Бабка, держащая на руках Барсика, ехидно заметила:
— У меня тоже плохое зрение, а я попадаю.
Силыч пошел на кухню. Бабка с котом тут же побежала за ним. В кухне было множество столов, забитых керосинками и керогазами. Силыч взял пустой чайник и, сняв с одного из керогазов кипящий, начал переливать воду.
— Что ж ты, паразит, делаешь?… Опять кипяток воруешь? — кинулась к нему бабка.
Силыч добродушно развел руками, в которых держал по чайнику.
— Матвеевна, я же сообщил — у меня гость.
В комнате Толика Силыч стал нарезать принесенные с собой хлеб, колбасу, сыр. Заварил чай. Вошел Бобер. Он громко смеялся.
— Ну, Силыч, я сейчас чуть не погиб!
Силыч испуганно поглядел на него.
— Что, бачок сорвался? Я ж его на прошлой неделе вот такими костылями присобачил.
— Да нет… Я чуть в ванную, не прыгнул сгоряча, а в ней керосин. До самого верха.
— А-а-а… Да это наша бабка опять к войне готовится, — пояснил Силыч. — У нее в комнате еще мешок соли припрятан, и ящик мыла. Как карточки отменили — сразу запаслась… Но я ей дал последнее предупреждение: если через неделю не освободит — утоплю ее в этом керосине вместе с Барсиком.
По радио продолжала звучать песня:
В это время вбежал Толик, отряхивая шапку от снега, подхватил припев:
— «Кипучая, могучая, никем не победимая!» — поднял вверх коньки. — Порядок, Сева!
— Спасибо, Толик, выручил! Садись чай пить.
. — Это тебе чай, а мы с Силычем чего-нибудь поинтересней сообразим!
— Нет, Толик, я за рулем… — отказался Силыч.
— Почему? Сегодня ж воскресенье!
— У меня халтура. — Силыч повернулся к Бобру. — Всеволод Михалыч, не обижайся, мы люди простые. — Протянул здоровенную пятерню. — Держи краба.
Бобер пожал ему руку.
— Спасибо за все, Силыч!
— О чем речь. Заходи! Всегда рады! — Силыч быстро вышел из комнаты.
Бобер пристально посмотрел на Толика.
— Ну, как там она?
— Все нормально.
— Надеюсь, ты с ней вежливо говорил?
— За кого ты меня принимаешь, Сева? Я что, с женщинами не умею обращаться?
Они начали пить чай, приступили к завтраку. Толик, жуя бутерброд, подмигнул.
— Сейчас малость отдохнем и — на стадион. Я тоже с тобой поеду. Очень мне интересно, как ты против своих играть будешь!
— Думаю, не увидишь.
— Ты что, решил не играть сегодня?
— Не могу я… В первую же игру — и против своих.
Толик присвистнул.
— А ты понимаешь, какой шухер твой Васька поднимет? Он же всю Москву перевернет!
— А я у тебя отсижусь. Хрен он меня здесь найдет!
Под шум и свист многочисленной публики на лед стадиона «Динамо» выезжают две команды: ВВС в своей полосатой желто-голубой форме и ЦДКА — в красной. Началась разминка. У бортика, как всегда, стоял Василий в кожаном пальто и ботинках, в генеральской фуражке. Рядом стояли подполковник Астафьев в новеньких погонах, старший лейтенант с усиками и тренер.
Перед Василием вытянулся один из полковников его свиты, испуганно докладывая:
— Обыскали все, товарищ генерал, весь город! Нигде нет!
По мере доклада лицо Василия багровело и становилось страшным, нижние веки угрожающе приподнимались. Василий яростно рявкнул:
— Вы как посмели явиться с таким докладом?! Да я… Я вас!!! — Задыхаясь, он рванул воротник и вдруг хладнокровна, почти шепотом продолжил: — Если во втором периоде он не выйдет на лед — всех разжалую к чертовой матери, на Камчатку!.. И на Камчатку!!! - снова до крика возвысил он голос — Вон с моих глаз!
В это время Бобер с Толиком лежали на раскладушке и матраце. Молчали.
— Сева, я включу радио? — спросил Толик.
— Не надо.
— Ну, интересно же, Сева, как они там без тебя. Я на минутку?
— Я сказал — не надо!
Они помолчали. Толик не унимался:
— Сева, на одну секундочку!
— Черт с тобой. Включай.