Вен никак не ожидал, что его не в меру шустрая ученица устроит ещё один вечер вопросов и ответов уже на следующем занятии. Обычно подопытным хватало позитивного запала его развлекательной программы как минимум на неделю, а то и на месяц. Увы, в Василисе отродясь не было ничего обычного, она с самого первого дня их знакомства постоянно ставила раком великого мага своими вопросами и закидонами. Хорошо ещё, что Госер благородно брал на себя роль громоотвода и сглаживал косяки своего напарника, иначе пришлось бы принимать экстренные меры в отношении бывшего игрока, оказавшегося слишком проницательным, чтобы служить безвольной марионеткой в руках беспринципных экспериментаторов. Однако то, что произошло этим вечером, даже улыбчивого Госера погрузило в ступор, лишив дара речи специалиста по коммуникациям с лабораторными мышками.
— Вы знаете, кто такие ратава-корги? — вот такой вопрос задала Василиса, едва угнездившись на подушке для медитации. Можно себе представить немую сцену в среде тех самых ратава-корги, которая последовала за этим вопросом. Хуже всего было то, что молчание оказалось даже более красноречивым, чем откровенный ответ, и Василиса немедленно сделала из увиденного логичный вывод. — Да, вы точно это знаете, — сама себе ответила любопытная дамочка, переводя взгляд с одного ошарашенного лица на другое.
— Какое странное название, — наконец нашёлся Егор, с трудом заставляя себя улыбнуться. — Это на каком языке?
Увы, старался он напрасно, на этот раз Василиса не купилась на насквозь фальшивое выражение святой невинности на физиономии Егора. Она презрительно хмыкнула, как бы давая понять, что оценила натужную игру своего напарника по магическим практикам, но всё же снизошла до ответа.
— Ничего странного, нужно просто прочитать это название задом наперёд, и смысл сразу проявится, — пояснила она онемевшим слушателям. — Игрок-аватар, вот что это значит. Понимаете, эти ратава-корги по своей природе вроде как игроки, — разоблачительница победоносно окинула взглядом совсем растерявшуюся аудиторию, — но при этом действуют в нашем мире как аватары.
Будучи специалистом по древним рукописям, Василиса собаку съела на расшифровке гораздо более сложных текстов в своём музее, так что эту простенькую задачку она расщёлкала как гнилой орех. Сделанный вывод представлялся ей столь тривиальным, что эффект, который произвели её слова на мага и его ассистента, оказался для Василисы полной неожиданностью. Оба вылупились на неё с таким видом, словно на них снизошло божественное откровение. Гробовое молчание длилось никак не меньше минуты, а потом Вениамин нервно сглотнул и закашлялся. Егор, напрочь забывший, что нужно улыбаться, тоже очнулся от столбняка и попытался изобразить на своей физиономии воодушевление, которое больше смахивало на нервный тик.
— Это очень интересно, — промямлил Вениамин, пытаясь потянуть время, поскольку совершенно не представлял, как ему следует отнестись к тому шокирующему факту, что его ученица оказалась не только настырной, но в добавок и странно осведомлённой. — Впрочем, предположить присутствие в нашем мире игроков из других миров было бы логично. Помнишь, мы раньше уже обсуждали такую возможность?
— Так это они рисуют картинки на кубиках? — полюбопытствовала Василиса с самым невинным видом.
Наверное, если бы она продолжила добивать заговорщиков своей осведомлённостью, то у парочки ратава-корги попросту не выдержали бы нервы, и тогда предсказать ход дальнейших событий не взялся бы даже дельфийский оракул. С полной уверенностью можно было утверждать только одно: ничем хорошим для Василисы её разоблачительная деятельность не закончилась бы. Скорей всего, ратава-корги сочли бы продолжение эксперимента слишком опасным и попросту списали бы излишне прозорливую подопытную мышь, как неудачный результат. К счастью для себя самой, своим последним вопросом Василиса невольно подкинула Вениамину замечательную возможность выкрутиться из критической ситуации, переведя обсуждение в более нейтральное, философское русло.
— Для того, чтобы управлять информационным полем какого-то мира, нет нужды в него погружаться, — великий маг сразу взбодрился и быстренько вступил в игру. — Более того, изнутри можно внедрять какие-то смыслы лишь в узком круге аватаров, да и сил одного игрока будет явно недостаточно, чтобы существенно изменить их образ мыслей. Тут требуется коллективная работа и значительные энергетические ресурсы.
— Значит, эти уроды просто развлекаются, — сделала поспешный вывод поборница справедливости. — Что ж, их можно понять, у нас ведь тоже имеются похожие технологии. Надел шлем виртуальной реальности и получай эффект полного присутствия. А у этих ратава-корги технологии должны быть даже круче наших, я так думаю, возможно даже, они стали настолько продвинутыми, что перешли за грань здравого смысла.
— Почему ты так решила? — пробормотал совершенно сбитый с толку Вениамин.
— Иначе как объяснить, что игроки так глубоко погрузились в игру, что забыли себя? — Василиса задумчиво покачала головой и состроила сочувственную мину.
В первый момент Вениамин даже не понял, что она имела ввиду бывших игроков, зависших в Игре после стирания, ведь до сего момента речь шла лишь о ратава-корги, которым потеря памяти не грозила. Егор оказался более сообразительным и сразу догадался, что Василиса, следуя своей внутренней логике, просто объединила бывших игроков и ратава-корги в единое сообщество, даже не подозревая, какая между ними лежит глубокая пропасть. Неприятность заключалась в том, что тема зависших в Игре игроков была ещё более опасной, чем обсуждение ратава-корги. Не дай бог эта въедливая девица догадается, что и сама является одним из этих потерявших память игроков, тогда эксперименту конец.
— Здешние игроманы тоже склонны путать реальность с игрой, — небрежно бросил спец по коммуникациям, уводя разговор от опасной темы. — Разве тебе не приходилось сталкиваться с придурками, на полном серьёзе считающими себя эльфами или орками?
— Не морочь мне голову, — Василиса раздражённо махнула рукой в сторону хитреца, — я говорю о настоящей амнезии. Не понимаю, как можно было не предусмотреть опасность напрочь заблудиться в Игре?
— Ты говоришь с такой уверенностью, словно тебе пришлось столкнуться с подобным случаем, — вкрадчиво произнёс Вениамин. — Откуда тебе известно про амнезию?
— Да так, нашла кое-что, — Василиса тут же замкнулась, словно это не она подняла сию конспирологическую тему. Впрочем, не стоит её винить в непоследовательности. Если бы её собеседники честно рассказали хоть что-то про интересующий настырную искательницу предмет, то она, скорей всего, тоже была бы более откровенной, но скрытная парочка пустилась в отказ, а это было подозрительно. — Давайте заниматься, что ли, — Василиса изобразила на своей ехидной физиономии самую обворожительную улыбку, на какую была способна, — у меня сегодня ещё встреча с работодателем. Неприятная встреча, — добавила она, заранее представляя, как накинется на неё Кларисса, когда узнает про ошибки с брошками.
Конспираторам ничего не оставалось, как принять её предложение, тем более, что продолжение беседы на столь щекотливую тему запросто могло привести к их разоблачению. Вечер прошёл штатно, Василиса честно отработала программу практик и ушла домой, больше ни словом не обмолвившись про ратава-корги, а сами ратава-корги после её ухода погрузились в мрачные раздумья. Гнетущее молчание наконец нарушил Госер.
— Тебе не кажется, что нам следует избавиться от Василисы? — в лоб спросил он. — Этот игрок слишком непредсказуем.
— И проницателен, — в тон ему добавил Вен. — Ну откуда, скажи на милость, она могла узнать про ратава-корги и амнезию?
— Я постараюсь это выяснить, — сейчас выражение лица Госера было настолько далеко от его привычной маски дружелюбия, словно это был совсем другой человек.
— Не горячись, — одёрнул напарника Вен, — других кандидатов на роль подопытного у нас нет. Но дело не только в их отсутствии, мне кажется, у Василисы есть шанс пройти барьер.
— Чем же она отличается от тех, кто не сумел? — Госер скептично хмыкнул. — Самоуверенностью и нахальством?
— Ты хотя бы отдалённо представляешь, чем спектр вибраций сознания бывшего игрока отличается от спектра аэра или аватара? — в голосе Вена прозвучало откровенное презрение к дилетанту. — У коренных жителей обоих миров он плавный и различается лишь частотными характеристиками, а у чужаков, коими являются зависшие в Игре игроки, этот спектр рваный. В области астральных частот у них имеются пики, а в области ментальных — провалы.
— Так, может быть, именно этим и объясняются наши неудачи, — предположил Госер. — Дело вовсе не в частоте вибраций, просто сознаниям бывших игроков не хватает устойчивости, чтобы пройти барьер.
— Одно другому не мешает, — Вен криво усмехнулся, горячность напарника уже давно начала его раздражать. — Барьер не пропустит даже самую устойчивую низкочастотную структуру, так что твоя работа по возгонке вибраций Василисы очень важна.
— Но что толку, если её сознание не обладает требуемым уровнем устойчивости, — проворчал Госер. — Мне кажется, что этот проект заранее обречён на провал.
— Возможно, ты и прав, — Вен покладисто склонил голову, — но только не в отношении Василисы. Спектр вибраций её сознания гораздо более сбалансирован, чем у её предшественников, он практически такой же плавный, как у аватаров. Незначительные разрывы в ментальной области не должны так уж сильно повлиять на устойчивость её сознания.
— Хочешь сказать, что она способна чувствовать как коренные аватары? — заинтересовался Госер. — Но как она этого добилась?
— Видишь ли, после стирания произошла искусственная ассимиляция зависших в Игре аэров, — Вен самодовольно улыбнулся, словно это была его заслуга. — Со временем некоторые из них приобрели способности аватаров к восприятию широкого спектра астральных вибраций. Наша Василиса как раз из числа таких счастливчиков.
— Тоже мне счастливчики, — фыркнул Госер, — опустились на уровень примитивных полу животных.
— Аэры почему-то склонны забывать, что ассимиляция по определению не могла идти только в одну сторону, — Вен скорчил снисходительную гримасу, как бы давая понять собеседнику, что он думает о его когнитивных способностях. — Зависших игроков, конечно, было гораздо меньше, чем коренного населения, зато ментально они были на порядок выше, так что установившийся баланс явился следствием слияния, а не поглощения. Поверь, мой друг, сейчас это уже совсем не тот мир, которым его знали первые игроки. Аватары очень сильно изменились и из примитивных, почти игрушечных созданий превратились в некое подобие аэров, только в плотных телах.
— Откуда ты знаешь? — удивился Госер. — Ты был среди первых игроков?
— Да, был, — Вен мечтательно вздохнул, — и до сих пор с ностальгией вспоминаю то время, когда мы безнаказанно игрались в богов. Прежним аватарам просто нечего было нам противопоставить, они безропотно подчинялись и даже почитали за великую честь, если кто-то из аэров снисходил до общения с ними, убогими.
— Так выходит, ты тоже сталкер, как Ро? — в голосе Госера проскочила нотка невольного уважения. — Иначе ты бы не смог выбраться из Игры после стирания.
— Мне просто повезло, что в момент стирания я оказался в Аэрии, — вынужден был признаться Вен. — Нет, я не сталкер и не рискну пройти барьер самостоятельно, разве что у меня не будет иного выхода.
— Наверное, ты потерял много близких из-за стирания, — Госер сочувственно улыбнулся. — Ты ведь поэтому стал ратава-корги?
Сей невинный вопрос отчего-то вызвал весьма неоднозначную реакцию его собеседника. Лицо Вена внезапно осунулось и посерело, словно его заволокло дымом, а кисти рук сжались в кулаки с такой силой, что вены проступили из-под кожи как синие перекрученные канаты. Что сейчас выражал его взгляд, рассмотреть было невозможно, поскольку Вен опустил глаза. Впрочем, Госеру вдруг резко расхотелось проявлять любопытство, вряд ли тайна, которую хранил его коллега, имела позитивный или хотя бы нейтральный характер, скорей всего, она была связана с трагедией.
— Мы должны их вытащить, — голос Вена прозвучал глухо, словно из подземелья, — рано или поздно они вернутся домой, вот увидишь.
— Должен признаться, что мои мотивы для вступления в ряды ратава-корги не были столь бескорыстны, — Госер быстренько перевёл разговор с болезненной темы на себя. — Меня всегда возмущал запрет Совета на посещение Игры для простых аэров. В конце концов, это ничем не обоснованный произвол, а уж стирание памяти было просто варварством, а может, и диверсией.
— Ты просто не понимаешь, — в глазах Вена вмиг разгорелось пламя истинно верующего, — стирание спасло Аэрию от деградации и хаоса. Раньше два мира не были разделены барьером, и аэры могли свободно перемещаться между ними. Игра стала настоящей приманкой для наших амбиций, и группы игроков, разбившись на кланы, принялись насаждать аватарам свои представления о картинке реальности. Причём кланы постоянно враждовали между собой, так что мир Игры разбился на совершенно непохожие друг на друга локации.
— Так ведь на то и Игра, чтобы развлекаться, — возразил Госер. — Зачем нужно было возводить этот барьер и жёстко ограничивать доступ в Игру кругом избранных членов Пятёрки? Что плохого в том, чтобы дать аэрам возможность управлять игровой реальностью по своему усмотрению?
— Ты правда не понимаешь? — губы Вена искривились в презрительной усмешке. — А чем, по-твоему, мир Аэрии принципиально отличается от мира Игры? Да ничем, — ответил он на свой риторический вопрос, — в мироздании все миры строятся по единому алгоритму. Реальность сотворяется в умах жителей мира, и происходит это в полном соответствии с теми смыслами, которые доминируют в их общем информационном поле.
— Ну правильно, — Госер ничуть не смутился, — это и даёт возможность аэрам управлять Игрой. У здешних аватаров ум не настолько развит, чтобы создавать свои смыслы, а уж делать их доминирующими им вообще не под силу.
— Зато это под силу аэрам, — отрезал Вен, — и никто не смог им запретить переключиться с мира Иры на Аэрию. Потренировавшись на примитивных аватарах, отдельные кланы решили, что могут делать то же самое в собственном мире.
— Что-то я ничего не слышал о множественных локациях в Аэрии, — Госер вопросительно склонил голову.
— Потому что Совет Пятёрки прекратил эти опасные эксперименты, — пояснил Вен.
— Так и знал, что это они запустила стирание, — в голосе Госера послышались угрожающие нотки. — Кто дал им право решать за всех аэров?
— Ты хотя бы приблизительно представляешь, что такое стирание? — вопрос тоже был чисто риторическим, поскольку об этом катаклизме знали абсолютно все аэры. — Чтобы изолировать зарвавшихся игроков, потребовалось изменить алгоритм перевоплощения в целом мире. Ты правда веришь в то, что эти жирные коты из Совета смогли бы хакнуть программу Создателя? — Вен горько усмехнулся. — Поверь, это сделал настоящий программист, но за своё гениальное творение он получил лишь всеобщую ненависть, а главным бенефициаром стирания стал Совет. Теперь только Пятёрка имеет возможность программировать реальность как мира Игры, так и Аэрии.
— Если честно, я не понимаю, зачем им в таком случае вообще нужна Игра, — Госер недоверчиво покачал головой. — Они что, тренируются на аватарах?
— Чтобы сделать доминирующим тот или иной ментальный концепт, загружаемый в общее инфополе аэров, требуется накачать его энергией, — пояснил Вен с таким видом, словно сказал сущую банальность.
— Ну и что? — Госер нахмурился, пытаясь связать два факта, которые на первый взгляд выглядели совершенно независимыми. — Они качают энергию из мира Игры? Но зачем для этого устраивать соревнования между кланами Пятёрки?
— А откуда, по-твоему, берётся эта энергия? — в глазах Вена загорелись хитрые искорки.
— Ископаемые? — на вскидку предположил Госер, чем вызвал истеричный смех своего собеседника. — Ну ладно, сдаюсь, — проворчал он. — Объясни, причём тут Игра.
— Ты же знаешь, что Абсолют, который является источником всего проявленного, постоянно проявляется в виде различных форм? — снисходительно поинтересовался Вен.
— Не тяни, — буркнул оскорблённый его тоном собеседник, — объясняй по существу.
— Так это и есть самая суть, — Вен и не подумал сменить амплуа мудрого профессора на что-то более подходящее для дружеской беседы. — Это непрекращающееся движение лежит в основе жизни. Именно поэтому Игре не требуется внешний источник энергии, она сама по себе является таким вечным двигателем, ведь сознания аватаров имеют ту же природу, что и Абсолют, а значит, тоже постоянно создают всё новые и новые вибрации. Всего-то и нужно направить энергию, заложенную в саму структуру мироздания, в нужное русло. Угадай, что является таким каналом.
— Доминирующий ментальный концепт, — ошарашенно прошептал Госер.
— Умница, — похвалил его зарвавшийся профессор. — А приз в виде дармовой энергии, как ты понимаешь, получает автор концепта. Выкачанная таким образом энергия идёт на запуск нужных кланам смыслов уже в инфополе нашего мира. По-моему, схема просто гениальная. Она строится исключительно на уже доказавших свою жизненность идеях и в то же время не позволяет одному из кланов захватить власть.
— Так ты вовсе не являешься оппозиционером? — Госер с удивлением уставился на своего напарника.
— Разумеется, нет, — скривился Вен. — Откуда такая дикая мысль?
— Но ты же нарушаешь законы Аэрии, — возмутился его напарник, — мы ведь находимся в этом мире нелегально.
— Задача ратава-корги состоит вовсе не в том, чтобы разрушить существующий порядок, — Вен снисходительно потрепал своего напарника по плечу, — она очень узкая и прагматичная: мы должны вернуть домой пострадавших от стирания аэров. Если у тебя были иные цели, то ты явно выбрал не ту сторону.
— А как же справедливость? — вспыхнул Госер. — Неужели тебя совсем не задевает, что какие-то мерзавцы возомнили себя богами и навязывают картинку реальности целому миру? Даже двум мирам, — поправился он.
— В мироздании вообще не существует ничего идеального, — самопальный философ снова влез на своего любимого конька, — нет такой системы управления, которая нравилась бы всем объектам этого управления. Это нереально. Единственным критерием тут можно считать работоспособность системы. Наша система работоспособна, с этим не поспоришь. Она работает уже сотни лет без существенных сбоев, да и тот факт, что она позволила аэрам выпутаться из грозившего нам хаоса, говорит сам за себя.
— Вот только почему-то мы уже не можем обходиться без сталкеров, — Госер угрюмо покачал головой. — С чего бы взяться деградации при всеобщем благоденствии?
Что тут скажешь? Обломал дилетант философа в самый момент его кажущегося триумфа. О снижении когнитивных способностей жителей Аэрии говорить было не принято, да и знали об этом только те, кто был непосредственно связан с Игрой. Аэров, способных преодолевать барьер между мирами, становилось всё меньше. Это означало, что очень скоро проход между мирами попросту закроется, и тогда источник дармовой энергии иссякнет. Собственно, миру Аэрии это ничем не грозило, поскольку сознания аэров были способны поддерживать его существование, но энергия была нужна Пятёрке для управления инфополем этого мира. Отработанной веками системе управления наступал естественный и бесславный конец. Кто бы мог предположить, что эта надёжная во всех отношениях конструкция, оказывается, содержала в себе зародыш собственной гибели. Вот уж точно, в мироздании нет ничего идеального.