Когда ветер стихал, поверхность озера застывала блестящим чёрным опалом и в обрамлении золота осеннего леса смахивала на гигантскую брошку, оброненную великаншей-растеряхой. Стены домика, расположенного у самой воды, были покрашены охрой, а потому на фоне буйства красок ранней осени он как бы терялся, сливаясь с окружавшими его берёзками и кустами калины. Вран оказался единственным обитателем сего непритязательного, но очень уютного приюта для одиноких сердец по чистой случайности и не переставал удивляться, отчего это восхитительное местечко не кишит любителями рыбалки и тихой охоты. Это было тем более странно, что тут уже третий день стояла тёплая солнечная погодка. На самом деле ничего странного в этом не было, просто и озеро, и прилежащий к нему лес находились в частном владении одной богатенькой дамочки, которая по роковому стечению обстоятельств оказалась клиенткой сталкера.
Как ни странно, после возвращения памяти образ жизни Врана совсем не изменился. Оказавшись на свободе, он и не подумал скрываться от Пятёрки, напротив, он демонстративно явился в штаб спас службы за новым заданием. На самом деле глава клана Ставрати надеялся, что слухи о его истинной личности уже успели достичь заинтересованных ушей, и в здании Совета его будет ждать засада. Каково же было его удивление, когда куратор равнодушно взглянул в его сторону и выдал описание очередной миссии. Изучив это описание, Вран заранее настроился на долгие и нудные уговоры, отвратительные истерики и хитрые, но бессмысленные попытки избежать эвакуации. Дело в том, что его клиенткой на этот раз оказалась привлекательная женщина средних лет, недавно потерявшая богатенького мужа.
Казалось бы, можно было дать ей немного времени, чтобы оторваться по полной, покутить напоследок так, чтоб вся локация вздрогнула, но нет, Арокани приняли решение вернуть своего игрока именно сейчас. Так стоило ли удивляться тому, что появление сталкера эта дамочка должна была воспринять как подлую подставу? К счастью, опасения Врана не оправдались, клиентка оказалась вполне разумной особой и почти сразу согласилась на эвакуацию, только попросила о недельной отсрочке, чтобы проститься с уже взрослой дочерью. Ещё одной её просьбой была маскировка убийства под несчастный случай, потому что ей не хотелось, чтобы дочь потратила свою жизнь на поиск и наказание убийцы.
Эта просьба по-настоящему тронула сердце сталкера, обычно игрокам было глубоко фиолетово, что станет с их окружением после выхода из Игры. В общем, он согласился и предложил клиентке на выбор несколько вариантов имитации несчастного случая, из которых та выбрала взрыв газового баллона в каком-нибудь уединённом месте, где огонь не сможет причинить вреда окружающим. Очень кстати такое место быстро нашлось, им оказался как раз тот самый домик цвета осенней листвы, куда Вран и направился дожидаться приезда клиентки.
На создание нужных декораций у него ушло не больше часа, и никаких других дел не предвиделось, так что оставалось только предаваться безделью. Наверное, можно было бы ожидать, что Вран начнёт сетовать на скуку, и в иных обстоятельствах именно так бы и случилось, но сейчас он был даже рад этой вынужденной передышке. После восстановления памяти его жизнь, словно поезд, сошедший с рельс, полетела под откос, и несколько лишних дней дали Врану возможность поставить этот фильм-катастрофу на паузу, чтобы осмыслить произошедшее.
Глава клана, только без клана — это было даже несуразнее, чем цирк с конями, только без коней. Наверное, в Аэрии не могло бы существовать чего-то более трагичного, чем судьба главы погибшего клана, ведь взятые обеты обрекали выжившего на добровольное самоуничтожение, да и закон не оставлял ему права выбора, глава погибшего клана был обязан разделить судьбу своего клана. Впрочем, этот закон пока ни разу не применялся, а в исторических анналах даже упоминание о подобных казусах отсутствовало, видимо, по причине того, что столь маловероятное событие ни разу не случалось. Собственно, Вран и не собирался оспаривать справедливость и правомерность заочно вынесенного ему приговора, просто он предпочёл бы избежать участи самоубийцы, а предоставить право отправить себя в небытие тем, кто уничтожил его клан, а именно Пятёрке.
Шансов на то, чтобы встретиться лицом к лицу с кем-то из членов Совета, у него не имелось от слова совсем, прямого доступа к их драгоценным тушкам не было даже у членов правящих кланов. Общение с подчинёнными обычно осуществлялось через терминалы удалённого доступа, и для этого требовалось знать специальный код, которого у Врана, естественно, не имелось. Проникнуть в Офир, как называли главный игровой зал, вообще было нереально, так как это помещение постоянно перемещалось внутри здания Совета, используя алгоритм случайных чисел. Определить его местоположение было возможно только с помощью синхронизатора, который даже не был физическим гаджетом, это была программа, зашитая непосредственно в мозг членов Совета. В общем, о силовых методах можно было сразу забыть, оставалось только ждать, когда же у палачей дойдут руки до их добровольной жертвы.
Оказавшись в роли червяка, насаженного на крючок, в ожидании быть сожранным хищной рыбой, Вран получил сомнительное удовольствие убедиться на собственной шкуре в справедливости максимы о том, что ожидание смерти хуже самой смерти. Не удивительно, что он очень быстро начал скатываться в депрессию, но тут случилось нечто непредвиденное. Ласковое бабье лето, как разбойник, подло напало на хмурого мизантропа из-за угла, оглушив его тишиной и заморочив каким-то неестественным, прямо-таки тотальным покоем, растворившим депрессию как кипяток кусочек сахара. В результате, тоскливое ожидание смерти как-то незаметно превратилось в блаженное созерцание танца солнечных или лунных бликов на озёрной глади. Вран выкинул из головы все мысли о своей горькой участи и целыми днями просиживал на краю самодельного деревянного пирса в компании раскладного кресла, тёплого пледа и термоса с чаем.
Он больше не думал о будущем, которого у него и не было, жизненная суета перестала его волновать, и только воспоминания время от времени посещали мысли отшельника, но и они не задерживались надолго. Основную часть времени Вран просто наслаждался теплом уходящего лета и ненавязчивой красотой этого безлюдного уголка мира Игры. Его даже не огорчало то, что всё это было в последний раз, скорее, наоборот, конечность наслаждения только обостряла чувства. Как ни странно, а может быть, и закономерно, в отсутствии мыслей сознание Врана словно распахнулось, растворяя барьеры ума и открывая доступ к знанию, до которого он не смог бы докопаться и за год усиленных размышлений. Вроде бы всего секунду назад Вран даже не думал о судьбе Аэрии, и вдруг осознал, что точно знает, отчего началась деградация жителей его мира и главное — как её остановить.
Откровение, свалившееся на его голову, было столь неожиданным и шокирующим, что от созерцательного настроения Врана не осталось и следа. Внезапно он ощутил, что больше не в силах тупо сидеть и ждать смерти, ему нужно было что-то делать, причём немедленно. И дело было даже не в том, что ему стало невтерпёж покончить с неопределённость своего положения, просто у главы клана Ставрати появился шанс завершит миссию своего клана. Конечно, тот факт, что от доброй или злой воли членов Совета зависела дальнейшая судьба целого мира, вряд ли мог добавить ему спокойной уверенности в успехе, но теперь миссия хотя бы утратила статус безнадёжной, и это несомненно вселяло оптимизм.
В принципе, лучшего места для ухода из мира Игры, чем глубокое озеро, трудно было себе вообразить, но Врану отчего-то вдруг стало не по себе, когда он представил, как его раздувшийся от воды труп прибьёт волной к домику, и клиентка его обнаружит. Гораздо проще и чище было воспользоваться идеей с газовым баллоном, благо в домике всё было готово к представлению. Вран скинул плед на доски пирса и решительно поднялся. Однако стоило ему сделать шаг в направлении берега, как дверь домика отворилась и на пороге появился неожиданный гость, чьё навязчивое преследование в последнее время уже начало вызывать у Врана изжогу.
— Какого чёрта, Ро, — проворчал он, когда улыбающийся ратава-корги приблизился к его убежищу. — Как ты вообще меня нашёл?
— А мне твоя клиентка подсказала, — Ро даже не потрудился сделать вид, что ему неловко нарушать уединение главы клана. — Вот, решил лично тебя поздравить с возвращением своей настоящей личности. Могу я узнать имя главного Ставрати?
— Не тупи, Ро, — губы Врана сами собой сложились в брезгливую гримасу, которая как бы должна была выразить презрение к невежде, — клан всегда называют по имени его главы.
— Так ты у нас, выходит, на самом деле Ставрат, — ничуть не обидевшись, уточнил невежда, — а Вран — это что-то вроде прозвища. Интересно, а твоё прозвище имеет какое-то отношение к местной птице с чёрными перьями и большим клювом?
— Как оказалось, прямое, — Вран горько улыбнулся. — Забавно, что Василиса это угадала.
— А что, зачётно, — Ро бросил оценивающий взгляд на носителя птичьего имени, — что-то в тебе действительно есть от ворона.
— Не морочь мне голову, — раздражённо бросил Вран, — чего тебе на самом деле нужно? Вроде бы я уже рассказал твоим коллегам всё, что знал. Мне больше нечего им сказать.
— Я с неофициальным визитом, — обезоруживающая улыбка на лице Ро мгновенно растворила возникшее напряжение. — Давай присядем, что ли, — предложил он и, не дожидаясь согласия хозяина, опустился в позу лотоса прямо на доски пирса. Врану ничего не оставалось, как снова занять своё кресло, что он и исполнил со смирением истинного отшельника.
— Излагай, только быстро, — проворчал отшельник, — у меня тут наметилось одно срочное дело.
— Да знаю я, что ты собираешься делать, — брови Ро сошлись над переносицей, изображая крайнюю степень озабоченности. — Сдаться Пятёрке, не так ли? Ты же понимаешь, что тебя, скорей всего, ждёт развоплощение?
— Тебе-то какая разница? — при упоминании о маячившей перед ним кошмарной перспективе Вран невольно поёжился. — Мы ведь уже выяснили, что вербовать меня бессмысленно.
— То есть ты даже не допускаешь мысли о том, что твоя судьба мне не безразлична? — в голосе Ро явственно прозвучала обида, причём не наигранная, а вполне искренняя, но Врана его признание отчего-то не впечатлило.
— Вот только не надо изображать из себя эдакого заботливого родственника, — фыркнул он. — Если б тебя действительно заботила моя судьба, ты бы не сдал меня своим коллегам.
— Выходит, это я подписал тебе смертный приговор? — мысль о своём роковом вмешательстве в жизнь Врана и раньше приходила на ум Ро, но он гнал её от себя поганой метлой, предпочитая сохранять иллюзию случайного стечения обстоятельств.
— По крайней мере, о трагической участи Ставрати тебе точно было всё известно, — обвинитель безжалостно забил последний гвоздь в крышку гроба похороненных иллюзий.
— Ладно, я виноват, — покаялся Ро, — но почему ты должен себя так наказывать? Ведь твоей вины в гибели клана нет.
— А чья это вина? — из голоса Врана внезапно исчез обвинительный пафос, да и сам он как-то сразу сник. — Разве не глава клана должен был обеспечить безопасность общего собрания? А я облажался.
Несколько долгих секунд Ро молчал, как бы раздумывая, стоит ли раскрывать глаза своему бывшему другу на предательство ещё одного его бывшего друга, но к конце концов решился. Всё-таки это было меньшее из зол.
— Причиной гибели твоего клана была не твоя беспечность, а предательство, — сквозь зубы процедил ратава-корги. — Тебя предал твой друг, он сам мне признался.
— Это полный бред, мой друг погиб вместе с кланом, — Вран с возмущением воззрился на разоблачителя. — Думаю, Литар вообще был главной целью нападения. Это ведь именно он создал программу стирания, и только ему было под силу её снести, а именно этого Пятёрка и боялась больше всего.
— Странно, на месте Пятёрки я бы в первую очередь избавился от главы мятежного клана, а уже потом зачищал бы остальных, — ехидно заметил Ро, — но именно ты каким-то образом выжил. Не скажешь, почему тебя пощадили?
— Колись, что тебе известно, — пробурчал себе под нос Вран, которому этот вопрос не давал покоя с той самой минуты, когда он понял, кем является на самом деле.
— А что если этот гениальный программист не погиб, а заключил сделку с Пятёркой? — разоблачитель специально сделал паузу, чтобы дать жертве подлого предательства немного времени переварить его откровения. — Информация о времени и месте сбора Ставрати в обмен…
— На мою жизнь, — закончил за него Вран.
— Согласись, только друг мог поставить такое условие, — Ро бросил сочувственный взгляд на ошарашенного собеседника, — лишь для него твоя жизнь была ценна сама по себе, а не как жизнь главы клана. Думаю, в этом плане за прошедшие века ничего не изменилось, — заметил он. — Не так давно он снова тебя спас. Помнишь подвал, откуда ты собирался отправиться с свой последний путь? А я-то всё гадал, какие причины могли иметься у циничного экспериментатора, чтобы беспокоиться о незнакомом сталкере.
— Вен…, — голос Врана сделался совершенно безжизненным, — так вот откуда он меня знает. Но зачем? — он вскинул голову и с тоской уставился в глаза собеседнику.
— Если честно, объяснение было довольно мутным, — признался Ро, — что-то насчёт спасения Аэрии и сохранения управления Пятёрки. Он якобы не хотел, чтобы кланы опять передрались за ресурсы Игры.
— Бред какой-то, — Вран не удержался от нецензурного ругательства. — Мы же сто раз это с ним обсуждали. Нет, это ложь.
— Или самообман, — подсказал Ро. — Кстати, а как ты умудрился вернуть себе сталкерские способности после того, как тебе стёрли память? По идее, ты вообще не должен был выжить. Сам знаешь, в Аэрии полно всяких примочек, которыми нужно уметь пользоваться, если не хочешь, чтобы тебя раскатало в блинчик. Любая случайность могла отправить тебя на перевоплощение, а без знания техник управления реальностью ты завис бы в фазе посмертия на века, если вообще когда-то сумел бы вернуться. Аэру без памяти находиться на свободе в нашем мире тупо опасно.
— А я и не был свободен, — Вран задумчиво посмотрел на порозовевшие в преддверии заката небеса, — только тогда я этого не понимал. Кто-то держал меня взаперти, кормил, ухаживал и обучал. Я-то думал, что именно так и воплощаются все аэры, а мой наставник заботливо поддерживал моё заблуждение. Это был Литар, как я теперь понимаю.
— Получается, что способность контролировать реальность — это вовсе не рефлекторная функция аэрского ума, — заключил Ро, — этому нужно учиться. И долго тебя держали под замком?
— Лет десять, наверное, — Вран горько улыбнулся, — а потом мой наставник меня убил.
— То есть как? — от неожиданности Ро аж поперхнулся.
— Зашёл в мою комнату и без объяснений спустил курок, — пояснил Вран. — Я ж не ожидал такой подставы, а потому даже не успел удивиться.
— И что, ты так просто спустил ему убийство? — Ро возмущённо запыхтел. — Вообще-то, в Аэрии за это развоплощают.
— Разумеется, я наведался в тот дом, когда вернулся в мир живых, — заверил своего мстительного собеседника Вран, — но моего наставника там уже не было. Зато я нашёл на столе сертификат на право собственности, оформленный на моё имя каким-то незнакомцем, а ещё рекомендацию от члена клана Арокани на поступление в школу спас службы. Вот так и появился сталкер Вран.
— Похоже, твой хитрый дружок не слишком доверял своим подельникам, — на лице Ро появилась ехидная улыбочка, — а потому подстраховался на тот случай, если Пятёрке вздумается устроить тебе тот самый несчастный случай, чтобы отправить твоё сознание в нирвану на веки вечные. Думаю, и убийство имело целью исключить возможность идентификации тебя как Ставрата даже по внешнему виду. Оказывается, Вен не так прост, заранее всё продумал.
— Да, приходится признать, что его предательство не было спонтанным порывом, — взгляд Врана налился болью, словно свинцом. — Что я сделал не так, Ро? Почему друзья меня предают?
От его собеседника не укрылось, что Вран причислил его к друзьям, а заодно и к предателям. Первое несомненно было лестно и грело душу, а вот от второго у обвиняемого аж свело все внутренности и захотелось как-то оправдаться. До сих пор Ро считал, что это именно Вран предал их дружбу, когда обрёк его на унизительную и весьма болезненную операцию, чтобы отомстить за поруганную честь своей женщины. В то время он считал Эву аватаром, а потому аэрскому снобу даже в голову не пришло принимать во внимание её чувства. И тут ему в голову пришла шальная мысль, а что если бы на месте Эвы была Василиса, и кто-нибудь изнасиловал бы его любовницу? Ярость, затопившая в это миг сознание Ро, удивила даже его самого. Так можно ли было винить Врана за то, что он отмстил за оскорбление? И кто же кого тогда предал?
— Признаю, ты имел право на месть, — процедил он сквозь зубы.
— Это ты о чём? — похоже, мысли Врана сейчас были так далеко от тех трагических событий, что он даже сначала не понял, о чём толкует его собеседник. — А, это насчёт кастрации, — догадался он. — Неужели ты так до сих пор и не понял, что я не пытался тебе отомстить, просто защищал Эву от агрессора наименее болезненным способом. В качестве альтернативы можно было запереть тебя в подвале на всю жизнь. Разве это было бы для тебя менее болезненным?
— Знаешь, я всё чаще начинаю подозревать, что ты святой, — проворчал Ро, — только прикидываешься хладнокровным мерзавцем.
— Я не святой, а глава клана, — Вран горько усмехнулся, — причём облажавшийся по полной. Как можно было не почувствовать, что мой друг готовит предательство? Но самое поганое — это то, что я до сих пор не понимаю, что его толкнуло на столь роковой поступок. Наверное, мой конец даже можно назвать закономерным. Если уж взял на себя ответственность за жизни близких, так отвечай.
— А тебе не кажется, что в этом мире кое-кто станет по тебе скучать? — раздражённо бросил Ро. — И я говорю не только о себе, если ты не понял.
— О Василисе? — голос Врана невольно дрогнул. — Ты ведь о ней позаботишься?
— Уже позаботился, — самодовольно заявил Ро. — Благодаря моему психологическому эксперименту Василиса избавилась от своей защитной скорлупы, но в том-то и засада, — самопальный психолог скрипнул зубами. — Когда наша бабочка вылетела из своего кокона, вдруг выяснилось, что некоторые барышни могут любить только одного определённого мужика, причём во всех своих воплощениях. Не догадываешься, о ком я говорю?
— Это уже неважно, — на лице Врана появилась болезненная гримаса, — у меня всё равно нет будущего. Глава клана не может отделять свою судьбу от судьбы его членов.
— Не зря я подозревал, что ты псих, — Ро нецензурно выругался и отвернулся, чтобы не видеть страдальческого выражения в глазах самоубийцы. — Как можно променять живую женщину на мёртвый клан?
— Ты никогда не состоял в клане, правда? — теперь в голосе Врана больше не было боли, скорее, он звучал мягко, мечтательно. — У аэров ведь нет всего того, что связывает аватаров: семьи, родственных уз, и даже близость между мужчиной и женщиной мы способны ощутить лишь в Игре. Но это вовсе не значит, что нам всего этого не требуется, напротив, нам так хотелось иметь семью, что мы создали её симулякр — кланы, которые заменили нам все формы родственных отношений.
— Так ты, выходит, был папочкой для остальных Ставрати, — съязвил Ро.
— И папочкой, и мамочкой, и сыном, и братом, и даже возлюбленной, — Вран не принял шутки, его тон был подчёркнуто серьёзен. — Жаль, что ты этого не знал, когда сдавал меня своим подельникам из ратава-корги.
— Но ты же не можешь просто отправиться в небытие, — теперь и в голосе Ро больше не было стёба, он разволновался не на шутку. — Василиса ведь тебя действительно любит, только пока не решается себе в этом признаться, я просто не смогу ей тебя заменить. Знаешь, что случится, если лампочку, рассчитанную на сто десять вольт, подключить к сети на двести двадцать? Она просто перегорит. Я и есть такая лампочка.
— Не думаю, что со мной дела обстоят лучше, — признался Вран. — Наверное, я никогда не смогу забыть Эву, да и не хочу забывать.
— Но это ведь просто воспоминания, — Ро откровенно растерялся от таких заявлений. — Очнись, мужик, нельзя же прятаться от жизни в прошлом.
— Что поделаешь, если только в том прошлом я был счастлив, — на губах Врана появилась смущённая улыбка, словно он извинялся, — и пока я помню Эву, она для меня остаётся живой. Конечно, воспоминания о счастье не заменят самого счастья, но они всё, что у меня есть.
— Выходит, ты мне врал, про связь двух душ, — Ро возмущённо засопел, — тебе просто нравилась её милая мордашка и ладная фигурка, а ещё то, что она смотрела на тебя снизу вверх, как на своего господина.
— С чего ты это взял? — растерянно пробормотал Вран.
— Тогда какого чёрта ты не можешь разглядеть душу своей Эвы под новой оболочкой?! — Ро буквально взорвался. — Или совсем ослеп?
— Прости, у меня нет ответа, — на губах Врана появилась горькая улыбка. — Не спорю, в твоих словах есть рациональное зерно, но разве можно полюбить кого-то из рациональных соображений? Будь у меня время, я, наверное, попробовал бы увидеть в Василисе Эвину душу, но теперь уже поздно, очень скоро я просто исчезну.
— А как же Василиса? — жалобно простонал Ро. — А вдруг она также, как Эва, не захочет жить в мире, где нет тебя?
— Тогда не отнимай у неё надежду, — посоветовал Вран. — Надежда — это, конечно слабая замена любви, но лучше, чем вообще ничего.
— У меня даже этого нет, — Ро уныло кивнул и пошатываясь побрёл по скрипучему настилу пирса в сторону дома.