Случалось ли вам, просыпаясь утром, пожалеть о том, что сон уже закончился, и нужно возвращаться в унылые будни? Не сомневаюсь, что подобные чувства когда-нибудь испытывал каждый, кто вообще видит сны. Как правило, сожаления о снах мимолётны и эфемерны, они словно утренний туман почти незаметно растворяются в заботах наступающего дня, когда воспоминание о ярком сновидении затирается более насущными делами. Совсем иного сорта было сожаление Врана, когда он наконец очнулся на следующее утро. Кошмарная ломка мгновенно вцепилась в свою добычу когтистыми лапками изматывающей боли, выворачивающей нутро дурноты и наведённых панических атак. Болтаться в глючном мареве, конечно, тоже было не подарком, но по сравнению с побочкой наркотического отравления, глюки показались Врану просто милыми детскими шалостями.
— Хорош изображать дохлятину, — донёсся до ушей страдальца знакомый насмешливый голос, от которого его едва ни стошнило. — Открывай глазки, спящая красавица.
— Сгинь, — Вран скривился как от зубной боли, — я сегодня не подаю.
— Какая жалость, — продолжил стебаться Ро, — а я как раз собирался тебе исповедаться, только пока не решил: ты святой или псих.
— Узнал, значит, — сталкер всё-таки сподобился приоткрыть глаза, — и откуда?
— Василиса случайно обмолвилась, — пояснил Ро, — а потом уже твой приятель страж поведал мне душещипательную историю о вашей последней беседе. Кстати, последней в прямом смысле. Не думаю, что после твоей угрозы Танэр когда-нибудь станет с тобой общаться.
— Так ты поэтому записался в сиделки? — Вран горько усмехнулся. — Больше некому?
— Понимаю, что ты надеялся увидеть у своего смертного одра кое-кого другого, — голос Ро вдруг сделался каким-то виноватым, да и смотрел он почему-то в сторону, избегая прямого взгляда своего пациента. — Не обижайся, Василисе и так уже досталось по самое не балуйся, ей нужно прийти в себя.
— Значит, ты ей ничего не рассказал, — проницательно заключил Вран, — она до сих пор считает, что я собирался её угробить.
— Просто не успел, — Ро сразу бросился оправдываться, но получилось у него не очень искренне. — Как только Тан меня сменит, я сразу поеду к ней и всё расскажу.
— Не нужно, — голос Врана прозвучал отрешённо, как будто речь шла о чём-то неважном, — пусть так и остаётся, ей будет проще обо всём забыть. Но тебе нет нужды дожидаться Танэра, поезжай к ней.
— Ты от меня не отделаешься, даже не мечтай, — Ро сразу оживился, — я тут не просто торчу из сострадания к ближнему, я, между прочим, на дежурстве. Тебе нельзя больше отключаться, Вран, и даже спать, иначе ты из этого глючного морока ещё долго не вылезешь.
— А на фига нужно было колоть мне такую дозу, что даже аэрский антидот не может с ней справиться, — с обидой проворчал страдалец.
— Из чистого милосердия, — Ро и не подумал извиниться, — просто хотел, чтобы всё кончилось быстро. Никто же не мог предположить, что ты выживешь. Кстати, об этом, — на лице ратава-корги появилась хитрая улыбочка, — я ведь могу запросто из сиделок переквалифицироваться в ангела милосердия и избавить тебя от страданий, только скажи.
— Это что у тебя теперь такое хобби — меня убивать? — съязвил Вран.
— Я правда не понимаю, зачем тебе мучиться, — в голосе Ро и впрямь прозвучало недоумение, — смерть ведь не отправит тебя на перевоплощение в мире Игры.
— Ага, она отправит меня прямиком в следственную тюрьму спас службы, — губы Врана скривились в саркастической усмешке. — Сталкерам, видишь ли, позволено помирать только в тех локациях, где обитают их клиенты, любое отступление от этого правила считается нарушением приказа и влечёт за собой весьма неприятные дисциплинарные последствия. Один раз я уже попал в жернова этой карательной машинки, — сталкер невольно скрипнул зубами, — больше не хочу. Лучше уж я вытерплю эту пытку, а потом просто свалю делать свою работу. В конце концов, ответственности за клиента с меня никто не снимал, а этот прохиндей и так уже получил солидную отсрочку.
— Ну как знаешь, — Ро беспечно пожал плечами, — моё дело предложить. Меня и в сиделках неплохо кормят.
— А можно обойтись без душеспасительных бесед? — попросил Вран. — Любой звук, который я извлекаю из своей глотки, вызывает рвотный рефлекс.
— Так тебе и не нужно разговаривать, — Ро обаятельно улыбнулся, — я сам буду развлекать тебя интересными историями, чтобы ты не вздумал заснуть. Хочешь расскажу, чем закончилась наша романтическая сага в замке Гилмор?
— Я и без тебя знаю, что своего обещания отцу Эвы ты не выполнил, — презрительно хмыкнул Вран, — нашёл среди обгорелых стен замка нашу с ней общую могилу, когда вернулся в ту локацию.
— Это случилось не в результате злого умысла, — ратава-корги обиженно засопел, — просто форс-мажорные обстоятельства. А знаешь, у нашей фортуны оказался весьма ироничный склад ума, — небрежно заметил он, — если бы я немного протянул с твоей казнью, скажем, перенёс бы её на утро, то вы оба с Эвианой остались бы живы.
— И что бы тебе помешало прикончить меня утром? — Вран уже забыл про тошноту и азартно включился в беседу.
— Нападение твоих людей, — угодливо пояснил Ро.
— Каких ещё моих людей? — у Врана от такого заявления мурашки побежали по позвоночнику в предвкушении трагических подробностей развязки. — В замке было не более тридцати мужчин, способных держать оружие, включая мою личную гвардию. Как они могли напасть на сотню отборных вояк герцога?
— Если честно, я так до сих пор и не понял, как ты умудрился их так зазомбировать, — рассмеялся ратава-корги. — Подобная преданность своему лорду противоестественна, согласись, даже учитывая, что ты всех их спас от расправы. Кстати, напавших было не меньше полусотни, и среди мужиков попадались тётки, по крайней мере, я узнал дочку садовника.
— Я так понимаю, закончилось всё печально, — Вран горько улыбнулся.
— В точку! — отчего-то случившаяся трагедия вызвала бурный восторг Ро. — Одна беда, печалиться пришлось герцогским воякам.
— Что ты хочешь этим сказать? — на лице сталкера появилось выражение полного недоумения.
— Вран, а ты знал, что у тебя под замком имелся подземный ход? — вместо ответа поинтересовался рассказчик.
— Предшественник что-то упоминал, — Вран наморщил лоб, словно пытался припомнить подробности, — но я туда ни разу не спускался.
— А вот кто-то из твоих парней, оказывается, не поленился изучить сие архитектурное излишество, — ехидно заметил ратава-корги, — а другой от души сыпанул в бочки с вином отравы для крыс. В общем, когда ночью вооружённая свора проникла по подземному ходу в замок, герцогское войско уже было небоеспособным. Большинство вообще успело окочуриться, а те, кто пил в меру, с трудом держались на ногах. Потерь среди нападавших практически не было.
— Ну ты-то не стал бы пить вино из бочки, — Вран глумливо подмигнул рассказчику, как бы намекая на его капризы в отношении качества продуктов и напитков, — значит, должен был оказать сопротивление.
— Должен, но не оказал, — тяжко вздохнул Ро. — Не поверишь, но меня эта экзекуция вымотала не меньше, чем тебя, так что в момент нападения я не слишком сильно отличался от мертвеца. И нет, меня не зарезали во сне, — он невольно скрипнул зубами, — меня повесили во дворе замка, причём за ноги, так что я имел сомнительное удовольствие лицезреть те почести, которые эти варвары оказывали твоей дохлой тушке.
— Так они устроили мне похороны? — удивился Вран.
— Мягко говоря, — Ро недовольно поморщился. — На самом деле для твоего погребального костра эти огнепоклонники вытащили во двор почти всю замковую мебель. Зрелище было просто феерическое, жаль, что я не смог досмотреть его до конца. Могли бы, между прочим, учесть ограниченную живучесть зрителя и повесить меня немного позже.
— Значит, ты не знаешь, отчего умерла Эва? — Вран быстренько переключил рассказчика с сетования о непредусмотрительности палачей на более интересный предмет.
— Отчего же, — Ро болезненно скривился, — она свою роль в этом спектакле отыграла ещё до моей бесславной кончины. Сверху мне всё было отлично видно, хоть и в перевёрнутом виде. Ладно не буду тебя мурыжить, — его голос вдруг сделался тихим и мягким, словно этот лицедей опять решил кого-то обаять. — Когда всё уже было готово к началу представления, Эва вдруг вышла во двор в какой-то белой рубашке и с распущенными волосами, а в руках она несла твоё сердце. Представляешь, что тут началось?
— Она потеряла рассудок, — обречённо прошептал Вран.
— Как бы не так, — Ро скорчил недовольную мину, — это все остальные будто свихнулись. А пока ошарашенные зрители подбирали свои упавшие челюсти, твоя малышка бодренько вскарабкалась на кучу мебели и улеглась рядом с твоим телом. Похоже, всё-таки зря ты её утащил с костра инквизиции. Если кому суждено сгореть, то этого не изменить даже океаном воды.
— Они дали ей сгореть заживо? — лицо Врана так побледнело, что его бестолковая сиделка переполошилась.
— Зря я тебе рассказал, — Ро в отчаянии всплеснул руками, — ты только не вздумай помереть, я не собираюсь носить тебе передачки в тюрьму. Всё, закончили на этом.
— Нет уж, рассказывай до конца, — возмутился Вран, — я не трепетная барышня, как-нибудь переживу.
— Да собственно, нечего больше рассказывать, — Ро отвёл взгляд, чтобы не видеть полные боли глаза сталкера. — Они, конечно, пытались оттащить Эву от костра, но твоя принцесска оказалась той ещё законницей. Что-то она такое им выдала про священный завет и на десерт заявила, что любой, кто помешает жене уйти вместе с мужем, будет проклят до седьмого колена вместе с родственниками. В общем, никто не рискнул. Меня, понятное дело, не спрашивали.
В комнате повисла тягостная тишина, только где-то за стеной тикали часы, да ветер завывал под окном, возвещая приход осени. Врану так хотелось хоть ненадолго прикрыть глаза, чтобы не видеть сочувственную мину на физиономии циничного ратава-корги, но даже этого он не мог сделать, поскольку не сомневался, что бесцеремонная сиделка бдит на своём посту. Нет, этот рассказ не стал для него шоком, хотя представлять себе последние минуты жизни любимой женщины Врану было невыносимо больно. Но это был её собственный выбор, и он не считал себя в праве осуждать Эву за нежелание жить после его смерти. Ещё неизвестно, как бы повёл себя вроде бы хладнокровный сталкер, если бы получил в подарок кровоточащее сердце любимой женщины. Не исключено, что вообще бы свихнулся. И тут новая мысль молнией пронзила его мозг.
— А знаешь, не такие уж они разные, — задумчиво пробормотал Вран, — это всего лишь маски, не более. Эва предпочитала маску ласкового шаловливого котёнка, а Василиса прячется по маской колючего ёжика, но внутри у обеих стальной стержень, который невозможно не только сломать, но даже согнуть.
— Согласен, твоя Эва была той ещё штучкой, — покачал головой Ро. — Я прям не ожидал, как спокойно она воспримет известие о твоей смерти. А уж её комментарий по поводу моего подарочка до сих пор не выходит у меня из головы.
— Она что-то сказала? — Вран резко приподнялся на локтях, и этот порыв едва ни стоил ему очередного обморока. — Скажи, мне нужно знать.
— Сказала, что я напрасно трудился, вырезая сердце из твоей груди, поскольку оно и так всегда принадлежало ей, — выдал Ро на одном дыхании. Видимо, эти слова действительно запали ему в душу, и он их помнил почти дословно.
Глаза Врана застыли холодными льдинками, да и сам он словно заледенел. В отличие от бесчувственного аэра, ему-то было отлично известно, чего стоила Эве эта показная вежливость, превратившая задуманную этим живодёром трагедию в фарс.
— Похоже, Эва тебя обломала даже круче, чем я, — горько усмехнулся сталкер. — Не сомневаюсь, что и Василиса при случае в лёгкую сделает из тебя посмешище.
— Она ведь тебе нравится, — Ро зло уставился в глаза насмешнику, — можешь не притворяться. Так какого лешего ты хочешь, чтобы Василиса считала тебя злодеем?
— Скажи спасибо своей изобретательности, — в тон ему ответил Вран. — После твоего кровавого перформанса, Василисе тяжело даже просто рядом со мной находиться, а уж о близости даже речи не идёт.
— Она тебя боится? — Ро подозрительно покосился на обвинителя. — Странно, это ведь я убийца.
— Если бы всё было так просто, — тяжко вздохнул Вран. — Нет, Василиса боится не меня, а себя, понимаешь?
— Нет, не понимаю, — Ро зло прищурился, явно подозревая, что ему просто морочат голову. — Или ты хочешь сказать, что она боится снова в тебя влюбиться?
— Не обязательно в меня, — пояснил свою мысль Вран, — просто влюбиться. Василиса боится открыться жизни, потому что эта жизнь устроила ей такую подставу, что даже смерти было не под силу. Понимаешь, между Эвой и мной не существовало никаких преград, наши души общались открыто, не прячась за условностями или традициями. Жизнь беспрепятственно текла сквозь нас как полноводная река, и мы не возводили на её пути мостов и плотин. В каком-то смысле мы оба были очень уязвимы, и ты умудрился нанести Эве удар в самое уязвимое место. Даже не представляю, как ей было больно.
— Так она просто закрылась, что спастись от моего удара? — тихо спросил Ро.
— Было бы странно ожидать, что Эва не попытается защититься, — Вран задумчиво кивнул. — Знаешь, дети тоже часто накрываются с головой одеялом, чтобы не видеть, что творится вокруг. Вот и она отгородилась от жизни защитной скорлупой. Только не подумай, что я её в чём-то виню. Подозреваю, что альтернативой изоляции в этом ментальном коконе было полное безумие. Вот только дальше жить Эва не собиралась, а кокон по наследству достался её инкарнации. Ты знаешь, что Василиса постоянно видит во сне ту сцену с моим сердцем в шкатулке?
— Засада, — Ро недовольно поморщился, — значит, она знает о моём участии в той трагедии?
— Возможно, догадывается, — согласился Вран, — но думаю, что образ благородного спасителя, эдакого рыцаря в сияющих доспехах должен был уже затмить образ циничного убийцы. Так что не теряйся.
— А ты спокойно отойдёшь в сторону? — Ро с любопытством покосился на потенциального соперника, уступающего поле боя без малейшего сопротивления.
— Даже не надейся, — обломал его Вран. — Василиса ведь барышня безбашенная, постоянно лезет в неприятности, так что я давно уже за ней присматриваю и вмешиваюсь, когда ей грозит опасность. В этом плане ничего не изменится, я и впредь буду рядом, но мешать вашим отношениям не стану, вдруг тебе удастся разбить её скорлупу.
— Не думаю, что нашим отношениям сильно поможет, если один навязчивый сталкер будет постоянно маячить перед глазами, — заметил Ро.
— Василиса меня даже не увидит, — Вран самоуверенно ухмыльнулся.
— Это как когда ты дефилировал перед ней в шёлковом банном халате? — с самым невинным видом поинтересовался ратава-корги.
— Так ты меня узнал, — Вран попробовал было рассмеяться, но тут же закашлялся от недостатка воздуха.
— Трудно было ошибиться, — согласился Ро, — правда, я решил, что ты явился по мою душу. Эффектное было явление, прям ангел возмездия в развивающемся плаще. Неужели так спешил, что даже не хватило времени накинуть пальто?
— Вообще-то, не хватило даже на то, чтобы спуститься по лестнице, — Вран улыбнулся, вспоминая устроенное им представление, — я сиганул со второго этажа из окна ванной, так что считай, вам с Василисой ещё повезло, что мне под руку подвернулся халат, иначе пришлось бы нашей скромнице любоваться незнакомым мужиком в неглиже.
— А ты знаешь, что своим акробатическим этюдом ты сам толкнул Василису в мои объятья, — ехидно поинтересовался Ро, — в буквальном смысле, — уточнил он.
— Даже не пытайся вызвать во мне ревность, — Вран снисходительно усмехнулся, — это твоя фишка. К любви или дружбе ревность не имеет никакого отношения, это просто чувство собственника к объекту своей страсти. Скажи, ты действительно считал меня своей собственностью?
— Проехали, — проворчал Ро, — я с немощными не воюю.
— Так я и не предлагаю, — Вран беспечно пожал плечами, — просто удивляюсь твоей твердолобости. Неужели неясно, что счастье любимого человека всегда важнее твоего собственного? Это же даже дураку понятно. Ну как можно ревновать к тому, кто делает дорогого тебе человека счастливым?
— А как же моё счастье? — возмутился Ро. — Предлагаешь им пожертвовать?
— Боюсь, ты не очень хорошо понимаешь, в какую игру собираешься ввязаться, — лицо Врана вдруг помрачнело. — Психика Василисы больна, и тебе придётся быть очень терпеливым, если ты хочешь её вылечить и сделать счастливой. Сейчас она вовсе не беззащитна, скорлупа, созданная ею в предыдущем воплощении, надёжно охраняет её душевный покой от всяческих потрясений. Если прямо сейчас ты её бросишь или отмочишь ещё какую-нибудь гадость, то это не станет для Василисы концом света, она это переживёт. Но если ты это сделаешь после того, как разобьёшь её скорлупу, то ещё одного удара она может и не выдержать.
— Вран, побойся бога, между мужчиной и женщиной всякое может случиться, — принялся оправдываться герой любовник. — Как я могу гарантировать, что буду вместе с Василисой вечно?
— Тогда вообще не лезь, — отрезал Вран, — потому что если ты умудришься разбить ей сердце, то я вспомню, что являюсь лучшим сталкером Аэрии.
— Какая ирония, — Ро весело рассмеялся, — ты угрожаешь развоплощением тому, кто всего несколько часов назад избавил тебя именно от этой участи. Да если б я вовремя ни догадался, где эти горе-экспериментаторы станут искать мне замену, одного неблагодарного сталкера уже не существовало бы в природе.
— Ошибаешься, причём дважды, — спокойно возразил Вран. — Во-первых, сознание не может распасться за несколько часов, на это уходят дни, если не недели, а во-вторых, когда ты прискакал на белом коне с шашкой наголо, мне уже развоплощение не грозило. Вен догадался, что я собрался сделать, и от моих услуг отказались. Кстати, странный он какой-то, этот Вен. Ты его давно знаешь?
— Когда двести лет назад я пришёл к ратава-корги, он уже тогда был самым старым членом нашей организации, — Ро и не подумал обидеться и с удовольствием включился в новое обсуждение. — Удивительно, что Вен никогда не пытался вылезти в руководители, предпочитал работать в поле, но это не самая большая его странность. Он буквально помешан на идее спасти всех зависших после стирания игроков и ни с чем не считается ради достижения этой своей цели. Вот он бы точно сдал свою женщину на опыты даже без малейших колебаний. А почему ты спросил про Вена?
— Похоже, он меня хорошо знает, — пояснил Вран, — а я его совсем не помню.
— Так ты вообще много чего не помнишь, — Ро хитро подмигнул своему пациенту. — Возможно, вы когда-то вместе стояли у истоков создания ратава-корги, ты же последний выживший Ставрати.
— Опять ты за своё, — в голосе Врана появились нотки раздражения. — Я больше не куплюсь на твои вербовочные трюки, особенно, посла того, что случилось.
— Напрасно ты недооцениваешь свою связь с ратава-корги, — Ро уверенно поднялся на ноги, потому что за дверью послышались приближающиеся шаги Танэра. — Рано или поздно ты к нам всё равно придёшь.
— Пока что у меня имеется лишь одно желание — держаться от вас подальше, — презрительно бросил Вран.
— Что ж, можешь начинать держаться от меня подальше прямо начиная с этой минуты, — Ро помахал рукой своему пациенту и выскользнул за дверь, и только тогда Вран ощутил, что боль, терзавшая его всего час назад, больше его не мучит. Разговор с ратава-корги оказался целебным. А вот о том, что и его предсказание тоже оказалось пророческим, Врану только предстояло узнать.