Чего мы хотим от жизни? Ответить на это вопрос несложно, и большинство скажет, что желает, чтобы жизнь приносила побольше радостей и доставляла поменьше огорчений. Остаётся только выяснить, что же на самом деле приносит нам настоящую радость, и дело в шляпе. Давайте оставим в стороне кратковременный выброс эндорфинов, связанный с едой, выпивкой или сексом, и поговорим о тех случаях, когда ощущение удовлетворённости жизнью не обусловлено физиологией, а достигается в результате наших осознанных действий. Возможно, вы со мной не согласитесь, но мои наблюдения однозначно свидетельствуют, что жизненные ништяки только тогда по-настоящему радуют наши сердца, когда они приходят к нам в виде награды, причём награды заслуженной. Ни одна халява не может по своему эффекту на нашу психику сравниться с призом за проявленные упорство и волю.
Именно такого заветного приза и ждала Василиса от ритуального разрушения шкатулки, олицетворявшей её подсознательные страхи. И не нужно стебаться над трепетной барышней, якобы падающей в обморок при виде таракана у себя на кухне. Для Василисы встретиться со своим иррациональным страхом лицом к лицу было так же тяжело, как броситься на танк с гранатой. В обоих случаях речь шла о подавлении инстинкта самосохранения. Нужно признать, что отчаянный шаг, на который подтолкнул её Герман, таки принёс свои плоды, тот страх, что изматывал несчастную женщину в последнее время, растаял как мартовский снег. Однако заветного приза в виде душевного покоя Василиса так и не получила, напротив, когда защитная скорлупа, в которой она пряталась от жизни, дала трещину, и узница выпорхнула на свободу как бабочка из кокона, к ней пришло отчётливое понимание, что в этой самой жизни на долю бабочек, оказывается, не отпущено ни грамма счастья.
Впрочем, обманулась со своими ожиданиями не только Василиса, эффект от её освобождения оказался прямо противоположным тому, на который рассчитывал и Герман. Выбравшись из своей защитной скорлупы, затворница открыла для себя одну простую, но непреложную истину, которая поставила большой жирный крест на планах Германа в отношении своей любовницы. Все эти комфортные и ни к чему не обязывающие отношения с мужчинами, которые раньше вполне устраивали Василису, теперь показались ей просто никчёмной обузой, на которую жаль тратить время. При всём том, что Герман ей даже нравился, Василиса вдруг поняла, что он никогда не сможет удовлетворить внезапно проснувшееся в её сердце желание любить. И дело было даже не в том, что она сомневалась в способности своего любовника испытывать высокие чувства, просто оказалось, что, пока Василиса фрустрировала на тему борьбы со страхом быть собой, её сердце исподтишка уже сделало свой выбор.
Увы, этот выбор никак не мог закончиться счастливой развязкой просто потому, что её избранник не отвечал Василисе взаимностью. Даже тот факт, что в ней жило сознание женщины, которую Вран когда-то любил больше жизни, ничего не менял в этом печальном раскладе. Хуже того, оказалось, что любимый мужчина был готов уничтожить это самое сознание. Вот такого Василиса уже совсем не могла понять, а потому в порыве самобичевания тут же решила, что Вран счёл новое воплощение своей бывшей возлюбленной недостойным того, чтобы обладать этим божественным даром. Верить в подобное не хотелось, и Василиса принялась искать иные, менее болезненные для её самолюбия причины предательства Врана.
Что ж, в умении работать с фактологией специалисту по старинным рукописям трудно было отказать, а противоречия в поведении предателя даже не нужно было раскапывать, поскольку они лежали на поверхности. Ну правда, зачем нужно было похищать намеченную подлыми экспериментаторами жертву, если сталкер планировал сам поучаствовать в эксперименте? Значит, не планировал, но обстоятельства сложились так, что другого выхода ему не оставили. Так что же заставило Врана пожертвовать той, кого он изначально пытался спасти? Ответ на этот вопрос мог дать только маг Вениамин, который на поверку оказался руководителем проекта ратава-корги, а потому у Василисы не осталось иного выбора, кроме как вытрясти этот ответ из коварного манипулятора.
План, конечно, был хорош, вот только его осуществление требовало от неё ещё одного подвига на поле битвы с инстинктом самосохранения. Воспоминания о подвале, где Василиса прощалась со своим существованием, оставили в её душе незажившую пока рану, и если бы ни крайняя нужда, то она обходила бы магическую школу Вениамина десятой стороной. К сожалению, жизнь не оставила Василисе других вариантов получить ответы на мучившие её вопросы, но это вовсе не означало, что она готова была броситься в схватку с отчаянием берсерка. Свой визит к потенциальному информатору Василиса продумала до мелочей, подстраховавшись на случай ещё одного нападения. И речь шла вовсе не об оружии, которого у неё отродясь не водилось, в данном случае шантаж был гораздо эффективней.
Нужно сказать, что по случайному стечению обстоятельств Василиса выбрала очень удачное время для визита в школу магии. После провала своего эксперимента фальшивый маг пребывал в таком душевном раздрае, что его можно было брать голыми руками. Хрупкое здание надежды, выстроенное отчаянным экспериментатором на зыбкой почве непроверенных предположений, рухнуло и рассыпалось в пыль, похоронив под собой строителя. Хуже всего было то, что альтернативных вариантов спасения зависших в Игре игроков у Вена не имелось, и он словно бы оказался в той точке, с которой начал свой путь. Триста лет исследований и экспериментов закончились нулевым результатом.
Никто из его коллег не мог понять той одержимости, с которой Вен пахал как подорванный, покидая мир Игры только для того, чтобы восстановить свои когнитивные функции. Его считали чудиком, двинутым на почве каких-то скрытых комплексов, но никто даже представить не мог, какой была истинная причина столь бескомпромиссной самоотдачи. И не удивительно, кому же могло бы прийти в голову, что этим героем трудовых будней движет чувство вины? А между тем это чувство не раз уже вкладывало в руку Вена пистолет с одной единственной пулей, которая, словно волшебный ключик, должна была открыть бедняге путь к вечному забвению. И только надежда когда-нибудь освободить узников Игры останавливала палец, лежавший на курке.
Вен, конечно, не обладал способностями сталкера, но осознанности на то, чтобы, вместо перевоплощения, ломануться к барьеру у него бы точно хватило. На самом деле перевоплощения Вен боялся даже больше, чем ухода в небытие, поскольку оно было связано с риском утраты какой-то части воспоминаний. Разумеется, единичное перевоплощение не могло бы полностью стереть его память, но для Вена важна была каждая, даже самая мелкая крупица обретённых знаний, а потому угрозу Ро он воспринял со всей серьёзностью. По хорошему, провалившемуся экспериментатору следовало бы вернуться на базу ратава-корги и немного отдохнуть, но для этого ему нужно было положиться на сталкера, встречаться с которым Вену категорически не хотелось.
Когда дверь его кабинета приоткрылась, Вен подскочил как ошпаренный, поскольку решил, что Ро всё-таки решил сыграть роль посланца судьбы и отправить своего коллегу на заслуженный отдых только не в Аэрию, а на тот свет. Что ж, волновался он не напрасно, судьба оказалась той ещё чертовкой, вот только вместо своего посланца, она отправила к Вену ещё более опасного персонажа. Сказать, что он не ожидал прихода своей лабораторной мышки, было бы явным преуменьшением, Вен был настолько ошарашен, что в первый момент буквально впал в ступор. Однако инстинкт самосохранения быстренько вернул его на грешную землю. Ро мог войти через эту дверь в любую минуту, и предсказать его реакцию на присутствие Василисы в магической школе было совсем нетрудно.
— Тебе нельзя тут находиться, — с ходу выпалил Вен, едва дверь за незваной посетительницей закрылась, — Ро меня пристрелит, разве ты не слышала?
— Так его настоящее имя Ро? — Василиса состроила наивную мордочку и удивлённо захлопала ресницами. — А как Ваше?
— Вен, — представился фальшивый маг. — Уходи, Василиса, нам нельзя с тобой больше разговаривать.
— По-моему, Вы мне должны, — женщина спокойно прошла к рабочему столу своего бывшего учителя и бесцеремонно уселась в кресло для посетителей. — У меня имеются кое-какие вопросы, и Вы мне на них ответите, иначе придётся сказать Гер…, — она запнулась, — Ро, что Вы опять пытались заманить меня в Вашу школу. Кстати, даже не надейтесь со мной разделаться, я оставила ему записку с указанием, где меня искать в случае чего.
В первый момент столь наглый шантаж обескуражил Вена, который и сам был не чужд грязных методов манипуляции. Враньё и магические фокусы были его фирменной фишкой и рассчитаны они были как раз на таких доверчивых дурочек, каковой он раньше мнил свою ученицу. Что ж, следовало признать, что на счёт Василисы он явно заблуждался, по части коварства ученица заткнула за пояс своего учителя.
— А ты быстро учишься, — Вен одобрительно кивнул. — Ладно, спрашивай, только побыстрее, — разрешил он. — Надеюсь, речь не пойдёт о тайнах мироздания, на это сейчас нет времени.
— Оставьте Ваши тайны при себе, — огрызнулась Василиса. — До меня уже дошло, что эти сакраментальные откровения были просто приманкой. Можете радоваться, наивная мышка даже не заподозрила, что кусочек сыра находился в мышеловке.
— Побойся бога, Василиса, — Вен возмутился вполне искренне, ведь его сыр был натуральным продуктом самого лучшего качества, — за время обучения ты получила столько знаний, сколько не смогла бы раздобыть за всю свою жизнь, если бы общалась только с жителями мира Игры.
— А толку? — фыркнула нахальная ученица. — На что нужны знания тому, кого живодёры предназначили в жертву? Почему вы пытались меня уничтожить? — в голосе Василисы послышалась обида. — Что я вам плохого сделала?
— Ты всё не так поняла, — Вен замотал головой, что твоя мельница крыльями. — Поверь, в обоих наших мирах не нашлось бы никого, кто желал тебе выжить больше, чем я. Моё желание было так сильно, что я невольно поверил в то, что оно осуществимо, — он обречённо вздохнул и устремил жалобный взгляд на обвинительницу. — Каюсь, мне следовало поверить Врану на слово, но надежда подчас бывает сильнее доводов рассудка.
— Значит, Вран не сомневался в фатальном исходе вашего эксперимента, — уточнила Василиса, довольная тем, что информатор сам вышел на интересовавшую её тему.
— Он лучший сталкер в Аэрии, — в голосе Вена прозвучала непонятная гордость, — и если б имелся хоть один шанс провести тебя через барьер, то он бы его не упустил.
— Тогда зачем он согласился? — возмутилась Василиса. — Да ещё успокаивал меня, уверял, что всё будет хорошо. Зачем вообще нужно было применять ко мне все эти сталкерские приёмчики, если от моего состояния уже ничего не зависело?
— Разве ты не поняла? — Вен удивлённо захлопал глазами. — Он собирался осуществить замещение. Если бы я его вовремя ни остановил, то ты бы сейчас уже любовалась видами Аэрии.
— Хватит меня запутывать, — глаза Василисы загорелись праведным гневом. — То Вы утверждаете, что я не могла пройти этот ваш дурацкий барьер, а потом вещаете про аэрские виды. Так в каком случае Вы врёте?
— Ни в каком, — поспешил заверить свою разбушевавшуюся собеседницу Вен. — Вам вдвоём действительно было не пройти барьер, но на тебя одну силы сталкера хватило бы. Это и называется замещением. Да, у Врана был непростой выбор, и он его сделал.
— Он выбрал меня? — голос Василисы опустился практически до шёпота. — Значит, тогда в подвале он мне вовсе не врал и действительно просто хотел меня успокоить.
— Нельзя вступать в контакт с барьером, если ты не можешь сохранять концентрацию, — подтвердил её догадку Вен. — Игроки частенько психуют перед эвакуацией, поэтому сталкеров специально обучают психотехникам, которые помогают их утихомирить.
Вен продолжал вещать с умным видом, словно Василиса опять сделалась его ученицей, но та его практически не слушала. Её рассеянный взгляд бесцельно бродил по обстановке кабинета, не задерживаясь ни на чём конкретно, словно следовал за беспорядочным потоком мыслей и эмоций, который в тот момент захлестнул сознание женщины. Она ведь пришла к информатору всего лишь в надежде хоть как-то оправдать поступок мужчины, которому отдала своё сердце, и никак не ожидала, что и оправдывать-то было нечего. Вран вовсе не собирался уничтожить её сознание, наоборот, он хотел её спасти. И тут одна шокирующая мысль, словно золотая рыбка, умудрилась выпрыгнуть из потока.
— А что стало бы с Враном? — Василиса так и впилась взглядом в лицо информатора. — Он смог бы вернуться без своих сталкерских сил?
— Вернуться куда? — не понял Вен. — В своё мёртвое тело? Прости, деточка, но это невозможно, ты либо проходишь через барьер, либо погибаешь.
— То есть его бы просто не стало?! — от запоздалого ужаса у Василисы перехватила дыхание.
— Просто? — лицо Вена сразу как-то осунулось. — Да в проявленном мире не существует ничего ужаснее распада сознания. Мне приходилось слушать рассказы сталкеров, которым не удалось провести через барьер своих клиентов, так что у меня имеется некоторое представление о развоплощении. Поверь, это совсем не похоже на растворение в нирване. Мало кто решится пойти на такое добровольно.
— Добровольно? — Василиса совсем растерялась. — Но зачем же Вран согласился участвовать в вашем эксперименте?
— А зачем я согласился отвечать на твои вопросы? — ехидно поинтересовался Вен. — Шантаж — это безотказное оружие.
— Что же могло быть хуже развоплощения? — Василиса растерянно захлопала глазами. — Чем ещё его можно было шантажировать?
— Как оказалось, тобой, — нехотя признался Вен, — хотя я тогда этого даже не подозревал. Вообще-то, сталкеров было двое, и если бы Вран ни согласился, то его коллега точно не стал бы жертвовать собой ради незнакомки. Так что у нашего героя не было иного выхода, — рассказчик замолк, поскольку понял, что Василиса его больше не слушает, с ней вообще происходило что-то странное. Глаза женщины вдруг засияли как свечки, а на губах появилась отрешённая улыбка. — Васенька, что с тобой? — озабоченно поинтересовался Вен.
— Всё просто замечательно, — Василиса рассеянно кивнула и как сомнамбула направилась к двери, даже не попрощавшись со своим информатором.
Вен облегчённо вздохнул и откинулся в кресле. Это была просто фантастическая удача, что удалось спровадить Василису, и она не столкнулась в его кабинете со своим любовником. Хотя радоваться было, пожалуй, рановато, ведь ничего не помешает ей поделиться с Ро своими похождениями. Оставалось надеяться только на то, что Василиса будет объективна и не свалит вину за их встречу на жертву шантажа. На самом деле, мандражировал Вен напрасно, Ро сейчас меньше всего заботило поведение этого беспринципного экспериментатора, ему не терпелось узнать о результатах своего собственного эксперимента, который по всем расчётам должен был коренным образом изменить их неоднозначные отношения с Василисой.
Теоретически, освободившаяся от своих страхов женщина уже должна была ощутить изменения в своей психике и проникнуться благодарностью к избавителю, а потому Ро предполагал провести весьма приятный вечер, плавно переходящий в бурную ночь. Первые признаки позитивных изменений он заметил буквально сразу, как только Василиса переступила порог мансарды. От её сияющего взгляда Ро словно окатило волной тепла. Как ни странно, вместо радости, это вызвало у экспериментатора лишь подозрения. Он попытался припомнить те моменты их недолгого романа, когда Василиса так на него смотрела, и не смог. Впрочем, особо заморачиваться Ро не стал и лихо списал произошедшие с его любовницей изменения на результат своего гениального психологического эксперимента. Ничего странного в этом не было, ведь, как и все аэры, Ро смотрел на мир Игры с точки зрения игрока. В его представлении произошло следующее: он сделал правильный ход и получил ожидаемый результат.
Естественно, экспериментатору сразу пришла на ум гениальная идея пожертвовать первой частью запланированного приятного вечера в пользу второй. К его искреннему удивлению, реакция Василисы на более чем смелые ласки триумфатора оказалась, мягко говоря, нелогичной. Женщина сначала как будто сжалась, а потом и вовсе отстранилась от своего любовника, при этом выражение радости странным образом сменилось на её лице гримасой брезгливости. Внезапная смена настроения любовницы оказалась для Ро полной неожиданностью, и на пару секунд он слегка завис, но рациональное мышление аэра быстро пришло ему на помощь. Объяснение увиденному могло быть только одно: этот лучезарный взгляд предназначался вовсе не для него.
— Что случилось? — в голосе Ро прозвучали не столько требовательные, сколько тревожные нотки. — Ты мне не рада?
— Только не злись, — принялась оправдываться Василиса, — но я сегодня говорила с Веном. Ты не подумай, что он опять пытался меня захомутать, я сама к нему пришла, чтобы кое-что прояснить. — От внимания Ро не ускользнуло, что Василиса назвала его коллегу настоящим именем, и в его душе сразу зародилось нехорошее предчувствие. — Оказывается, Вран вовсе не пытался меня погубить, — в глазах Василисы снова затеплился прежний лучистый огонёк, — ты зря его обвинял.
— Некоторых психов только могила исправит, — проворчал Ро.
— Так ты всё знал?! — из глаз Василисы напрочь исчез даже намёк на дружелюбие, теперь он сделался холодным и колючим, как утренний иней. — Почему же ты ничего не сказал?
— Вран сам меня попросил, — Ро принялся оправдываться, хотя вроде бы было не за что, — он хотел, чтобы ты о нём забыла.
— Ты всё врёшь, — не раздумывая бросила обвинение Василиса, — он не мог…, — её глаза вдруг наполнились слезами, что, по идее, должно было вызвать жалость у её любовника, но вызвало лишь злость и желание добить бедняжку своими откровениями.
— Вран отдал тебя мне, — безапелляционно заявил он.
— Как это отдал? — голос Василисы сорвался, но тут же в её глазах вспыхнул яростный протест. — Я вам что, неодушевлённый предмет? Эстафетная палочка? А меня кто-нибудь удосужился спросить? — она отпрянула от любовника, словно ей было неприятно находиться рядом. — Проваливай из моего дома, — выпалила Василиса, указывая на дверь. — Я больше не желаю тебя видеть.
Да, не так планировал насквозь прагматичный ратава-корги провести этот вечер, и уж точно не предполагал, что облагодетельствованная им любовница посмеет выгнать его из своего дома. И всё же по сравнению с Василисой его душевное состояние легко можно было бы назвать блаженным покоем. Глупая фраза, брошенная в запале любовником, в один момент разрушила её иллюзии в отношении Врана. Наверное, здравомыслящий человек тут же заметил бы, что делать фатальные выводы на основе нескольких слов нелогично, но Василиса жила не умом, а сердцем, и ей не нужно было опираться на здравомыслие, чтобы разобраться в вопросах, касающихся чувств.
Узнав о том, что ради неё Вран готов был пожертвовать самим своим существованием, Василиса естественно поверила, что в его сердце живёт любовь. Что ж, в каком-то смысле вывод был верным, вот только это была любовь не к Василисе, а к давно умершей женщине, которую Вран продолжал любить, несмотря на прошедшие годы. И спасал он не попавшую в передрягу подопечную, а сознание своей любимой, носителем которого она была. Вывод, конечно, был шокирующим, а потому после ухода Ро Василиса быстро скатилась в чёрную меланхолию. В итоге, эмоциональные качели, которые устроила себе искательница правды, вконец раздолбали её и без того неустойчивую психику. Уж лучше бы она тихо сидела в своей скорлупе и не пыталась отрастить себе крылья, чтобы подняться в бесконечные небеса и ощутить счастье свободного полёта.
Невозможно отрицать, что в тот краткий миг, когда Василиса верила, что любима, она и вправду была счастлива, наверное, впервые в своей жизни. Но этого времени было слишком мало, чтобы она смогла насладиться своим счастьем хоть в малой мере, и всё же достаточно, чтобы Василиса успела ощутить разницу со своим прежним бессмысленным существованием. Похоже, инстинкт самосохранения не зря предупреждал её об опасности, которую нёс в себе этот странный мужчина, один вид которого вызывал у Василисы приступ неконтролируемой паники. Ей и впрямь следовало держаться от него подальше, потому что Вран был той сладкой отравой, против которой у неё не имелось противоядия.