К двум часам ночи поэма «Патриот» была дописана. Оставалось набрать ее на компьютере и вычитать. Галя очень хорошо помнила, что завтра, а вернее, уже сегодня истекал последний срок приема работ на конкурс. Эту информацию она прочитала на сайте учредителей конкурса, который продиктовала ей Черепашка, поэтому Галя и решила все сделать сейчас. Тем более что поэма получилась не такой уж большой: примерно страниц пятнадцать. А если учесть, что это стихи, то вся работа займет не более трех. Но вначале она решила сварить кофе, чтобы не хотелось спать, и сделать пару бутербродов, чтобы перекусить.
Ровно в шесть утра – перед тем как отправлять по электронной почте поэму, Галя посмотрела на стенные часы – с чувством исполненного долга она выключила компьютер. Лучше бы ей, конечно, уже не ложиться, но девушка ощущала просто смертельную усталость и вопреки здравому смыслу, рискуя проспать школу, все-таки прилегла на неразложенный диванчик, теша себя надеждой, что в случае чего ее разбудит заведенный на половину восьмого будильник. Но увы, как и следовало ожидать, будильника Галина не услышала.
Родители обычно уходили на работу раньше, поэтому разбудить ее было некому. И если бы не настойчивый телефонный звонок, нарушивший сонную тишину квартиры Снегиревых, не попасть бы Галине сегодня в школу. Во всяком случае, к первому уроку точно. Как ошпаренная, вскочила Галя с дивана и непроснувшимся голосом прохрипела, прижимая трубку к уху:
– Алло!
Это был Игорь.
– Привет, ты что – еще спишь? А разве у тебя уроки не в полдевятого начинаются? – удивился Игорь.
– В полдевятого, – подтвердила Галина, сбрасывая с себя остатки сна. – А сейчас сколько?
– Восемь уже… Я боялся, что не застану тебя. Думал, уже ушла…
– А я вот не ушла еще, – произнесла не очень умную фразу Галина, но тут же поспешила исправить положение: – Просто вчера писала всю ночь…
– Патриотическую поэму? – перебил Игорь, и Галя уловила в его голосе легкий оттенок иронии.
– Да, патриотическую поэму… И, короче, не услышала будильник. Так что спасибо, что разбудил… Если все делать быстро, я еще успею к первому уроку…
– Галь, – внезапно голос его изменился и стал каким-то неуверенным.
– Да? – насторожилась девушка. – Что-то случилось?
– Да нет, не волнуйся… Ничего у меня не случилось… Просто вчера вечером, поздно уже было, поэтому я не стал тебе звонить… В общем, мне позвонила Тополян…
– Тополян? – перебив, переспросила Галя.
– Ну да, я тоже удивился… Короче, это был до ужаса странный звонок… Она сказала, чтобы я смотрел программу «Времечко»… И что якобы на днях – она точно не смогла назвать дату – я увижу там нечто интересное, напрямую касающееся меня…
Галя почувствовала, как сердце ее оборвалось и ухнуло куда-то вниз. Ноги подкосились, она рухнула на стул, едва не выронив из рук трубку. Игорь же взволнованно продолжал:
– Я попытался выяснить у нее, что она имеет в виду и что это вообще за бред, почему я должен смотреть какое-то дурацкое «Времечко»? И знаешь, что она ответила на это?
– Откуда же мне знать, – сказала Галя, не узнавая свой голос.
– Она сказала: «Спроси у своей Галочки!» И так противно засмеялась, что я не выдержал и бросил трубку…
Повисла пауза. Галя понимала, что нужно что-то сказать, что именно она должна нарушить затянувшееся молчание, но язык отказывался ее слушать, он словно намертво прилип к небу, и девушка издала лишь какое-то нечленораздельное мычание.
– Галь, ты не знаешь, что все это может значить?
– Понятия не имею, – выдавила наконец из себя Снегирева.
– Да я знал, что это все чушь! – неожиданно обрадовался Игорь. – Так, на всякий случай позвонил, чтобы ты тоже была в курсе, что Тополян замышляет очередную гадость. Но нам-то с тобой что? Правда? Ты не обращай внимания и не спрашивай у нее ни о чем, хорошо? Знаешь пословицу, не тронь… оно и не будет издавать запахи! – попытался пошутить Игорь, но Галя хранила гробовое молчание. – Алло! Ты где? – испугался Игорь.
– Я здесь, – глухо отозвалась Галя.
– Ну вот, ты расстроилась! Если б знал, что ты так отреагируешь, ни за что не позвонил бы! Не обращай на нее внимания! – уговаривал Галю Игорь. Казалось, он действительно переживал за нее. – Кстати, Галка, ты же в школу опаздываешь! А ну, бегом в ванную! Я тебя очень люблю, слышишь…
– Я тебя тоже очень люблю, – сказала Галя, силясь придать своему голосу живые интонации.
– Ну вот, так-то оно лучше! – обрадовался Игорь. – Я позвоню тебе в три. Ты в котором часу возвращаешься?
– Примерно в половину третьего…
– Ну вот и отлично. Пока. Я тебя целую. А ты меня?
– Я тебя тоже целую, Игорь.
Первым уроком сегодня была литература, но Галя, взглянув на часы, без всякого сожаления отметила про себя, что спешить уже не имеет смысла. На первый урок она так на так не успеет. Строгая Люстра не пускала в класс опоздавших.
Схватив с журнального столика косметичку, Галя начала лихорадочно перебирать ее содержимое. Вот на диван полетел розовый флакончик лака для ногтей, вслед за ним пудреница, потом тушь для ресниц… А вот он, голубенький картонный прямоугольник! Это была визитная карточка Николая. Куда звонить? На работу? Домой? Она еще раз посмотрела на часы. Пятнадцать минут девятого. И, решив, что в такое раннее время режиссер должен быть дома, набрала один из указанных на визитке номеров. Ответили ей не сразу. Настолько не сразу, что девушка готова была уже повесить трубку. Сонным и недовольным голосом Николай буркнул:
– Алло! Кто это?
– Это… Это… Здравствуйте, Николай. Это Галина Снегирева… Вы меня помните? – сбиваясь от волнения, спросила она.
– Что-то не очень, – смачно зевнув в трубку, признался тележурналист.
– Ну, вы приезжали два дня назад ко мне домой снимать сюжет про моего парня, прикованного к инвалидной коляске…
– А! Поэтесса, что ли?
– Да, – смущенно подтвердила Снегирева.
– Помню. Как же не помнить? Слушай, я как раз собирался тебе сегодня звонить… Только не в такую рань, конечно, – с легким упреком добавил он. – В общем, сегодня в двадцать три часа включай ТВЦ. Будет твой сюжет. Кстати, все у нас говорят, что он очень клево получился. Шеф-редактор даже предложил новую рубрику под него открыть. «Герои нашего времечка» будет называться. Так что смотри не пропусти… Ну давай…
И в тот момент, когда Галя почувствовала, что Николай готов положить трубку, она, сама от себя не ожидая такого взрыва, отчаянно выкрикнула:
– Не надо! Слышите, не надо! Я вас умоляю, Николай! Пожалуйста, не надо!
– Ты чего? – опешил он. – Чего тебе не надо?
– Не надо показывать этот сюжет! – попросила Снегирева, глотая слезы.
– Да что с тобой? Ты что, плачешь?
– Нет, все в порядке, – соврала Галя. – Просто я вас очень прошу, сделайте что-нибудь, чтобы его не было! Сожгите кассету, утопите ее в луже!
– Да ты что?! – возмутился Николай. – А с виду вроде нормальная девчонка… Какая муха тебя укусила? Или ты хочешь, чтобы меня уволили?
– Нет! Я не хочу, чтобы этот сюжет показывали по телевизору!
– Раньше надо было думать, прелесть моя… Тебя никто не заставлял к нам в редакцию звонить… Так или нет?
– Все так, – тараторила Галя. – Только у меня изменились обстоятельства, понимаете… Если вы это покажете, все рухнет… Он никогда меня не простит, никогда… – Теперь Галя даже не пыталась скрыть свои слезы. Она плакала в голос, и ей было наплевать, что подумает о ней Николай.
– Да брось ты, – вяло отмахнулся он. – Твой парень еще спасибо тебе скажет, вот увидишь… Все они гордые на словах… Слушай, вообще-то мне некогда с тобой разговаривать…
– Николай, миленький, а дайте мне телефон вашего шеф-редактора, – заикнулась было девушка, но журналист резко отрубил:
– Еще чего! Чтобы мне потом вставили по первое число, что я безумным барышням телефоны ответственных лиц раздаю? Лапочка, телевидение – это тебе не шуточки, а серьезное производство… Ну все, бывай! И не вешай нос, все будет ол райт!
В следующий миг в трубке раздался щелчок, а потом короткие гудки. Перезванивать Николаю Галя не стала. Она хорошо понимала, чем чреват для нее повторный звонок. Журналист просто-напросто послал бы ее куда подальше, и все. Но не сидеть же сложа руки! А что же делать? Как она может изменить ситуацию? Предотвратить катастрофу? «Бежать!» – вдруг вспыхнуло в голове короткое слово, а потом снова: «Бежать!» «Но куда?» – мысленно задала себе вопрос Галя, а сама уже натягивала свитер. «В школу, к Черепашке!» – сам собой возник ответ.
Увидев на пороге встрепанную и явно чем-то сильно встревоженную Галю, Люстра подняла свои выщипанные ниточкой брови:
– Ты ничего не перепутала, Снегирева?! До конца урока осталось пятнадцать минут. А у тебя, между прочим, положение между тройкой и четверкой. Или ты думаешь, что, если твои стишки напечатали в паре заштатных журналов, тебе уже не обязательно литературу изучать? – Этот вопрос не требовал ответа, но Галя все-таки произнесла:
– Я так не думаю, Ангелина Валентиновна.
– Выйди из класса и на следующий урок можешь без матери не приходить. Я хочу побеседовать с ней.
Молча Галина вышла из класса. Она стояла у подоконника, повернувшись лицом к окну. Чтобы время тянулось не так медленно, Галя попыталась сосредоточиться на двух рабочих, которые рыли под окном канаву. «Наверное, опять трубу прорвало где-то, – отстраненно подумала девушка. – Господи, да прозвенит когда-нибудь звонок или нет?!»