Официант Огюст вытряхивает в окно коврик. Ага, сбрил усы. Неделю ходит с усами. Неделю - без усов. Ба-а-льшой оригинал.
За цинковой стойкой хозяин приветственно машет рукой.
На ходу кланяюсь, но зайти не могу - время, как говорят в Холливуде, деньги. Тем более у меня. Хотя еду не в Холливуд. А в Бийянкур. Сегодня должны подписать годовой контракт.
Или не подпишут.
Навстречу - сосед из дома № 26, как всегда с шофером-охранником.
Идет в церковь: по русской привычке - к заутрене.
- Бонжур, господин генерал.
- Бонжур, господин артист.
Какой варварский акцент!
4
Было. - встретил генерала два года тому назад, только переехал на эту квартиру, сразу узнал, хотя не носил уже генерал легендарной бороды, а только - маленькую, тронутую сединой бородку.
- Здравия желаю, господин генерал, - и пошел дальше. Только услышал вслед:
- Кто это?
- Это киноартист, сын бывшего торгового агента во Франции.
Не та борода у генерала, не та. Как говорит русская пословица: закатали сивку гангстеры, в асфальт. Что за чепуха! Это из криминального романа. А как звучит русская пословица? Кого-то закатали, укатали, катали. Ехали на тройках с бубенцами.
О, какое счастье забывать прежний язык!
Вместе с акцентом.
Охранник улыбается, ходит, конечно, в кино. Да, охранники все знают, у них такая работа. Через полгода они уже не вспоминали, чей я сын.
Через полгода:
- Добрый день, ваше превосходительство, - я варьировал приветствия.
- Добрый день, мсье, - в спину. - Кто это? Знакомое лицо...
- О, господин генерал! Это же Пьер! Киноартист. Вы видели «Тропическую сирену»? А «Монте-Кристо»?
5
На углу нашей улицы Русселе и улицы Удино сенегалец продавал жареные каштаны. Вот такие сенегальские стрелки в Иностранном легионе черте что вытворяют, вчера читал...
На горячем листе, поставленном на козлы, прыгали и перекатывались коричневые и черные каштаны. Он их помешивал металлической лопаткой.
Не зуав ты, не зуав, вот и хорошо, ты бы меня подстрелил от скуки...
В кармане непонятного - то ли халата, то ли плаща - торчали газетные кульки, фунтики - мама их так называла - фунтики! - треугольные пакетики из газеты. А может, он не сенегалец? И даже не зуав?
Лиловый кафр насыпал пакетик каштанов, получил свой франк, и я пошел дальше.
«А где-то там, в притонах Сан-Франциско лиловый кафр вам подает манто», чуть не пропел я известную песенку Вертинского, но каштан во рту не позволил.
Столько удовольствия за франк!
Что за газета? Потом посмотрю.
Скоро фунтик опустел, и я собрался выбросить его, оказалось - он свернут из вчерашнего номера «Матэн».
Если на другой стороне будет статья о фильме, даже не статья, я согласен, что там даже не рецензия, а небольшая заметка в разделе «Кинохроника», как пишут обычно в хронике, но если есть два слова обо мне, значит, контракт на следующий фильм подпишут, а может, и на год.
Увы! Оказалась другая страница. Надеешься на хорошее, получаешь - пустоту.
Точно - жизнь жестче. Сказок не бывает.
Контракт не подпишут.Рыжий кот, именно кот, а не кошка.
Большого рыжего кота размером с собаку я буду водить на поводке, рыжего, а не черного, рыжего, а не полосатого кота буду таскать на поводке по бульвару, чтобы окрестные собаки завидовали и боялись моего рыжего.
Потом сажусь в автобус с котом на поводке, пусть видят, не в такси сажусь, в автобус. С котом на поводке. Он лежит калачиком на коленях. Буду гладить его рыжую шерсть, а он в ответ - урчать.
Пересаживаюсь в метро. Смотрю, чтобы коту не наступили на лапы. Доезжаю до Монмартра.
Вхожу в артистическое кафе рядом с театром «Ателье».
Кот - на поводке.
Мяукает - здоровается.
Все ахают.
- Да, - переговариваются завсегдатаи, - это вам не собачка Жозефины Беккер, это кот Пьера Батчева.
- Ученый кот (я научу его каким-нибудь цирковым штукам), - добавляю я.
Да, будет.
Кинохроника
Биянкурская киностудия спешно готовится к новой большой постановке. «Sequana- Films» ставит «Les Nuits d’e Prince» no сценарию Кесселя. Директор Шифрин заканчивает переговоры с цыганами, казаками, с целым рядом русских артистов, художников, музыкантов, операторов и приводит в боевой порядок своих помощников.
Л’Эрбье, которому поручена постановка этого фильма, закончил детальный декупаж сценария, совещается с автором его Кесселем, художником-декоратором Шильдкнехтом и своим ближайшим помощником по предстоящей работе Лампеном.