Опасные слова отца теперь полностью заглушаются гулом геликоптера, приземляющегося неподалеку на пляже.
― Иди. Сейчас. Стань невидимой. Тебе угрожает опасность, Кива. Всегда угрожала.
Он быстро обнимает меня и толкает в безопасное место — в кусты. Я прячусь за колючим кустарником, который царапает мои голые ноги своими острыми ветками. Через небольшой просвет в ветках вижу, как папа решительно идет к геликоптеру. Мне не нравится, что он выглядит так беззащитно. Его тонкая футболка развивается на ветру. Запах дыма невыносим, но мне нельзя уйти. Я должна знать, что произойдет.
Он поднимает руки, когда открывается дверь, и два крепких Заступника выпрыгивают наружу и прижимают его к земле. Один из них, высокий лысый мужчина, смотрит в мою сторону и начинает в мою сторону. Мой папа кричит, пытаясь вырваться. Первый заступник поворачивает назад и бьет электрошокером отца, который падает на землю.
Я закрываю себе рот, чтобы не закричать, когда мужчины берут обездвиженное тело моего отца, заносят на борт и улетают. Но я знаю, что они вернутся. Но вернутся за мной или за содержимым рюкзака?
Я уверена в одном: что должна спрятаться прежде, чем геликоптер прилетит назад.
***
― КАК ДУМАЕШЬ, ТЫ МОЖЕШЬ ХОТЯ БЫ ДЕНЬ ОБОЙТИСЬ БЕЗ ТОГО, ЧТОБЫ НЕ ОСЛУШАТЬСЯ МЕНЯ? ― спросил Собек.
― Не уверен, ― ответил Каликс.
Люди Собека обнаружили его и Сараю, плавающими в озере, и сказали пойти в Викторианское здание прямо за озером. Но Каликсу было так весело соревноваться со своим предписанным партнером, что он просто отмахнулся от них.
― Еще раз, ― сказал Каликс, когда люди удалились. Он оттолкнулся от пристани и уже на старте был на голову впереди своего партнера, пока они наперегонки плавали через озеро.
― Не забывай, я живу в Восточной Америке, ― сказала Сараю с противоположной стороны озера, победив его в третий раз подряд. ― У меня есть преимущество над мальчиком из Саббатикал-Сити без выхода к морю.
― Но я единственный сын Мирового Лидера, ― похвастался Каликс.
― Это не делает тебя лучшим пловцом, ― поддразнила его Сараю, плеснув в него водой.
Каликс чувствовал себя спокойно, играя в воде со своим другом. Он мог представить свою жизнь с этой забавной девчонкой, которая не боится бросать ему вызов. Однако их веселье было коротким. Внезапно на краю озера появилась Клаудия Дюрант. Нехотя они двинулись к ней, и в этот раз Каликс нарочно плыл так медленно, как только мог.
― А, мистер Васел. Рада видеть вас снова, ― сказала Клаудия Дюрант, когда они доплыли до края. Она подождала, пока пара вылезла из озера и бросила каждому по полотенцу.
― Я бы хотел сказать то же самое, инструктор Дюрант, ― сказал Каликс. — Но у меня такое предчувствие, что в этот раз в лагере будет не так весело, как раньше.
― Почему вы так говорите? ― настаивала Клаудия Дюрант. ― Мне кажется, что вам довольно хорошо.
― Это потому, что я еще не видел отца. Предполагаю, что он уже здесь.
― Здесь. Он ждет вас в ЛМ-5.
― Пойдем. ― Каликс взял Сараю за руку, но его остановила Клаудия Дюрант.
― Сейчас ваш отец хочет видеть только вас. Уже поздно. Мисс Сингх может присоединиться к хижине восемь для девочек.
― Она будет жить с пятилетками? ― рассмеялся Каликс. ― Это глупо!
― Не так уж и глупо. Вы будете жить в хижине восемь для мальчиков. Думаю, вам пора идти. — Головой она указала на высокое каменное здание впереди. ― Скажу вам из личного опыта, что вашему отцу не нравится, когда его заставляют ждать.
Каликс покачал головой. Он обнял Сараю на прощание и направился к внушительному Викторианскому зданию. Он поднял голову, чтобы осмотреть верхнюю часть башни и увидел небольшое движение в окне. Он мог разглядеть, что его отец наблюдал за ним.
Собек наблюдал за ним все это время.
ГЛАВА 10
Я бегу
Люди уже начинают собираться, чтобы узнать, что произошло, поэтому мне необходимо спрятаться до того, как мне начнут задавать вопросы. Нужно найти какое-нибудь тихое место, чтобы обдумать мои дальнейшие действия. Есть всего одно место, куда я могу пойти, и нужно добраться туда до рассвета. Сжимая в руках отцовский рюкзак, я бегу по берегу к острым скалам подальше от домов. Через десять минут я уже за поворотом, и отсюда дома уже не видны.
Скалы — это такое место, до которого можно добраться только во время отлива — ранним утром или вечером. Здесь камни настолько большие, что загораживают береговую линию. Я осторожно взбираюсь по утесу, ставя ногу в щели, по которым лазила годами. На полпути решаю отдохнуть на большом выступающем камне, и мне приходится выгибаться за изрезанным образованием слева. Здесь находится почти невидимый вход в пещеру, через который может пролезть только достаточно худой человек. Тащу рюкзак за собой, стараясь не упасть. Вход в пещеру довольно скользкий. Я ходила здесь с самого детства, и вода, омывающая камни, с годами сделала свое дело: моя каменная тропа стала гладкой и скользкой, особенно для босых ног.
Я с легкостью нахожу место в дальнем конце пещеры. Когда забрали мою сестру, я сидела здесь часами и безудержно плакала, прячась от мира. Пещера казалась для меня самым безопасным местом, чтобы выплеснуть свою боль и разочарование. Мой отец отказывался признавать существование сестры, а больше никто не знал об этом. Все считали, что она умерла, как и моя мама, при родах. Они поверили тому, что мы им сказали.
Но я знала, что она жива. В своем убежище я рисовала ее портреты, которые когда-нибудь собиралась отдать ей. Для того чтобы сделать ее реальной, каждый год праздновала ее День рождения. Я не была здесь с последнего Дня рождения Сан — одиннадцатого, — и в ней много насекомых, веток и мха. Как только благополучно забираюсь внутрь, я подхожу к сухому отверстию в дальней части пещеры, прикрытому подвижным валуном. Отодвигаю камень и достаю свечу и кремень.
Зажигаю свечку и, поставив ее в центре пещеры, начинаю изучать содержимое рюкзака. В основном в нем лежат записные книжки с научными уравнениями, которые я не понимаю. Я пролистываю страницы, пока не натыкаюсь на план здания Опреснительного Завода. Мне тяжело смотреть на бесценный рисунок отца, не зная, где он и что делает. Почему вообще у него появился этот блокнот? Регламент предписывает хранить все исследовательские материалы в лабораториях под строгими указаниями Глобального Управления. Почему он нарушил закон? Я внимательно рассматриваю картинку, на которой изображен лабиринт трубопровода. Все трубы серые с несколькими цветными заглушками: почти все серебряные, пара белых и одна красная.
Так как Океанцы производят около девяносто семи процентов поставок пресной воды — на опреснительных заводах используют обратный отсос морской воды, чтобы получить питьевую воду. После Великой Технологической Войны Собек построил три таких завода на солнечной энергии, чтобы сразу же решить проблемы со здоровьем, возникавшие из-за загрязненной воды. По одному на каждую из трех новых территорий. Огромная часть населения погибла в воде, а выжившие болели из-за ее токсичности. Радиоактивные частицы, выброшенные в результате взрывов на атомных электростанциях, могли уничтожить все мировые запасы морепродуктов. Передовые научные технологии Собека быстро решили проблему путем нейтрализации токсина, и жители получили чистую питьевую воду. Мой отец был одним из выдающихся ученых на заводе. Так почему он в беде? Я продолжаю разглядывать его чертежи, пытаясь найти проблему. В них нет ничего необычного. Это просто сложный лабиринт труб, идущий под заводом. Он закодировал каждую трубу цветовым обозначением и подписал рядом уравнения. Это все ужасно научное, и я совершенно ничего не понимаю. Не вижу ничего неуместного или скрытого. Что отец пытался мне сказать?
Я достаю остальное содержимое рюкзака: обычные идентификационные часы, однако, когда я вставляю идентификационный чип, отображается не моя информация. Точнее, голографическое изображение мое, но имя нет. Всего лежит шесть идентификационных чипов: три для меня и три для папы, на всех записаны подлинные зашифрованные коды сканера… но с липовыми личностями. Мои псевдонимы: Келли, Кензи и Киара. Я больше не уверена в том, кто я. Почему у папы секретные личности, созданные для меня? Он имел это в виду, когда сказал стать невидимой? Стать кем-то другим? Также среди содержимого полный кошелек денежных чипов, упаковка витаминов и ожерелье, принадлежавшее моей маме. Я кладу записные книжки и витамины обратно в рюкзак и засовываю его в свое тайное место. Надеваю мамино ожерелье с медальоном, в котором хранятся изображения меня и папы. Устанавливаю чип «Кензи» в идентификационные часы, а денежные чипы кладу в карман толстовки. Мне все еще холодно. Толстовка свисает до колен, но мне все равно нужны нормальные штаны и обувь. Все мои вещи сгорели. Я ложусь на сухой пол пещеры в позе эмбриона, пытаясь согреться. Когда все так запуталось? Обычно в это время я съедала огромный завтрак и отправлялась в школу. Мои глаза тяжелеют.
Может, если я закрою их на минуту, то начну лучше думать.
― Кива, иди за мной, ― авторитетно говорит голос. Я понимаю, что сплю… но не могу проснуться, поэтому поддаюсь своему подсознанию.
Я иду по длинному каменному коридору, здесь темно и холодно. Я нервничаю, но голубоглазый мальчик сжимает мою руку, подбадривая. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. Он моего роста, около четырех футов (прим. ред.: 1,22 м), что довольно много для пятилетнего, и одет в тунику до колен, похожую на мою. Только его коричневая, а моя синяя. Мы идем, держась за руки, за высокой женщиной с короткими каштановыми волосами. Когда входим в большую комнату, она дает нам по стакану воды и указывает выпить ее. Я не хочу пить воду, потому что у нее необычный привкус, но выражение ее лица пугает меня, и я выпиваю все.
Я начинаю чувствовать себя странно, но, прежде чем успеваю хоть что — то сказать, женщина обвязывает нас веревкой. Зачем она это делает? Мне это не нравится. Веревка стягивает нас сильнее, и мне становится трудно дышать.
― Пожалуйста, остановитесь, ― умоляю я. Но никто не слушает меня. Мальчик тоже плачет. Всхлипываю, пытаясь вдохнуть, и думаю, что умираю.
Мне кажется, что хуже уже быть не может, но меня начинают поднимать в воздух. На стене находится что-то вроде шкива, и высокий мужчина крутит колесо, поднимая нас высоко к потолку. Здесь очень темно. Я хочу домой к родителям. Мама беременна, и я хочу поговорить с ее животом. Я хочу поговорить с моей маленькой сестрой. Почему я здесь? Внезапно нас переворачивают вверх ногами, и я в ужасе кричу, чувствуя, как кровь приливает к голове. Перед тем, как теряю сознание, вижу черную бабочку, порхающую перед моим лицом.
Резко просыпаюсь вся в поту и пытаюсь понять, где нахожусь. Догорающая свеча создает зловещие тени на стенах пещеры, и на секунду кажется, что я еще сплю. Выглянув на улицу, вижу полную луну, появляющуюся на горизонте. Я проспала почти весь день. Разминаю руки и кручу шеей — все тело затекло от долгого сна на полу пещеры. В животе урчит. Мне нужна еда и более подходящее место, чтобы спрятаться, но я не знаю, куда идти.
При свете луны выхожу из пещеры, постоянно оглядываясь, и иду в сторону города. Ноги сами привели меня к дому Анники. Я стою перед полированной стальной дверью — это та же дверь, через которую я пробегала к подруге раньше каждый день. Я жду. Слышу, как семья Анники смеется в столовой, тарелки стучат — семья ужинает. Я робко поднимаю руку и стучу, нервно ожидая, пока мама Анники откроет дверь.
Представляю, как ужасно выгляжу: мокрая, грязная, босая и одетая лишь в толстовку отца. Но мой страх рассеивается, когда мама моей подруги вздыхает с облегчением и обнимает меня.
― Кива, мы так беспокоились о тебе, дорогая, ― мягко говорит миссис Амесс.
Без всяких предисловий я начинаю реветь.
ГЛАВА 11
Я в безопасности
― Расскажи мне обо всем, ― настаивает Анника, когда мы заходим в ее комнату.