Пролог
Что нужно ребёнку для счастья? Правильно, любовь и заботу. А что есть детство? Детство — это светлая пора, самая незабываемая, счастливая. Но есть ещё судьба. С кем-то она ласкова и добра, а с другими строга и зла. Никто не может распоряжаться ее, она сама по себе, сама себе хозяйка, своя собственная. Одних жалеет, других калечит. Многие пытались обмануть судьбу, но ничего не выходило из их затеи. Судьба снова выдумывала свои новые правила и пускала человека по другой дороге, и сколько бы он не брыкался и не пытался одурачить ее, все его затеи она сразу разгадывала и заставляла плясать под свою дудочку. И все люди, напоминаю кукол, играли свою роль в огромном спектакле под названием жизнь, а сценаристом и тем же кукловодом была сама судьба. Она дергала за ниточки людей, заставляя их играть свою роль. У них же получалось это идеально. Строго по сценарию, как по маслу. Но даже судьба может ошибаться и не заметить оборванную ниточку, не заметить, что одна из кукол больше не играет своей роли, а вместо этого пытается разбудить остальных, выбраться из-под контроля кукловода и жить, жить самим как им захочется. Но судьба не допустит и простит своих ошибок, она попытается сделать так, чтобы эта кукла не мешала исполнению спектакля, бесконечного спектакля, чьи герои сменяются другими. Судьба снова подчиняет себе куклу и дает ей самую ужасную роль.
Глава 1
Облака медленно плыли по небу, то и дело заслоняя горячее палящее солнце, которое стоит уже который день. Воздух сухой было тяжело вдыхать, но Киру это не смущало. Она могла хоть целый день бегать по городу и даже не вспотеть. Соседи доброжелательно качали головами и улыбались ей при встрече. А если, девочка умудрялась забежать к ним в гости, то гостеприимно встречали ее и угощали вкусными пирогами и плюшками. Не поддаваясь уговорам остаться еще хоть на полчасика, девочка складывала остатки пирога в самодельную корзинку, с которой она никогда не расставалась, и прощалась с хозяйкой. Когда-то давно, лет так семь назад, когда Кире было пять лет, мама сама сплела эту корзинку для девочки, поэтому эта корзинка очень дорога для нее.
— Вот и ты! Я думал тебя не дождусь уже! — прохрипел седой мистер Николас.
Он был на своем обычном месте и занимался своим обычным делом — он сидел в старой кресле-качалке, курил трубку, умудрялись своими полуслепыми глазами увидеть сквозь столб дыма страницы книги с мелким заковыристый текстом. Его клетчатая зеленая рубашка всегда была на нем, по крайней мере так помнила его девочка, а красным поношенным пледом, укравшим ноги, уже успела позавтракать моль. В общем, все было на своих местах. И огромные стеллажи книги, которые занимали все стены и закрывали тем самым дырки в них. Провисший потолок то и дело проваливался. Когда же наступал сезон дождей нужно было только и успевать поносить тазики. Кое-где в полу были дыры, от куда свободно росла трава.
— Мистер Николас, а я вот вам пирог принесла, миссис Маргарет передала его вам, — улыбаясь, девочка протянула побитую тарелку с пирогом.
— Опять с капустой? — скривился дедушка.
— Не угадали! С яблоками!
— Фи-и, с червивыми! — еще сильнее скривился мистер.
— Что есть, то есть, не урожай в этом году, снова, — печально вздохнула девочка.
— Ты это, не вздыхай, лучше возьми картошку в корзине, да капусту на столе, да свари дома потом что-нибудь себе и матери, а то, смотри, какая худая. Правда, немного подпорченные они, как и эти яблоки, но ничего, главное, чтобы съедобными были. Кстати, как дела у матушки?
— Все так же, как и раньше, лежит и молчит, смотрит в потолок и не шевелится. Раньше она хотя бы сидела, а теперь просто лежит и не говорит ни слова, — девочка смотрела в пол, чтобы мистер Николас не увидел ее полные слез глаза.
Уже как второй год мама Киры парализована, и девочка делает все, чтобы ей помочь, ухаживает за ней как может, но с каждым месяцем ей все труднее это дается. Денег совсем не осталось на лечение, поэтому мама девочки лежит дома на старой деревянной кровати. Теперь этот не урожай, из-за чего продуктов почти совсем не осталось в городке, а если и есть, то уже попортились, ведь жители из-за всех сил старались их протянуть. Но что будет, когда они вовсе закончатся, в это страшной будущее и смотреть страшно в глаза.
Девочка незаметно вытерла слезы рукавом изношенного и оборванного платьица — это тоже подарок мамы на ее день десятый день рождения. Тогда мама в основном сидела, но даже сидя она умудрялась помогать девочке. Правда, платье уже во многих местах жмет, но девочка все равно не хочет расставаться с ним, это ведь подарок маме. Нося его, она как будто чувствует себя в ее объятиях, которые согревают ее душу и заставляют жить и бороться дальше.
Девочка подошла к зеркалу. Слезы размазали грязь на ее лице, она сейчас же достала из кармана платья мамин платочек и быстро вытерла прямые линии грязи на щеках. Теперь можно было разглядеть лицо девочки. Аккуратные черты лица, смуглая кожа, темно-карие глаза и несколько веснушек на щеках. И все это сочеталось с кудрявыми русыми волосами, которые спускались чуть ниже лопаток. Внешность ее передалась от папы, так говорила ей мама, потому что на маму она не была совершенно похожа. Только вот папу она никогда не видела, где он, неизвестно. Знает ли он о том, что где-то на свете су она, его дочка, Кира? Знает ли он о том, что ее мама болеет и им нужна помощь? Наверное, не знает, иначе бы уже давно забрал бы ее, Киру и маму из этого городка и увез бы далеко-далеко. Но папы нет и никогда не придет. Вот, что было самое обидное!
Глава 2
Девочка подошла к столу, чьи ножки еле держались, и, взяв капусту, положила ее в корзину. Корзинка сразу стала тяжелой, а ведь еще картошка!
— Тяжело тебе? Сейчас тебе Маркус поможет, сейчас, подожди, позову его, — мистер Николас, кряхтя поднялся с кресла, его больные ноги еле держали старика. — Сейчас, только тросточку возьму, — дедушка подошел к углу, руками придерживаясь за стеллажи с книгами.
Девочка все намеревалась помочь ему, но знала, что этим только расстроит его. Мистер Николас очень гордый человек, он никогда не допустит, чтобы его видели слабым и беспомощным. Даже сейчас, преодолев несколько метров от кресла до угла, в котором стояла трость, он считал себя героем ведь для него это было непосильной задачей, с которой он справился.
С тросточкой он справлялся на удивление ловко, за считанные секунды он преодолел всю комнату и начал подниматься по трухлявой лестнице, которая все намеревалась снести его вниз и завалить обломками из ступеней. Но уже который год она упорно стоит, видимо характер ей передался от хозяина, будет стоять до последнего и не попросит помощи.
— Маркус! Маркус! Где же ты там болтаешься, сейчас же спускайся! — мистер Николас не поднялся до конца, а остановился на середине лестницы и хриплым голосом прокричал.
Послышался торопливый топот быстрых ножек, со второго этажа явно кто-то спускался. Пол, как и стены полностью прогнили, поэтому было слышно каждый шорох, доносившийся даже в самом дальнем конце дома.
— Ну, дед, что ты опять разорался?! Снова ты мне всех бабочек распугал! — по лестнице спустился мальчик с густыми темными волосами, а его глаза мерцали, словно изумруды.
Заштопанные штаны на скорую руку и такая же рубашка придавали ему вид жалкого бездомного мальчишки, но что поделать, здесь все такие, одинокие и жалкие.
— Помоги Кире донести корзинку, да, и еще прихвати сеточку с картошкой! — дедушка, вздохнув, уселся на свое место и от наслаждения прикрыл глаза и растянул на лице светлую теплую улыбку. Складывалось такое ощущение, что он целый день работал и вот теперь только вернулся домой и впервые за день смог расслабить все затекшие мышцы.
Мальчик приветливо улыбнулся девочке, все-таки они были знакомы с детства, подхватил ее корзинку и мешочек с картошкой. Дети вышли на улицу.
Пыльная дорога заставляла каждый раз чихать от пыли прохожего, и щурит глаза, чтобы эта самая пыль не попала в глаза. Наши же герои вообще не обращали внимание эту пыль, как будто ее вообще не существовало, это сказывалось то, что кроме этой пыли они больше ничего не видели и за это долгое время успели сродниться с ней.
Улицы были пустынны, мало кто остался в этом городке. Да и сам город напоминал забытое средневековье. Вымощенная потрескавшимся камнем дорога и небольшие двухэтажные кирпичные здания, которые разваливаются при свете дня. Последствия войны дают о себе знать!
Почти ничего не осталось целым.
Вот и та самая лестница, ведущая в комнату Киры и ее матери.
Комната располагалась под основным этажом, под землёй. Из-за этого осенью их часто затопляло, да так, что никакие тазики не спасали, здесь нужны были мешки с песком, которыми обставляли все углы в комнате, чтобы вода не попала внутрь, но все равно, как бы они не старались, вода умудрялась залить пол. По этой причине в комнате часто пахло сыростью и начал расти мох.
Сама по себе комната была сделана из камня, пол, потолок, стены. Вода не могла бы проникнуть сквозь плиты камней, если бы не дыры, они были повсюду, все разваливалось. Как же холодно ступать на ледяной каменный пол босиком зимой, врагу не пожелаешь! Комнату обогревала старая печка, на которой можно было удобно спать, именно там и спала девочка, укутавшись в лохмотья, которые когда-то служили одеялом. Проблемой с печкой были в одном, нужно было постоянно ее отапливать, а для этого нужны были дрова. Благо, с ними помогал Маркус, он много в чем помогал девочке. Кровать матери стояла около печки, чтобы и она могла согреться теплом в морозную ночь. Светом служили свечки, но девочка их использовала редко, бережа на черный день. В основном днем светом она не пользовалась, он попадал через маленькое окошко под потолком, из которого очень сильно дуло в ветреную погоду. Ночью же ей хватало света огня из печки. Тяжело жилось девочке, с этим не поспоришь, но она была счастлива, потому что рядом с ней были люди, которые готовы были прийти к ней на помощь, где бы она не была, ее любимая мама
Вот в чем счастье. Остальное не важно. По крайней мере, для нее.
Глава 3
— Спасибо, что помог донести, сама я бы, наверно, еще долго шла, — поблагодарила девочка Маркуса, мило улыбаясь ему.
Они стояли перед деревянной дверью в комнату Киры.
Мальчик протянул ей корзинку, тоже не переставая улыбаться.
— Хорошего дня тебе, Кира! Сегодня обещали песчаную бурю, постарайся не выходить вечером на улицу, иначе нам тебя придется откапывать, — усмехнулся Маркус. — Ну, ты не беспокойся, мы все равно тебя откопаем!
— Я очень тебе благодарна, за все! За то, что вы все рядом! — девочка мягко улыбнулась мальчику.
Лицо мальчика сразу же покрылось багровыми пятнами от этого неловкого момента.
— Ну, ладно тогда, я пойду, меня дедушка ждёт! — мальчик попрощался с девочкой и тут же убежал обратно домой.
— До свидания, Маркус, — тихо прошептала девочка ему в след.
Мальчик ее не услышал и не должен был слышать.
Девочка толкнула плечом дверь, и та поддалась. Матушка, как и всегда, неподвижно лежала на деревянной кровати и смотрела в потолок. Иногда, когда девочке становилась скучно, она вспоминала те дни, когда матушка была здорова, мечтала о возможном другом будущем, разговаривала сама с собой, представляя выдуманного собеседника. Матушка никак не реагировала на выходки девочки, казалось, она ничего не слышала, что происходит в этом мире, была где-то далеко своим сознанием. Далеко, за пределами этого мира. И смотрела она пустыми глазами, глазами, не видящими ничего.
— Вот и дома я, матушка! — как всегда воскликнула девочка, входя в свою родную комнату. — Сейчас обедать будем! Нам мистер Николас дал капусту и картошку, правда, очень хорошо? Да еще и пирогом миссис Маргарет угостила!
Девочка подняла чугунный котелок и поставила его на печку. Помыв в тазике овощи, девочка мелко-мелко нарезала их и закинула в холодную воду, несколько поленьев ушли в печку. В печке заполыхал огонь, чугунный котелок начал нагревается, скоро будет готов суп.
За окном уже завывал ветер. Стекла так и намеревались выпрыгнуть из рам и рассыпаться осколками на полу, но они умудрялись держаться, как и все здесь кругом.
Девочка подошла к кровати матери и закутала ее ноги теплым пледом, чтобы не замерзали. Песчаные вихри окутывали городок частенько. Рядом с городком находилась пустыня, поэтому, когда поднимался сильный ветер, весь песок несся прямо на город. Но этим нельзя было напугать жителей городка, все уже давно привыкли к несносной стихии.