Мышцы ног начали привычно ныть уже к концу первого дня пути, и Вран так же привычно послал мысленное проклятие в адрес своего куратора и начальства спасателей в целом, сославших его в эту отстойную локацию Игры. Чисто технически он был неплохим наездником, собственно, все стационарные агенты перед заброской проходили курс обучения навыкам, необходимым для быстрой и беспроблемной адаптации к условиям подшефной локации. Проблема Врана лежала, скорее, в области психологии, нежели физической подготовки. Дело в том, что за три года, которые он провёл на своём посту, ему так и не удалось привыкнуть к абсурдной привычке аватаров использовать в качестве транспорта существ, обладающих сознанием и чувствами. Как Вран ни старался, но так и не смог заставить себя принять подобное варварство, а потому во время служебных рейдов постоянно норовил облегчить участь лошади, вынужденной тащить его увесистую тушку по местному бездорожью, безбожно нагружая свои ноги, вместо того, чтобы с комфортом расположиться в седле.
Впрочем, на лице стража испытываемые им страдания никак не отражались, так что члены его отряда даже не подозревали, что их командир мается от боли. И дело тут было вовсе не в том, что Вран умел эту боль как-то игнорировать, просто он ещё слишком мало провёл времени в Игре, и лицевая мимика его игровой оболочки пока не сделалась рефлекторной. Для того, чтобы изобразить на своей физиономии какую-либо эмоцию, ему до сих пор требовалось сознательное ментальное усилие, причём выражение его лица запросто могло быть прямо противоположным его настоящим чувствам. Вот и сейчас взорам полудюжины конников, сопровождавших своего сюзерена в деловой поездке, была доступна лишь маска полной бесстрастности.
На самом деле настроение Врана было поганей некуда. Игрок, которого ему поручили отыскать, покинул город буквально за пару дней до его прибытия и затерялся на диких лесных просторах подшефной локации, пока не сильно затронутой цивилизацией. Посланный за игроком сталкер, естественно, свалил вину за потерю своего клиента на стационарного агента, что запросто могло иметь последствием продление срока ссылки Врана, а этот срок и без того был не слишком коротким. По приговору, отправившему провалившего свою миссию сталкера на эту каторжную отработку, ему предстояло торчать в Игре целое воплощение вне зависимости от того, сколько лет он протянет, и Врану вовсе не улыбалось удвоить этот срок только из-за того, что какой-то игрок оказался излишне строптивым и в добавок сообразительным.
Когда после долгих и выматывающих допросов ему объявили приговор, Вран воспринял его не просто как должное, а даже с искренним облегчением, ведь он вполне обоснованно ожидал, что дело кончится отставкой. В конце концов, то, что он сделал, было прямым и осознанным нарушением выданного задания, а вовсе не случайным провалом. Если бы ни неожиданное заступничество клана Транзари, объявившего на Совете Пятёрки официальную благодарность Врану за спасение своего игрока, то с отрядом спасателей ему точно пришлось бы попрощаться. Правда, в последнее время ссыльный сталкер начал склоняться к мысли, что отставка, возможно, была бы не таким уж катастрофическим исходом и точно не хуже его нынешнего прозябания в полной дикости и антисанитарии.
Хорошо ещё, что по легенде внедрения Вран являлся относительно богатым лордом и мог заставить слуг соблюдать хоть какую-то гигиену как минимум в принадлежащем ему замке, а иначе его существование вообще превратилось бы в пытку. Разумеется, в свою бытность сталкером он и не такого насмотрелся, но одно дело короткий рейд и совсем другое — целая жизнь. К счастью, по той же легенде игровая оболочка Врана представляла из себя тело не юноши, а зрелого мужчины приблизительно сорока лет, так что срок ссылки просто по определению не мог быть слишком долгим, чтобы не возбудить подозрений у коренных аватаров, которые в подавляющем большинстве не доживали и до пятидесяти.
Отряд свернул с мощёного булыжником тракта на лесную дорогу, и звонкий цокот копыт сменился мягким шуршанием в перемешку с противным чавканьем, когда дорогу перегораживала очередная лужа. Впереди усталых путников ждал заслуженный отдых во вполне приличном трактире, расположенном на окраине небольшого зажиточного городка под названием Свенбург. В городке практически отсутствовали обычные для подобных поселений толпы нищих и воров. Причиной сего феномена был густой, почти непроходимый лес, окружавший Свенбург словно крепостной стеной. Вран наткнулся на этот городок по чистой случайности, когда в очередном рейде потерял проводника и заблудился. После двух суток плутания по лесным дебрям его отряд наконец вышел к прелестному в своей первозданной невинности городку, и придирчивый к бытовым удобствам лорд был приятно поражён чистотой и опрятностью местных домиков, самым большим и удобным из которых был трактир «Святой Сирин».
Кем был этот загадочный Сирин, оставалось только гадать. Врану так и не удалось найти такого святого в местных исторических анналах, да и в городской церквушке никаких упоминаний о нём не имелось. Зато рядом с церквушкой обнаружился совсем нехилый для такой глуши монастырь, вокруг которого, видимо, и вырос город Свенбург. Не исключено, что благочестие его жителей тоже объяснялось наличием сего источника святости и богоугодного образа жизни. Так или иначе, этот городишко был единственным приличным местом на сотни миль вокруг, а потому именно сюда Вран направил свой отряд. Увы, на этот раз Свенбург обманул его ожидания, уже на выезде из леса до ушей всадников донёсся странный, совершенно не свойственный для этого мирного поселения возбуждённый гул толпы.
Вран поднял руку, понуждая отряд остановиться, а сам медленно выехал на опушку, чтобы осмотреться. Соваться в местные разборки ему совершенно не хотелось, да и правила предписывали стационарным агентам всячески избегать вмешательства в дела аватаров, если для этого не было насущной необходимости. С пригорка Врану открылся замечательный вид на живописную долину, с расположившимся в низине монастырём и прилегающей к его воротам центральной площадью. Городские постройки поднимались по пологим зелёным склонам и окружали монастырские стены наподобие лепестков экзотического цветка. Обычно пустая площадь сейчас превратилась в настоящее людское море, причём это море ничем не напоминало штиль, люди кричали и размахивали руками, пытаясь протиснуться поближе к центру. И немудрено, ведь там, в центре их ждало захватывающее представление — сожжение живого человека.
— Что, опять? — Вран не удержался от раздражённого комментария, враз припомнив свои приключения в застенках инквизиции, закончившиеся костром. — И откуда только у аватаров взялась эта мерзкая привычка — поджаривать своих ближних?
Он пригляделся к несчастной жертве церковного произвола и помрачнел ещё больше. К столбу в центре помоста, обложенного со всех сторон вязанками хвороста, была привязана женщина, причём, судя по пышным чёрным волосам, нетронутым сединой, женщина молодая. Прежде чем Вран успел обдумать свои дальнейшие действия, он уже мчался к месту казни, а за ним, словно стая воронов, с гиканьем летел его отряд. Разгорячённые лошади врезались в толпу горожан и прошли сквозь неё как раскалённый до бела нож сквозь масло. Всадники вылетели к эшафоту и, повинуясь приказу своего командира, быстренько оттеснили монахов и охрану от уже начавшего заниматься костра.
Только тут Вран обратил свой взгляд на обречённую женщину и буквально застыл в ступоре. Это была совсем ещё молоденькая девушка, от силы лет семнадцати, однако поразил его отнюдь не её нежный возраст, а выражение лица. В глазах девушки совсем не было заметно страха или ненависти к палачам, обрекшим её на мучительную смерть, однако и смирения в них не наблюдалось, она смотрела на окружавшую её беснующуюся толпу с жалостью и даже сочувствием. Вран очень живо припомнил свой собственный недавний опыт в качестве топлива для костра и не смог ни отметить, что в его отношении к инквизиторам сочувствием даже не пахло. Да, ему тоже не было страшно, но он ведь точно знал, что уход на перевоплощение с полной потерей своей личности ему не грозит, а у этой малышки такого бонуса не имелось от слова совсем.
Девушка перевела свой взгляд на непонятно откуда взявшегося всадника и вдруг улыбнулась. Нет, всё-таки ей было страшно, вот теперь Вран это увидел совершенно чётко, только она запрятала свой ужас перед предстоящим кошмаром в самый дальний уголок своего сознания, где его не смогли бы разглядеть собравшиеся на представление горожане. Налетевший порыв ветра мазнул по тлеющему хворосту, и тот вспыхнул, враз скрыв тоненькую фигурку за стеной чёрного дыма. Вран подстегнул своего коня, вскочил с ногами на его круп и оттолкнувшись запрыгнул на высокий помост. Острое лезвие рассекло толстую верёвку словно шёлковую нить, и через секунду он уже снова стоял на земле, держа на руках свою слегка подкопчённую добычу.
Только тут Вран осознал, что впервые в жизни совершил спонтанный поступок, напрочь отключив рациональное мышление и отдавшись эмоциональному порыву. Для аэра это было сравни помешательству, чем-то совершенно немыслимым, но в тот момент сей аспект почему-то не вызвал у бывшего сталкера даже лёгкой растерянности. В противоположность Врану, монахи поначалу откровенно растерялись, но не надолго. Незапланированное освобождение малолетней преступницы каким-то неизвестным наглецом буквально воспламенило их сердца священной яростью. Не удивительно, что последствия спонтанности аэра не остались безнаказанными. Эти последствия не замедлили явиться в облике величественного мужчины в сутане, который бесстрашно рванулся к нарушителю, размахивая посохом и изрыгая проклятия. Вран, недолго думая, пнул ретивого служителя культа сапогом в живот, поскольку руки у него были заняты, отчего тот кувырком полетел на землю, вздымая облака пыли. Пока монах выбирался из опутавшей его ноги сутаны, всадники с обнажёнными палашами окружили своего командира плотным кольцом.
— Это ведьма, — завопил, отплёвываясь от пыли инквизитор, — спасая её, ты и сам станешь преступником пред законом божьим и человеческим.
— Я вне этой вашей юрисдикции, — честно признался аэр, чем привёл монаха уже в полное неистовство.
— Кара всё равно тебя настигнет, богохульник, — яростно завопил тот, однако при этом благоразумно остался сидеть в пыли, видимо, по причине того, что отблеск пламени на обнажённых клинках весьма воинственно настроенных всадников слепил ему глаза.
Вран передал спасённую девушку одному из гвардейцев и свистом подозвал своего коня, перепуганного не столько жаром костра, сколько акробатическим этюдом своего хозяина, от которого бедное животное никак не могло ожидать столь неадекватного поведения. Снова оказавшись в седле, Вран подъехал вплотную к поверженному палачу.
— Не советую нас преследовать, — с нажимом произнёс он. — Поверь, это будет совсем не полезно для твоего здоровья, — с этими словами он махнул рукой в сторону леса, и через секунду конный отряд уже мчался по мягкой луговой травке к величественным соснам, выстроившимся на опушке, словно оборонительный частокол.
Толпа, собравшаяся поглазеть на казнь, благоразумно последовала совету страшного всадника и хлынула в стороны, освобождая дорогу похитителям ведьмы. А чего ещё можно было ожидать от простых обывателей, если даже их религиозный пастырь предпочёл отлежаться в пыли, вместо того, чтобы ринуться в священный, но увы, безнадёжный бой с профессиональными вояками, которым, судя по всему, ничего не стоило превратить их мирный городок в кладбище. Откуда этим бедолагам было знать, что отрядом командовал не безжалостный рубака, а ярый поборник идеалов гуманизма? На самом деле Вран ни за что бы не позволил своим людям причинить вред жителям Свенбурга, даже безмозглым монахам, охочим до варварских развлечений.
Не останавливаясь ни на секунду, отряд влетел под густой лесной полог и растворился среди деревьев. Однако, проскакав примерно с милю, Вран остановился и свернул в чащу. До замка оставался ещё целый день пути, и преодолеть это расстояние, не давая отдыха коням, было нереально. Так что буйной ватаге предстояло провести ночь на холодной земле у костра, а не на мягких перинах «Святого Сирина». Впрочем, подобная перспектива никого из них особо не расстроила. Все эти парни были закалёнными в походах воинами, да и их преданность командиру была прямо-таки мистической, что они и продемонстрировали, напав на служителей церкви по его приказу.
Нужно сказать, что свою гвардию Вран унаследовал от предшественника на посту стационарного агента, но первым же делом проредил состав старых бойцов и набрал новых. При этом он руководствовался исключительно соображениями их личной преданности, а ещё отсутствием религиозного фанатизма. Его труды окупились с лихвой, гвардейцы готовы были идти за своим командиром хоть в смертельный бой, хоть прямиком в адское пекло. Так что какие-то жалкие неудобства вынужденной ночёвки под открытым небом не вызвали ни намёка на недовольство. Через час блужданий в лесной чащобе отряд наконец вышел к ручью, где Вран и решил разбить лагерь. Раздав указания и умывшись с дороги, он пошёл проведать свой нечаянный трофей. Увы, проявить куртуазность ему не удалось, потому что ведьмочка крепко спала, свернувшись калачиком прямо на земле.
Шанс познакомиться со спасённой девицей представился Врану только утром, да и то при весьма пикантных обстоятельствах. Он проснулся рано, когда только-только начало светать, и лес наполнился зыбким мерцающим сиянием, сочившимся сквозь кроны деревьев. Решив искупаться перед долгой дорогой до замка, Вран направился к ручью, но не дойдя десятка шагов до воды, буквально застыл словно парализованный, потому что обнаружил на берегу лесную нимфу. Мокрое обнажённое тело нимфы матово поблёскивало, словно было сделано из серебра, с длинных слипшихся от воды прядей то и дело срывались капли и с тихим звоном плюхались в лужицу у её ног. Трепетавшие на ветру ветви ивы, под которыми укрылась нимфа, создавали удивительный эффект змеиной кожи, причём свето-тени как бы плавно струились по её телу.
Зрелище было настолько завораживающим, что некоторое время Вран просто тупо наслаждался прелестной картинкой, будучи не в силах отказать себе в этом удовольствии, несмотря на всю неоднозначность ситуации. Наконец девушка почувствовала, что за ней наблюдают, и тут же юркнула за дерево, прихватив свою одежду. Впрочем, через пару минут она уже появилась перед своим спасителем аккуратно одетой и даже условно причёсанной.
— Прости, малышка, я вовсе не хотел мешать твоим водным процедурам, — галантно извинился Вран, — просто тоже думал искупаться перед завтраком.
— Ну что Вы, — нимфа хитро улыбнулась, демонстрируя нарушителю своего спокойствия смешные ямочки на розовых щёчках, — мне даже в голову не могло прийти, что благородный лорд опустится до того, чтобы подглядывать за голой девицей. Да я бы и не посмела выражать претензии человеку, который спас мою жизнь, теперь я Ваша должница.
— Может быть, моя должница соизволит представиться? — Вран ехидно ухмыльнулся, принимая игривый пас малолетней кокетки. Как ни странно, столь естественная просьба не на шутку смутила самоуверенную девицу, её щёчки сразу покрыла неестественная бледность, а в глазах заметался страх.
— Пожалуйста, не просите меня назвать моё имя, — промямлила она, чем немало озадачила своего спасителя, который никак не ожидал с первой минуты знакомства наткнуться на какую-то страшную тайну.
— Так ты действительно ведьма? — навскидку предположил он.
— Конечно, нет, — девушка сразу вспыхнула как порох, — меня оклеветали, но я предпочла признать свою вину, чтобы не подвергаться пыткам.
— Ладно, не стану допытываться, — Вран решил отложить выяснение отношений до лучших времён, когда сможет завоевать доверие перепуганной девчонки, — но как-то я ведь должен к тебе обращаться.
— Меня зовут Эвиана, — представилась барышня, заученным движением делая книксен.
— Рад познакомиться, Эва, — Врана уже давно насторожила её уверенная и в то же время вежливая манера выражаться, совсем не похожая на говор простой горожанки, но до этого изящного поклона он всё ещё лелеял надежду, что спасённая девица была не из благородного сословия. Однако теперь у него уже не осталось никаких сомнений, что судьба подкинула ему подлянку в виде дочки какого-то вельможи. — Меня зовут… Рэйнальд, — он запнулся, поскольку поймал себя на том, что едва ни назвал своё настоящее имя.
— Неужели провидение даровало мне счастье познакомиться со знаменитым лордом-отшельником Рэйнальдом Гилмором? — Эвиана тут же навострила ушки, ожидая подтверждения своей догадки.
— Меня действительно называют отшельником? — наигранно посетовал лорд, мысленно поздравляя команду внедрения за удачную легенду. — Чем же я обязан такой сомнительной известности?
— Простите мою бесцеремонность, — Эвиана деланно потупилась, однако её взгляд, брошенный на Врана из-под опущенных ресниц, отнюдь не отличался смирением, он так и лучился любопытством. — Говорят, Вы так сильно любили свою жену, что после её кончины удалились от мира и уединился в своём замке. Странно, но Вы же совсем не старик, — в голосе девушки прозвучала растерянность, — я вовсе не так себе Вас представляла. Ой, я не хотела Вас обидеть, — вот теперь она натурально смутилась, — это не моё дело.
— Я не в обиде, — вопреки собственным уверениям, Вран действительно почувствовал себя обиженным, но не словами наивной девушки, а тем, что по легенде лорд-отшельник был как-то слишком уж не молод. Явная неадекватность сего странного эмоционального отклика привела его в полное замешательство, и на пару секунд благородный лорд завис.
— Не думала, что мне выпадет удача познакомиться с человеком, способным на такие чувства, — пролепетала Эвиана, как бы намекая на то, что в присутствии отшельника одинокой беззащитной девушке не нужно опасаться за свою честь, даже если он лорд.
— Под охраной моего отряда ты можешь чувствовать себя в полной безопасности, — рассеянно отозвался Вран, всё ещё пребывая в шоке собственного неадеквата. — Я доставлю тебя домой в целости и сохранности.
— Нет, только не домой, — Эвиана отпрянула, словно Вран собирался её схватить, — мне нельзя туда возвращаться, я сбежала от отца.
— Отец плохо с тобой обращался? — от подобных откровений Вран слегка опешил. В этой локации женщины занимали сугубо зависимое положение, и представить, чтобы юная девица благородного происхождения убежала из дому, было очень сложно.
— Он собирался выдать меня замуж за старика, — в голосе Эвианы прозвучало такое искреннее возмущение, словно она обвинила отца в гнусном преступлении. А ведь такое случалось здесь сплошь и рядом, женщин из знатных родов сватали чуть ли не в младенчестве. — Вы просто не видели моего жениха, — она всё же сочла нужным пояснить причину своего возмущения, — он отвратительный, грубый и жирный, как боров, а вдобавок ещё и старый, даже старше Вас. Гораздо старше, — добавила нахалка, заметив, что упоминание о возрасте явно покоробило её спасителя.
— Успокойся, Эва, я вовсе не собираюсь возвращать тебя домой против воли, — Вран сделал вид, что не обратил внимание на бестактность девицы. — Если тебе больше некуда идти, то я почту за честь предоставить тебе кров в моём замке. Кстати, ты умеешь ездить верхом? — небрежно поинтересовался он, чтобы перевести разговор в безопасное русло.
— Конечно, умею, меня учили верховой езде с пяти лет, — заносчиво сообщила Эвиана. Однако, когда после завтрака к девушке подвели лошадь, её заносчивость враз сменилась растерянностью.
— Что не так? — проворчал Вран, которому капризы девицы уже начали надоедать.
— Седло, — Эвиана смущённо потупилась, — я ездила только в дамском седле. Но Вы не беспокойтесь, я справлюсь, — тут же бросилась она уверять своего спасителя, — только, наверное, придётся разрезать подол юбки. Могу я одолжить Ваш кинжал?
Вран совсем пал духом. Дамское седло было явным признаком того, что эту девицу готовили к чему-то большему, чем ведение хозяйства в захолустном поместье или произведение на свет выводка благородных деток. Скорей всего, Эвиана с самого рождения была предназначена для того, чтобы блистать при дворе какого-нибудь герцога, а то и принца.
— Вот только беглой принцесски мне и не хватало для полного счастья, — досадливо подумал попавший в переделку страж, — мало мне, что ли, ссоры с инквизицией? Ладно, делать нечего, не бросать же этот подарочек судьбы в лесной чаще, — он со вздохом залез на своего коня и подал руку Эвиане. — Не стоит портить одежду, — галантно объявил благородный лорд, одним ловким движением усаживая девушку перед собой, — она тебе ещё пригодится, пока портной будет трудиться над твоими новыми нарядами.
Отряд всадников медленно двинулся сквозь лес к тракту. Странно, но на сей раз их командира отчего-то совсем не заботила тяжкая доля его лошади, гораздо больше его сейчас волновали вовсе уж неуместные в походе вопросы. Каждое прикосновение к прохладной бархатной коже пассажирки отчего-то рождало в животе Врана приятную тёплую волну, запах её волос будоражил кровь не хуже выдержанного вина, а её голос вызывал ассоциацию с журчанием ручья. Увлёкшись анализом новых для себя ощущений, неискушённый в обращении с дамами аэр даже не заметил, что на его губах блуждает мечтательная улыбка. А ведь это был первый случай в его игровой практике, когда мимика лица рефлекторно отразила его душевное состояние.