— Больной, сейчас же ложитесь! Ходить вам разрешат только с будущей недели.
В просторном коридоре клиники было оживленно. Прогуливались спортивно-актерского вида молодые мужчины и женщины. У стены выполняла упражнение на «растяжку» красивая, лет двадцати шести, актриса Нинель Шумская. В коридор, прихрамывая, вошел Бобер. Остановился около актрисы, с любопытством поглядывал. Она тоже пару раз равнодушно взглянула на него.
Бобер начал «заход».
— Балет?… Гимнастика?… Цирк?…
Та ничего не ответила и высоко подняла красивую прямую ножку, сделав вертикальный «шпагат». Бобер восхитился.
— У вас здорово получается!
Нинель усмехнулась.
— Чтоб так красиво получалось, нужно тренироваться с семи лет.
— Точно! — согласился центрфорвард. И он точно так же поднял над головой ногу.
— Ого! У вас отличные данные, — удивилась Нинель.
— Говорят, — пожал плечами Бобёр.
Актриса заметила, что все смотрят на него. И, чуть смутившись, рассмеялась.
— Боже, как же я сразу не догадалась. Вы же тот самый знаменитый, несравненный Бобров! — Она протянула руку. — Нинель Шумская, актриса театра оперетты.
— Теперь понятно, В оперетте все нужно уметь, кивнул Бобер.
Они двинулись по коридору. Нинель кокетливо жаловалась:
— Ужасная тоска, Я второй месяц здесь.
— Можно что-нибудь придумать.
— Уже пытались. Здесь жуткие строгости.
— Пугаете?… Попробуйте через полчасика спуститься в сад.
— Хорошо. Но я думаю — все равно ничего не выйдет, — пожала плечиками Нинель.
Она пошла к себе в палату, а Бобер, прихрамывая, пошел к столику, где сидела Ксюша.
— Уважаемая Ксения Николаевна, разрешите позвонить?
— Звоните… только недолго.
— Видите ли… у меня личный разговор… — доверительно шепнул Бобер.
Ксюша вспыхнула, встала и ушла. Бобер набрал номер.
— Костя?… Слушай внимательно. Передай Толику — мне нужна машина и две формы… Одна — моя, вторая — поменьше, совсем маленькая… Потом объясню… Чтоб как штык был у больницы со стороны сада!.. Да… Да… Молодец, правильно догадался… Ближе к вечеру.
Под вечер Бобер и Нинель спустились в сад, где гуляли редкие больные, зашли за разросшийся куст сирени у больничной ограды. Бобер тихо свистнул. Из-за забора раздался ответный свист.
— Вбрасывай! — скомандовал Бобер.
Через забор пролетел небольшой тюк и застрял в кусте сирени. Бобер развязал тюк. В нем оказались две военные формы: одна офицерская, другая солдатская, с погонами сержанта. Бобер развернул солдатскую форму и недовольно сказал «забору»:
— Не мог еще одну офицерскую найти?
За забором обиделись:
— Сам сказал маленькую. Вот я свою и привез… Выходи быстрее, мы под «кирпичом» стоим.
Нинель, совершенно не стесняясь, сбросила пижаму. Стояла раздетая, в одном белье. Бобер взглянул на нее и не мог оторвать глаз от ее точеной фигурки.
Нинель улыбнулась.
— Что смотришь?… Переодевайся скорее.
Бобер вдруг шагнул к ней, обнял и приник к ее губам долгим поцелуем. Она ответила на поцелуй, потом, освободившись, сказала тихо;
— Не торопись, центрфорвард.
Бобер снова решительно притянул ее к себе.
— Выходи за меня замуж. У меня никого нет.
— Ну и атака! — Нинель, улыбаясь, посмотрела ему в глаза. — Что ж, стоит подумать… Может получиться неплохая пара.
Они быстро переоделись. Бобер застегнул китель, свернул свою и ее пижамы и бросил через забор, крикнул:
— Держи пас!
— Есть. Принял на голову, — ответили из-за забора. Бобер смерил взглядом высоту забора, сказал Нинель:
— Ладно. Пойдем через проходную… Если что, скажем, навещали Боброва.
Форма на Нинель была размера на два больше, сапоги тоже, но пилотка очень ловко сидела на ее пышных волнистых волосах.
На проходной старичок вахтер с удивлением оглядел их, спросил:
— Товарищи военные, у вас есть пропуск?
Бобер спокойно ответил:
— Есть. — И протянул вахтеру пятерку. Вахтер взял деньги, кивнул: