— Рэй, ты слышишь? — Эвиана остановилась и задрала голову к кроне вековой липы, мимо которой они как раз проходили, прогуливаясь по аллеям замкового парка.
— Ты про птицу? — рассеянно поинтересовался Вран, которого жизнедеятельность пернатых волновала в наименьшей степени, сейчас его гораздо больше интересовал вопрос, каким образом ладошка его спутницы умудряется оставаться прохладной даже в полуденную жару.
— Это же соловей, — девушка возмущённо нахмурила бровки. — Как можно быть таким тугоухим? Послушай, как заливается.
— Да, красиво, — покладисто согласился Вран, чтобы не провоцировать очередной наезд излишне прямолинейной гостьи замка Гилмор.
В последнее время он частенько сталкивался с ситуациями, в которых совершенно терялся. Вроде бы тщательная подготовка стража на поверку оказалась чистой халтурой, поскольку никак не предусматривала близкого общения с такой опасной в своей непосредственности собеседницей. Эвиана постоянно ставила в тупик неопытного в земных делах аэра, заставляя его вертеться как уж на сковородке, чтобы не выдать своей инородности этому миру. Ну кому бы пришло на ум, что для достоверности ему потребуется изучить голоса местных птиц или запахи растений? А оказывается, для аватаров чириканье какой-то невзрачной пичуги является чем-то вроде ангельского пения. Что уж говорить про ландыши, едва ни стоившие агенту полного разоблачения. Разве могло Врану прийти в голову, что Эвиана сочтёт кощунством раздавленный его подошвой беленький цветочек?
— Это песня любви, — девушка укоризненно покачала головой. — Только соловьи умеют так петь.
Вран тайком вздохнул, укладывая в архив своей памяти ещё один бесполезный факт. Этих фактов там скопилось уже такое неимоверное количество, что в пору было заводить каталог. И как только аватары умудрялись хранить столько иррациональной информации, да ещё и выуживать её буквально на автомате? Но хуже всего было то, что Вран пока так и не научился предсказывать реакцию Эвианы на те или иные аспекты жизни, поскольку, с его точки зрения, поведение девушки было не просто необъяснимо, оно зачастую граничило с абсурдным. Например, Эвиана отчего-то радовалась как ребёнок тому факту, что с наступлением лета дни становятся длиннее, а ночи светлее, хотя это было просто следствием работы алгоритмов этого мира. Ну чему тут можно радоваться?
Она могла с визгом запустить туфлёй в высунувшуюся из своей норки мышку, а потом потратить кучу времени на то, чтобы помочь случайно залетевшему в окно мотыльку благополучно выбраться на волю. Каким образом эта взбалмошная девица разделяла животный мир на хороших и плохих представителей, так и осталось для Врана загадкой. В её отношении напрочь отсутствовала логика, ведь мышь явно была более высокоорганизованным существом, нежели насекомое. Реакция Эвианы на перемену погоды вообще повергала рациональный ум аэра в ступор. Когда тучи закрывали небо, и начинал накрапывать мелкий дождик, глаза девушки отчего-то сразу наполнялись печалью, она становилась вялой и тихой, могла часами молча сидеть у камина, глядя в огонь. А вот первая летняя гроза неожиданно привела Эвиану в буйный восторг. Она выскочила на балкон в одной ночной сорочке и принялась кружиться под потоками воды, разбрызгивая лужи босыми пятками. Ну кто бы объяснил несчастному стражу, в чём тут смысл?
Нужно сказать, что Вран оказался свидетелем танца под дождём вовсе не случайно, дело в том, что с некоторых пор ночевали они с Эвианой в одной постели. Самым странным было то, что у агента спасательной службы совершенно отсутствовало намерение совращать свою малолетнюю гостью, на самом деле Вран вообще не понимал этого аватарского развлечения под названием секс. Разумеется, он прошёл соответствующее обучение перед отправкой на место службы и отлично умел изображать сопутствующие процессу совокупления эмоции, но никакого удовольствия сей процесс ему не доставлял. Легенда о почившей любимой супруге, которой снабдили агента перед отправкой разработчики, надёжно защищала Врана от досужих сплетен, но на всякий случай он всё же время от времени приглашал в свою спальню одну из горничных. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы его не сочли извращенцем или того хуже импотентом.
Едва спасённая Враном ведьмочка впервые переступила порог его замка, так сразу заявила, что испытываемая ею благодарность к спасителю никак не распространяется на предоставление интимных услуг. Эвиана даже не подозревала, какое облегчение испытал в тот момент сам благородный рыцарь, который, начитавшись местных романов, предполагал, что в качестве награды ему по определению причитается девичья невинность, и с ужасом ждал того момента, когда придётся эту награду принимать. Заявление Эвианы враз сняло напряжение между хозяином замка и его гостьей и сделалось надёжным залогом вполне комфортных дружеских отношений, чем-то напоминавших отношения между отцом и дочерью, что было вполне уместно, учитывая разницу в возрасте.
Увы, продлилась эта идиллия недолго, вскоре Вран стал замечать, что девушка начала его сторониться. Она всё больше времени проводила в своей комнате, выходила только к столу, а на приглашение прогуляться отвечала отказом, ссылаясь на недомогание. Наверное, бедняжка так бы и зачахла в четырёх стенах, если бы в замке Гилмор ни объявился ещё один неожиданный гость. Поначалу Вран счёл этого молодого вельможу, назвавшегося его племянником, наглым самозванцем, ведь по легенде наличие у него живых родственников не предполагалось. Однако слуги в один голос признали в госте сына бывшего владельца замка, якобы погибшего в недавней войнушке, затеянной местным герцогом. По легенде Вран был родным братом отца внезапно воскресшего юноши, то есть формально являлся его дядей.
Ситуация сложилась весьма неоднозначная, ведь этот самый юноша вполне мог претендовать на наследство своего батюшки, что делало положение агента довольно шатким. Не то чтобы Вран сильно расстроился из-за появления нового персонажа, в конце концов, прокол с легендой был вовсе не его проблемой, однако выяснения отношений с претендентом на наследство было не избежать. Локация, в которую сослали провинившегося сталкера, была довольно дикой, здесь правила сила, и закон служил всего лишь ширмой для прикрытия неприглядных поступков знати, но тупо устранить законного наследника знатного рода было всё же чревато неприятностями. Кто знает, какие отношения были у этого хлыща с герцогом, и не вступится ли местный правитель за своего верного слугу? К тому же убивать аватара не в рамках самообороны, Вран считал неприемлемым.
Красавчик, вальяжно прошествовавший в приёмную, сразу ему не понравился, и страж заранее настроился на неприятности с непредсказуемыми последствиями. Что ж, опасения Врана оказались не напрасными, вот только, как оказалось, визит псевдо-родственника принёс ему совсем не те проблемы, которые он ожидал. Поначалу сцена явления блудного племянника вполне соответствовала предполагаемому сценарию, тот вежливо раскланялся с дядюшкой, поинтересовался его здоровьем и завёл светскую беседу про погоду и урожай винограда. Однако, стоило слугам удалиться, как поведение гостя в миг переменилось. Он нагло развалился в кресле и одним глотком осушил бокал выдержанного вина.
— А ты оказался весьма шустрым и догадливым, сталкер, — усмехнулся «племянничек», — вот уж не думал, что ты успеешь вытащить Косту.
От подобного перехода у Врана буквально отвисла челюсть. Судя по вступлению, к нему заявился не кто иной, как давешний ратава-корги, пытавшийся отравить его клиента. В первый момент наглость этого типа, посмевшего явиться к аэру, сосланному по его милости в дикую локацию, буквально ошеломила Врана, но уже через секунду он взял себя в руки и даже изобразил на своей физиономии снисходительную улыбочку.
— Вообще-то, фигуристой дамочкой ты мне нравился больше, — нахально заявил страж, — но не смею вмешиваться в твои предпочтения. Как мило, что ты заглянул на огонёк, ратава-корги, — в его голосе вдруг отчётливо зазвучала угроза, — а теперь бери ноги в руки и сваливай отсюда куда подальше, пока я ни приказал скинуть тебя с крепостной стены.
— Прости, дружок, но ничего не выйдет, — незваный гость злорадно осклабился, — эта игровая оболочка является точной копией того бедняги, который когда-то был сыночком владельца этого замка. Так что это ты находишься на моей территории.
— Думаешь, мне не пофиг? — улыбка Врана сделалась откровенно глумливой. — Как ты понимаешь, я тут не по своей воле. Если у разработчиков по твоей милости случился прокол, то пусть они его сами и устраняют. Можешь не сомневаться, спас служба сработает оперативно и чисто. Я бы тебе не советовал дожидаться десанта группы зачистки, но не настаиваю, некоторым нравится испытывать свою удачу на вшивость.
— Брось, Вран, нам эти пустые разборки ни к чему, — в голосе наглого гостя впервые зазвучали просительные нотки. — Зачем привлекать внимание начальства? Ему ведь может прийти в голову дурная идея продлить время твоей ссылки, ввиду непредвиденных обстоятельств.
— Чего ты хочешь? — в лоб спросил Вран.
— Мне нужна крыша над головой, — ничуть не смущаясь, заявил наглец, — ратава-корги ведь тоже нужно где-то жить. Мы с тобой отлично поладим, дорогой дядюшка, я не доставлю хлопот.
Некоторое время псевдо-дядюшка молча переваривал предложение своего псевдо-племянника, а потом его губы скривились в презрительной усмешке, отчего его оппоненту сразу сделалось не по себе.
— Полагаю, тот парень, чью личину ты бесцеремонно присвоил, в реальности умер, — Вран задумчиво посмотрел в потолок, — и тому обстоятельству имеются заслуживающие доверия свидетели, не так ли? — Ратава-корги скрипнул зубами, но ничего не ответил. — Может быть, мне стоит объявить тебя колдуном, как считаешь? — в глазах стажа вспыхнули азартные искорки, словно он действительно обдумывал какой-то забавный розыгрыш. — Нет, пожалуй, ты будешь у нас оживлённым покойником, — наконец решил он. — Знаешь, у местных имеется замечательный обычай насаживать зомбаков на острый кол и сжигать. Думаю, такая перспектива должна прийтись по вкусу тому, кто без малейшего угрызения совести пытался превратить игрока в аватара.
— Не верю, что ты натравишь аватаров на аэра, — заискивающе пробормотал ратава-корги.
— Нет, не натравлю, — Вран покладисто кивнул, — если ты не дашь мне повода. Думаю, будет правильно, если племянник лорда Гилмора решит вернуться на службу к герцогу, оставив замок своего отца на попечении дядюшки. Как тебе мой план?
— Ладно, я уйду, — ратава-корги угрюмо кивнул, — но ты об этом ещё пожалеешь.
— Сомневаюсь, — отрезал Вран. — А теперь мы устроим небольшую пирушку в честь визита моего племяша, после которой мирно распрощаемся, надеюсь, навсегда. Кстати, как мне тебя называть?
— Разве ты не знаешь, как звали твоего племянника? — ратава-корги ехидно подмигнул не слишком расторопному агенту. — Можешь называть меня просто милордом, ведь формально ты — мой вассал.
— Обойдёшься, — фыркнул Вран, — для дядюшки вполне уместно называть племянника по имени, мой дорогой Линнет. Однако, меня не интересуют клички, я спросил твоё настоящее имя.
— Роселинго, — ратава-корги откровенно смутился, поскольку для аэра имя было довольно необычным. — Слишком длинное, да? — он неловко пожал плечами, как бы извиняясь за неудобство. — Если хочешь, можешь звать меня просто Ро. Так меня зовут все мои друзья.
— Мне трудно назвать другом того, кто пытался погубить моего клиента, — презрительно бросил Вран, — но ломать язык тоже не хочется, пусть будет Ро. Слуги проводят тебя в твои покои и обеспечат всем необходимым, включая горячую воду, — с этими словами хозяин демонстративно сморщил нос, как бы давая гостю понять, что от того несёт конским потом. — К обеду тебя пригласят. И не вздумай выкинуть какой-нибудь фортель, я поставлю надёжных людей охранять моего дорогого племянника.
Эх, знал бы самодовольный страж, какую роковую роль в его судьбе сыграет предстоящее пиршество, наверное, просто выкинул бы своего гостя в окно. Увы, нам не дано предугадать сценарий пьесы под названием Жизнь, вышедшей из под пера Создателя. Персонажам пьесы отведена незавидная роль исполнителей чужой воли, какими бы великими стратегами они себя ни мнили. Вот и Вран опрометчиво решил, что благополучно справился с возникшей проблемой ровно в тот момент, когда невольно свернул на дорожку, ведущую к пропасти. А ведь всё началось так невинно, просто дружеские посиделки родственников после долгой разлуки. Возможно, если бы Эвиана по обыкновению последних дней осталась ужинать в своей комнате, ничего бы и не случилось, но ей, как назло, именно сегодня вздумалось осчастливить своим присутствием приютившего её лорда.
На самом деле это вовсе не было случайным капризом взбалмошной девицы. Слухи о молодом красавчике лорде Линнете распространились по замку как степной пожар и, разумеется, не минули ушек Эвианы. Стоит ли винить бедняжку, ведущую жизнь добровольной затворницы, что она не смогла справиться со своим любопытством и явилась поглазеть на гостя или, лучше сказать, истинного хозяина замка. Что ж, красавчик полностью оправдал потраченное девушкой время на одевание, причёску и макияж, он оказался не просто привлекательным молодым человеком, но вдобавок ещё и галантным кавалером. Весь вечер лорд Линнет увивался за прелестной барышней, и та буквально расцвела как бутон розы под солнечными лучами.
Вран не мог нарадоваться волшебным переменам, произошедшим с его подопечной, ведь он уже почти смирился с тем, что девушка тяжело больна и скоро покинет этот бренный мир. Но смертельная болезнь на поверку оказалась просто хандрой, которая мгновенно улетучилась, когда у Эвианы появилось достойное общество ровесника. Только теперь до Врана дошло, каково было девушке благородного происхождения прозябать в замке немолодого замкнутого лорда без каких-либо перспектив на счастливую личную жизнь. А ведь Эвиана была такой юной, ей, разумеется, хотелось любви, красивой свадьбы, детей, в конце концов. Но что мог ей предложить сосланный в дикую локацию страж, изображавший из себя лорда-отшельника? Зато молодой лорд Линнет вполне годился на роль её спутника жизни.
— Придётся наглому ратава-корги отработать крышу над головой, — злорадно прикинул Вран, наблюдая за откровенным флиртом между двумя молодыми людьми, — пусть несчастная девушка порадуется.
Вот так и получилось, что после ужина два аэра заключили взаимовыгодную сделку. Вран взял на себя обязательство не раскрывать обман своего псевдо-племянника, а тот в свою очередь обязался поддерживать позитивный настрой одной юной девицы. Поначалу всё шло как по маслу, молодые люди демонстративно наслаждались обществом друг друга, долгие прогулки и беседы у камина надёжно вписались в их распорядок дня. Вран всё чаще стал замечать, что его ожившая гостья улыбается, а её задорный смех то и дело отвлекал его от текущих обязанностей. Правда, вместе с заслуженным удовлетворением от удачно проведённой операции, агент отчего-то начал ловить себя на том, что испытывает досаду, глядя на счастливую парочку. Привычка к самоанализу отчего-то не помогла Врану определить причину своего дурного настроения, и он списал его на то, что поддался на хитрость ратава-корги и позволил Ро остаться.
Однако вскоре благостная атмосфера в замке начала портиться, Эвиана снова загрустила и всё чаще стала избегать приглашений на увеселительные мероприятия. Спустя месяц после вселения в замок Ро, обстановка вернулась к привычному унылому прозябанию, и Вран решил внести ясность в условия их договора с ратава-корги.
— Ты что, совсем слепой, — накинулся на него Ро, — она же флиртовала со мной назло тебе. Девчонка в тебя влюблена.
— Шутишь? — от удивления у Врана буквально отпала челюсть. — Зачем молоденькой девице старый вдовец, когда рядом крутится юный красавчик знатного происхождения?
— Ты в Игре, дружище, — расхохотался Ро, — не забывай об этом. Аватаров невозможно понять, если подходить к ним с меркой аэрской рациональности, они живут чувствами. Дай нашей малышке надежду на взаимность, и сам увидишь, как всё изменится.
— Какую надежду?! — Вран вполне искренне возмутился, хотя в глубине души почувствовал странное удовлетворение от слов Ро. — Если ты прав, то мне придётся избавиться от Эвианы. Я не могу ставить под удар свою миссию из-за одного аватара.
— Ну-ну, — в голосе Ро послышалась откровенная насмешка, — посмотрим, позволит ли эта ведьмочка от себя избавиться.
Время показало, что у ратава-корги было явно побольше опыта в общении с аватарами, чем у бывшего сталкера, заброшенного в мир Игры волей злой судьбы и интриг его коллег. Вран проявил недюжинное рвение и таки нашёл подходящее убежище для своей подопечной у одной престарелой дамы, лишившейся мужа и дочери. Эвиана молча выслушала его предложение и, не сказав ни слова, удалилась в свою комнату собираться. Хитрый манипулятор вроде бы вздохнул с облегчением, он ожидал гораздо более эмоциональной реакции от обломавшейся в своих матримониальных планах девицы, и только Ро продолжал хитро посмеиваться над потугами соотечественника избавиться от Эвианы. Как вскоре выяснилось, потуги действительно оказались тщетными.
В ту ночь Вран проснулся от тихого шороха, идущего от двери спальни. Открыв глаза, он едва ни свалился с постели, потому что увидел в проёме тоненькую фигурку девушки, завёрнутую в одеяло. Эвиана решительно шагнула через порог и закрыла за собой дверь. Ещё пара шагов, и одеяло упало на пол, демонстрируя шокированному наблюдателю полное отсутствие под одеялом какой бы то ни было одежды. Вран открыл было рот, чтобы отчитать неразумную девицу, но та ловко запрыгнула на кровать и перекрыла потенциальный источник упрёков своими губами. Дальнейшее невольный соблазнитель невинных дев запомнил смутно, его тело вдруг взяло верх над разумом и принялось действовать самостоятельно. Рациональный ум аэра выключился, и Врана захлестнул такой мощный поток чувств, что он с непривычки мгновенно в нём утонул.
Пробуждение от блаженной эйфории оказалось одновременно отрезвляющим и болезненным. Эвиана лежала рядом, свернувшись комочком под одеялом, и горько плакала. Врану никогда раньше не приходилось сталкиваться с силой женских слёз, а потому он натурально растерялся. В тот момент в его душе творился полный раздрай, поскольку разум аэра и тело аватара вступили в смертельный конфликт. Аэр был в ужасе от утери самоконтроля, а аватар просто и незатейливо счастлив, и при этом оба они разрывались от жалости к рыдающей женщине.
— Успокойся, малышка, — Вран наконец нашёл в себе силы вклиниться в горестные всхлипывания, — я не стою твоих слёз. Не бойся, я никому не расскажу о том, что случилось.
— Да мне плевать! — Эвиана, как дикая кошка, подскочила на кровати и вцепилась ногтями в его плечи. — Я сама всем расскажу, что ты стал моим мужчиной.
— Зачем? — от растерянности Вран буквально потерял дар речи. — Ты же станешь изгоем.
— Ну и пусть, — в голосе девушки прозвучало торжество, — зато я подарила свою невинность любимому человеку. Теперь мне ничего не страшно, потому что я знаю, что и ты меня любишь.
Вран не стал оспаривать сей неоднозначный вывод, поскольку не был уверен ни в его справедливости, ни в ложности. То, что с ним произошло, настолько далеко вышло за рамки его аэрской природы, что утверждать что бы то ни было он счёл неразумным, предоставив разрешить эту дилемму времени и судьбе. Время показало, что его пофигистский подход полностью себя оправдал, жизнь в погрязшем в унынии замке снова забила ключом. Вместо дома бездетной старушки, Эвиана переехала в спальню Врана и наконец скинула с себя угрюмую маску равнодушия, превратившись в жизнерадостного и шаловливого ребёнка. Замковая челядь, как ни странно, восприняла перемены не просто спокойно, а с открытым воодушевлением, даже хитрый ратава-корги на время притих, удовлетворённый разрешением своих жилищных проблем.
А вот с судьбой всё обстояло совсем не так мармеладно. Слухи о том, что лорд-отшельник нашёл замену своей горячо любимой почившей супруге, быстро распространилась по окрестностям, и в замок Врана потянулись незваные гости, как бы случайно проезжавшие мимо. Пока это были ближайшие соседи, лорду удавалось отбиться от их навязчивого любопытства, но вслед за соседями вскоре должна была появиться городская знать, проигнорировать визиты которой было уже не так просто. Эвиана самоотверженно делала вид, что ей плевать на свою репутацию, но Вран отлично видел, что это была лишь маска. В данной локации девичья честь была товаром, и утрата сего товара автоматом ставило женщину вне закона.