Я перелез через тяжелые решетчатые ворота и пошел по тропинке. Сад успокоил меня и на этот раз, но в то же время и опечалил.
Когда я подошёл к павильону, я увидел, что Асела сидит там. На столе перед ней лежала игровая доска, стояло вино для неё и кружка пива для меня. Возможно, это были всего лишь обман и магия, но я был рад прохладному напитку.
― Вы усердно трудились, генерал Копья, ― заметила она, протягивая мне две шахматные фигуры; я выбрал чёрную. ― Почему чёрную?
― Я привык защищаться. Нападать — это не моё.
Она испытующе посмотрела на меня, затем сделала свой первый ход.
― Вы затеяли нечто, в чём будет трудно преуспеть, ― сказала она, когда я передвинул свою первую пешку. Я знал, что она имеет в виду не игру.
― Мне нужна ваша помощь, Сова, ― тихо промолвил я, глядя на её расположение фигур. Мне редко доводилось видеть, чтобы сэра так атаковала и действовала так продуманно. Она прижала мой фланг с поразившим меня мастерством, и, казалось, планировала на удивление далеко вперед. Один раз я даже чуть не попался на её удочку.
― В каком деле? ― спросил она, ходя следующей фигурой.
― Во всех.
― Вам недостаточно того, что вы вплели в свою паутину друзей? ― спросила она.
― Может я и вас хочу завоевать как друга.
― Чтобы вы могли вовлечь в свои планы и меня? Нет, спасибо. Кроме того, вы не представляете, что я сделала с теми, кого называла друзьями. Или с теми, кого любила.
― Вы были не в себе. Не хотите склонить чашу весов? Противопоставить всему плохому, что сделали, хорошее?
― Хорошее? ― спросила она, захватывая пешку. ― Что хорошего в войне? Вы знаете, что я следила за вами? Вы ещё более неугомонный, чем я.
― А что насчёт мести, которую вы жаждете?
Она забрала моего слона, угрожая ладьи и открывая фланг для коня.
― Месть ― это безумие. Так и должно быть, поскольку безумие необходимо, чтобы попытаться сделать невозможное. Только одержимость позволит иметь успех. Но она никого не возвратит назад и имеет вкус пепла. ― Она подняла глаза от доски. ― Боюсь, моё безумие отступило, генерал Копья. Сольтар явил мне милость, величие которой я только начинаю понимать. Зато теперь одержимы вы.
За это время я потерял и левую ладью, фланг был теперь открыт, ферзь под угрозой.
― Действительно ли это одержимость, когда знаешь, что требуется для победы?
― Вы думаете, что сможете победить? Это не одержимость, это сумасшествие!
― И всё же я знаю, как мы сможем победить, ― сообщил я. ― Это похоже на игру, всё зависит от того, какие фигуры выстоят на поле и как вы их используете. Большинство людей проигрывают, потому что считают, что одна фигура имеет большую ценность, чем другая, но если вы хотите победить, это не действительно. В игре побеждает не тот, у кого осталось больше фигур, а тот, кто свергнет короля противника.
Она посмотрела на доску, с которой уже исчезло много чёрных фигур.
― И вы действительно думаете, что сможете победить?
― Да.
― Вы говорите, что плохо разбираетесь в стратегии. Как насчёт этой игры?
― Это всего лишь игра.
― Сейчас я кое-что скажу вам, генерал Копья. Если вы выиграете эту битву, я выслушаю ваши пожелания.
― Нет. ― Я посмотрел ей в глаза. ― Возьмите одну из моих оставшихся фигур с поля. И если я после этого выиграю, то потребую от вас услугу. Или возьмите две мои фигуры… и если после этого проиграете, то возобновите свою клятву перед Совами и присоединитесь снова к императору.
― Я бы с удовольствием. Но император мёртв. Я видела его смерть.
― Он не умер, и вы видели не его смерть, а лишь его исчезновение.
Она посмотрела на меня, потом на доску, и забрала мою последнюю ладью и второго слона.
― Я оставлю вам ферзя, потому что вы все равно его потеряете.
Она забрала его на третьем ходу.
Я откинулся на спинку стула.
― Дезина нуждается в вашей помощи больше, чем кто-либо ещё. Теперь, когда вы возобновите свою клятву, скажите, почему вы её боитесь.
― Вы не хотите сделать ход? ― спросила она.
― В этом нет необходимости.
Она молча посмотрела на поле, очень долго изучая его, затем её глаза расширились.
― Где вы научились так играть? ― тихо спросила она, всё ещё не отрывая взгляд от доски.
― От священника в храме Сольтара в Келаре.
― У вас был хороший учитель.
― Знаете, маэстра, в этом священнике было что-то странное, ― промолвил я. ― Хотя он уже давно должен прибывать у Сольтара, у меня такое чувство, будто я ещё часто встречал его позднее. А ещё… я не уверен, видел ли вообще когда-нибудь его лицо.
― Это и правда странно, ― ответила она, сделала жест рукой, и игровая доска исчезала. ― Говорите, чего вы от меня хотите.
― Что насчёт вас и примы?
― Она ребёнок Бальтазара. Он соблазнил дочь гильдейского мастера. Она любила его, а он использовал её в целях Коларона. Когда он ушёл, я знала, что она не выживет, и её мать тоже должна была умереть. Но я ничего не предприняла. ― Её руки сжались в кулаки, замерцал голубой свет, а затем исчез. ― Мне стыдно перед ней.
― Вам мало своей собственной вины? ― спросил я. — Зачем обременять себя грузом, который лежит на душе Бальтазара?
― В этом-то и проблема. Только смерть может освободить от власти Коларона.
― Я не понимаю. Вы сидите передо мной, живая и здоровая. Вы не призрак, я чувствую ваше тепло и дыхание.
― Вы убили Бальтазара, но клятва связала его дух с Аскиром. Прежде чем уйти, ему нужно было исправить то, что он когда-то разрушил. Для этого ему нужна была Асела, поскольку из тех, кто мог добраться до места под башней, где в Аскире пересекается поток миров, в живых оставалась только она. Но башня не пропускает проклятых, поэтому Аселе тоже пришлось умереть, чтобы освободиться от проклятья.
Я моргнул.
― В таком случае и Бальтазар, и Асела — оба мерты?
― Нет. Вы не слушали. Это его душа и её тело.
Я уставился на неё.
― Вы… это он? ― тихо спросил я, осознав чудовищность сказанного.
― И она. ― Она грустно улыбнулась. ― Её знания, воспоминания и талант. Её душу я освободила точно так же, как освобождала проклятых. Но кроме души, которая направилась к Сольтару, осталась всё, чем она когда-либо была.
― Почему вы признались мне в этом?
― По двум причинам. Генерал должен знать, кто служит в его войске. Также, чтобы вы понимали, чего от меня требуете, и что требую от вас я. Я хочу, чтобы вы дали мне слово, что Дезина узнает об этом только от меня, и вы никому об этом не расскажите. Такова моя цена, генерал Копья.
Я не видел причин для колебаний.
― Даю вам слово.
― Хорошо. Тогда я даю вам своё. ― Она слегка улыбнулась. ― Нет нужны возобновлять клятву, поскольку она по-прежнему связывает меня. Но воля Коларона была сильнее. Только смерть освобождает от его чар.
― Это не верно. Зокора знает способ сломить их.
― Тёмная эльфийка?
― Она жрица Соланте. Очевидно, существует ритуал, который привязывает волю человека к богине, и эти чары сильнее любых других. Затем, когда снова разрываешь их, человек освобождается от любого вида чар. Таким образом она освободила Наталию. Если вы и в самом деле Бальтазар, вы должны знать, кто это.
― Наталия, ― выдохнула она. ― Боги… Я причинила зло стольким людям. Я чувствую облегчение от того, что она освободилась от чар Коларона, но и перед ней мне будет стыдно.
― Вряд ли, ― жёстко ответил я. ― Она умерла.
― Как? Как кто-то смог убить камень?
― Она умерла, чтобы я мог жить.
― О, ― промолвила она, ― Значит вам тоже стыдно?
― Я не очень дружу со стыдом, ― жёстко ответил я, солгав. ― Я слишком занят, чтобы тратить на это время.
― Значит перейдём к делу? ― спросила она.
― Да. Давайте начнём с вопросов.
― Это может занять некоторое время, ― решила она. ― Но задавайте.
― Кто та сэра в обличие дракона, что скована возле храма?
― Вы преподнесли ей цветы? ― спросила Асела.
― Да. Кто она?
― Я не знаю. Я нашла её такой, какой вы её видели, только в то время ещё связаной всеми цепями. Она учуяла во мне чуму Коларона и не позволяла подойти достаточно близко, чтобы узнать о ней больше. И это вполне понятно, поскольку я приложила немало усилий, чтобы убить её для своего господина. ― Она слегка ухмыльнулась. ― Это из-за неё Коларон желает заполучить плащ мёртвого бога, потому что живой был для него слишком силён.
― Она богиня? ― спросил я. Сам факт того, что она была драконом, поразил меня, поскольку таких, как она, осталось не так много.
― Кто такой бог? ― спросила Асела. ― Могущественное существо, в которое верят люди? Она одна из древних. Решайте сами, кем хотите её считать.
― Древние были ими? Драконами?
― Тело значения не имеет. Они могут проинять тот облик, какой захотят.
― А что насчёт других драконов, кружащих над крепостью Коларона? Они служат ему, они тоже…
― Драконы Коларона? ― Она рассмеялась. ― Они похожи на настоящих драконов так же, как крысы в сточной канаве на вас.
Я немного поразмыслил, прежде чем задать следующий вопрос.
― Это Асканнон создал порталы, верно?
Она кивнула, затем испытующе посмотрела на меня.
― Вы похожи на человека, ищущего яблоко, но находящего лимон. Вас не устраивает ответ?
― Мне казалось, что я кое-что понял, но тут неувязка. Если этот портал создал Асканнон, тогда всё бессмысленно.
― О каком портале вы говорите?
― О том, что в старом храме с драконом.
― Да, он создал его, ― заверила она. ― Но он был уничтожен много веков назад. Я восстановила его. Совсем недавно. Чтобы показать вам путь к Коларону. Неужели вы думаете, что он позволил бы существовать порталу, который ведёт прямо к его входной двери?
― Вы тоже можете создавать порталы? ― спросил я, чувствуя, как учащается мой пульс.
― Да. Это несложно, если знаешь, как. Дезине это тоже по плечу.
― Но она не знает. ― Я посмотрел на нее. ― Бальтазар…
― Асела, пожалуйста, ― перебила она. ― Это странно, но я всё больше и больше становлюсь ею. Не только душа формирует человека, но и тело, в котором находишься, его воспоминания и жизнь. ― Она слегка улыбнулась. ― В каком-то смысле я чувствую облегчение, что не убила её полностью. ― Она скрестила на груди руки. ― У вас есть еще вопросы, или вы меня отпустите?
― Как я могу с вами связаться?
Она улыбнулась.
― Дайте мне Хранителя Теней. ― Она заметила мой взгляд, и её улыбка стала шире. ― Ваш меч. У него много имён.
Я на мгновение замешкался.
― Доверять нелегко, верно?
Я положил Искоренителя Душ на стол перед ней. Она почти нежно провела по нему рукой, и что-то произошло.
― Вы сильно изменили его, ― промолвила она, убирая руку. ― Даже Асканонн был бы удивлён, обнаружив клинок таким. Если хотите, чтобы я услышала вас, просто прикоснитесь к нему и подумайте обо мне. А я посмотрю, будет ли у меня время. ― Она встала. ― Я помогу, где смогу, генерал, но по-своему.
― Вы… ― начал я, но она уже исчезла.