Школа магии Вениамина выглядела непривычно заброшенной, ни тебе запахов таинственных благовоний, ни тихого шелеста мантр, обычно звучавших ненавязчивым фоном в холле и коридорах. На ресепшене правда сидела облачённая в чёрную мантию девица, но и у неё вид был какой-то неприкаянный. Судя по всему, великий маг пребывал в депрессии после фатального провала своего эксперимента, в чём Ро и не преминул убедиться, едва вошёл в личный кабинета хозяина школы. Взгляд Вена был рассеянным и каким-то отсутствующим, как будто этот обычно азартный экспериментатор внезапно потерял вкус к жизни. Визит своего коллеги он воспринял с равнодушием обречённого, давно смирившегося со своей участью смертника.
Собственно, Ро вовсе не собирался наводить шороху в логове ратава-корги, просто хотел слегка отыграться на болтуне за то унижение, которое по его милости ему пришлось пережить. Отставному любовнику требовался козёл отпущения, чтобы снова обрести уверенность в себе, и выбор кандидатов на роль боксёрской груши был невелик.
— Какого чёрта ты рассказал Василисе об этом безбашенном психе? — выпалил Ро, едва переступив порог кабинета.
— А что я должен был сказать? — как ни странно Вен вовсе не испугался наезда, и сам пошёл в атаку. — Это же правда, и она Василисе была очень нужна. Разве ты не понял? — он бросил сочувственный взгляд на обвинителя. — Она же любит Врана.
— И когда же она успела влюбиться? — запальчиво бросил Ро. — Они и виделись-то всего пару раз.
— Похоже, ты ревнуешь, — Вен удивлённо покачал головой, — вот чудеса. Это ж надо такому случиться, чтобы в душе хладнокровного аэра бушевали такие страсти. Ну и куда на это раз заведёт тебя твоя ревность? — ехидно полюбопытствовал разоблачитель. — Кого из них ты убьёшь: его, её или обоих?
Ро уже вскинулся, чтобы ответить оборзевшему коллеге, который, по всей видимости, возомнил себя бессмертным, но тут в его памяти всплыл разговор с Враном, который задал ему точно такой же вопрос. Да, мерзкое чувство, затопившее разум отвергнутого любовника, было ничем иным, как ревностью. Именно ревность когда-то разожгла в его душе жажду мести и заставила совершать поступки, о которых Ро до сих пор не мог вспоминать без содрогания. А ведь он искренне верил, что извлёк урок из прошлого и больше никогда не повторит своих ошибок. Ан нет, кармическое колесо провернулось, и грешник оказался в прежней позиции, причём даже не осознал, что его снова тупо проверяют на вшивость.
— Переэкзаменовка, говоришь, — Ро мысленно послал проклятие владыкам кармы, — чёрта с два вы меня поймаете на этот крючок ещё раз, я своё домашнее задание выучил. Не знаю, что это значит — любить, но со мной совершенно точно происходит что-то другое. Если верить Врану, то истинный влюблённый попросту не может ревновать, ведь для него счастье любимой женщины важнее всего. А мне тупо хочется обладать Василисой, как когда-то хотелось обладать Враном.
— Ро, ты чего завис? — прервал его сеанс саморазоблачения Вен, начавший подозревать, что явно переборщил с обвинениями. — Я ж не хотел тебя обидеть.
— Я не кисейная барышня, чтобы обижаться на правду, — пробурчал ревнивец. — Допускаю, что насчёт Василисы ты не ошибся, я такого взгляда у неё раньше никогда не видел. Жаль, что Врану сейчас не до неё, а то смог бы хоть немного отвлечься от оплакивания своей погибшей возлюбленной. В конце концов, сколько можно жить воспоминаниями?
— А чем он сейчас занят? — задавая этот невинный вопрос, Вен даже близко не представлял, какой трагедией обернётся для него ответ. — Его всё-таки поймали на самоволке и сослали в стражи?
— Да нет, — Ро беспечно махнул рукой, — просто ратава-корги восстановили его память, и наш герой сейчас рефлексирует. Представляешь, оказывается Вран был главой клана Ставрати. Кто бы мог подумать, что этот скромник когда-то заправлял Аэрией? Не удивительно, что он так легко заставил себе служить обитателей своего замка. А я-то всё удивлялся, откуда взялась их патологическая преданность какому-то пришлому лорду. — В этот момент беспечно разглагольствующий ратава-корги заметил, что с его собеседником происходит нечто странное, лицо Вена побледнело до синевы, а в глазах застыло отчаяние, того и гляди грохнется в обморок. — Эй, мужик, ты чего? — Ро подскочил своему нервному коллеге, схватил стоявший на столе стакан с водой и буквально насильно заставил того сделать глоток.
— Зачем? — простонал Вен, как бы обращаясь к самому себе. — Как они могли узнать, что он из Ставрати?
— Вообще-то от меня, — теперь голос Ро звучал уже не столь самоуверенно, у него появилось чёткое ощущение, что он совершил непростительную ошибку, а в добавок очень кстати пришло воспоминание о последнем разговоре с Враном и его подозрениях по поводу Вена. — Что ты о нём знаешь? — неуверенность в его голосе сразу сменилась угрозой. — Чем возвращение воспоминаний может ему навредить? Или это может навредить тебе? — подозрительно прищурился гений дедукции. — Ты сделал ему в прошлом какую-то пакость, а потом заставил всё забыть. Так?
— Ты не понимаешь, — Вен обречённо опустил голову, — для Врана возвращение памяти — это смертный приговор.
— Так, хорош истерить, — прикрикнул на паникёра Ро, — рассказывай толком.
— Теперь эти выродки имеют полное право с ним расправиться, — глаза Вена подозрительно заблестели, словно на них навернулись слёзы, — наш договор больше не работает.
От столь шокирующей инфы Ро слегка завис. Какой договор? Почему он перестал работать, и кто такие эти выродки? Мысли неслись кувырком и никак не желали выстраиваться в логическую цепочку. А тем временем Вен уткнулся лицом в ладони и зарыдал, уже не скрывая своего отчаяния. Эта драматическая сцена вконец выбесила Ро, и он навис над плаксой, как подъёмный кран над кучей кирпичей.
— С кем и когда ты заключил договор? — приступил к допросу дознаватель.
— С Пятёркой, — Вен устало вздохнул, покорно становясь в позицию обвиняемого. — Понимаешь, мы ведь были лучшими друзьями, я просто не мог позволить ему сгинуть вместе с кланом. Но Вран не должен был вспомнить, кем в действительности является. Теперь всё кончено, они его уничтожат.
— И какова же была цена за его жизнь? — собственно этот вопрос Ро мог бы и не задавать, потому что уже знал ответ, но ему хотелось услышать признание предателя.
— Ты всё верно понял, — сокрушённо вздохнул Вен, — это я сдал клан Ставрати, раскрыл Пятёрке время и место их общего сбора. Без меня хрен бы они смогли накрыть клан одним ударом, а потому согласились на моё условие.
— Ты предал своего лучшего друга? — в голосе Ро было столько презрения, что его собеседник невольно сжался, однако очень быстро оправился и пошёл в атаку.
— А как ты сам с ним поступил? — огрызнулся Вен. — И ведь тоже, наверное, считал Врана своим другом. Да, ему не позавидуешь, один друг погубил его клан, а другой — его возлюбленную. Так что мы оба хороши.
— Ты приревновал его к членам клана Ставрати? — его поспешное умозаключение вызвало у собеседника глумливую усмешку.
— По себе судишь? — съязвил Вен. — Нет, у меня была более веская причина для предательства. То, что задумали Ставрати, могло разрушить Аэрию.
— Это что, к примеру? — в голосе Ро прозвучало недоверие. — Я-то всегда был уверен, что со Ставрати расправились за создание организации ратава-корги. Причём тут разрушение Аэрии?
— Ставрати не имеют к ратава-корги никакого отношения, — в сердцах воскликнул Вен, — это всё Пятёрка. Через полсотни лет после разгрома клана мне предложили создать эдакую подпольную ячейку нелегальных путешественников, ну я и согласился.
— Зачем? — на этот раз голос Ро прозвучал зловеще, поскольку он не ожидал услышать ничего хорошего.
— Хотел хоть как-то искупить свою вину за гибель клана, — Вен покаянно опустил голову, — но что-то пока хреново получается с искуплением. Ни одного из зависших игроков так и не удалось вернуть домой.
— Прелестно, — процедил сквозь зубы Ро, — оказывается, организация ратава-корги обязана своим рождением одному придурку с комплексом неполноценности. Видимо, и эта дебильная цель по спасению зависших игроков тоже родилась в твоём больном мозгу. Это ж надо было веками морочить головы сотням аэров только для того, чтобы тупо заглушить своё чувство вины. Не боишься, что тебя порвут на лоскуты, когда узнают о твоей роли в этой истории?
— Боюсь, — Вен обречённо кивнул. — Ты им расскажешь?
— Подумаю, — злорадно усмехнулся Ро. — Так что ты там скулил про разрушение Аэрии?
— Ставрати собирались обрушить барьер, и в Аэрии опять наступила бы полная анархия, — в голосе Вена внезапно зазвучала уверенность фанатика. — Нравилось это кому-то или нет, но Пятёрка управляла нашим миром очень грамотно. Аэрия наконец избавилась от смутьянов, и в нашем мире наступили покой и порядок. Нельзя было допустить, чтобы кланы опять начали драться за ресурсы мира Игры.
— Так ты у нас навроде святого мученика? — глумливая усмешка превратила лицо Ро в уродливую маску. — А что ж ты тогда просто не поделился своими мыслями с другом? Может быть, Вран тебя бы послушал.
— Я пытался, — Вен обречённо опустил голову, — но Ставрати зациклились на идее, что барьер мешает развитию аэров и ведёт их к деградации. Никто не захотел меня слушать.
— И оказались правы на все сто, — отрезал Ро. — Деградацию теперь можно заметить невооружённым глазом, даже ратава-корги принялись изучать её причины. Выходит, ты пустил под нож единственных аэров, которые знали, как спасти наш мир.
— Никто не доказал, что деградация хоть как-то связана с барьером, — Вен буквально вспыхнул, видимо, он уже не раз использовал этот аргумент, чтобы оправдать своё предательство. Впрочем, на этот раз его запала хватило не надолго, буквально через секунду он снова сник. — Понимаешь, последствия разрушения барьера для аэров были непредсказуемы, а вот Пятёрка точно потеряла бы власть. К тому времени большинство кланов уже беспрекословно подчинялись Совету, потому что не имели доступа к Игре. Ставрати оставался практически единственным кланом, который полностью игнорировал запреты Пятёрки, эти ребята буквально жили в мире Игры.
— А почему остальные сдались? — недоумение, написанное на лице Ро было настолько откровенным, что Вен невольно улыбнулся.
— Прирождённому сталкеру трудно понять простых аэров, — назидательно провозгласил он. — Когда барьера не было, игроки могли свободно перемещаться между мирами, а после того, как стирание привело к его возникновению, начались несчастные случаи. Так что Пятёрке пришлось сначала ограничить доступ в Игру, а потом и вовсе его закрыть.
— Ну прям бескорыстные спасители, — презрительно хмыкнул Ро. — Для своих кланов они однако не поскупились на создание спас службы, а остальные пусть идут лесом, так что ли? — глаза обвинителя загорелись праведным гневом. — Я вот только одного не понимаю, почему кланы покорно это проглотили, почему просто не создали альтернативные сталкерские службы?
— А откуда, как ты думаешь, взялось столько сталкеров в спас службе? — ехидно поинтересовался Вен. — У самой Пятёрки и близко не имелось такого количества аэров с устойчивым вибрационным спектром.
— Совет переманил к себе всех сталкеров из кланов, — заключение было довольно тривиальным, но всё же далось Ро с трудом, поскольку подобного коварства он всё же не ожидал.
— Не переманил, а мобилизовал, — вставил свои пять копеек Вен, — как бы для общего блага.
— Но Ставрати не подчинились, — Ро задумчиво посмотрел на своего собеседника. — Они оставили всех своих сталкеров при себе.
— Опять не угадал, — съязвил Вен, — поголовно все Ставрати как раз и были сталкерами, причём первоклассными. У клана имелся свой собственный проект в мире Игры, и делиться своими ресурсами с Пятёркой они не собирались.
— Тоже качали энергию из аватаров? — Ро презрительно скривил губы.
— Нет, Ставрати не нужна была энергия, — возразил Вен, — после отстранения от управления Аэрией они даже не пытались создать что-то вроде правительства в изгнании. Судьба нашего мира полностью осталась в руках Пятёрки, а Ставрати занялись Игрой и превратили её из примитивного практически игрушечного мирка в то, что мы имеем сейчас.
— Ух ты, — Ро восхищённо покачал головой, — я и не знал, что они были такими крутыми. Тогда почему ты принял сторону Пятёрки?
Ответить на этот вопрос было непросто. Нет, Вен, а вернее, Литар, как его звали раньше, вовсе не кривил душой, когда сказал, что у него не было иного выхода, кроме предательства. Он сумел убедить себя и до сих пор пребывал в уверенности, что только его решительные действия спасли Аэрию от повторной волны разрушения, впрочем, как и от первой. Ведь это именно Литар был тем самым программистом, который смог взломать алгоритм перевоплощения в мире Игры и запустить насильственное стирание памяти находившихся там игроков. Этой своей работой он не просто гордился, его отношение к созданному его талантом шедевру было сродни отношению матери к своему единственному ребёнку. И тут уж было неважно, что принципиальное решение о запуске стирания принял вовсе не он, а клан Ставрати, Литар всё равно считал себя спасителем аэров.
Возможно, если бы план Ставрати по обрушению барьера между мирами не был связан с его программой, то гениальному программисту даже в голову бы не пришло как-то ему противодействовать. На самом деле его доверие к другу было настолько велико, что он без колебаний пошёл бы за Враном даже в пекло, а уж ввязаться в очередную авантюру Ставрати — это за милую душу. Беда состояла в том, что для обрушения барьера требовалось снести программу Литара, а вот это уже было за гранью того, на что гений от программирования готов был пойти ради дружбы. Не удивительно, что требование Врана Литар воспринял как покушение на самое дорогое, что у него было.
Что ж, никто из нас не идеален, у каждого имеется уязвимая точка, ткнув в которую можно вскрыть такие неприглядные тайны, что черти в аду обзавидуются подлости и коварству двуногих обитателей высших миров. Мог ли Вран предвидеть последствия своего непродуманного решения? Возможно, что и мог, если бы сподобился примерить на себя чувства своего друга. Что бы сделал создатель и глава клана Ставрати, если бы кто-то предложил ему собственными руками уничтожить своё детище? Без всякого сомнения он бы тоже дрался за него до последнего вздоха. Так что у Литара действительно имелось оправдание его предательству, вот только признаться себе в своих истинных мотивах у него не хватало духу, а потому он придумал для себя достоверную отмазку в виде спасения Аэрии.
— Давай не будем обсуждать мои мотивы, — жалобно попросил предатель, — того, что сделано, всё равно уже не отменить. Сейчас нужно попытаться спасти Врана.
— Брось, он же не идиот, — Ро небрежно отмахнулся от непутёвого доброхота, — небось, понимает, что из Аэрии нужно линять. Поверь, такого опытного сталкера в Игре хрен отыщешь.
— Дело не только в Пятёрке, — с губ Вена сорвался обречённый вздох, — глава погибшего клана не имеет права на жизнь, и Вран не станет уклоняться от выполнения своих обетов.
— Бред какой-то, — прокомментировал заявление коллеги Ро, — это просто предрассудки.
— Нам с тобой этого не понять, — в голосе Вена прозвучала не то обида, не то зависть, — мы же оба одиночки.
— Ничего, я быстро вправлю мозги этому самоубийце, — самоуверенно заявил Ро. — Это Вран просто пока не в курсе, что у него появилась новая причина, чтобы жить, а как узнает, сразу передумает играться в клановые клятвы.
— Василиса? — в глазах Вена сразу загорелась надежда. — Ты правда это сделаешь, Ро?
— Приятно делать друзьям подарки, — задумчиво пробормотал отставной любовник, — особенно, когда сам не можешь ими воспользоваться.
— Если не будет другого выхода, расскажи ему правду обо мне, — Вен процедил эту фразу сквозь зубы, потому что в этот момент в его душе шла смертельная битва между двумя страхами, одним из которых был страх разоблачения, а другим — страх за жизнь друга. С каким уж счётом победил второй страх, так и осталось неизвестным, удивительно, что он вообще смог одолеть своего противника.