21
Выше всего для нее была одежда из «больших домов», или, как она говорила:
платья от Ворта,
белье от Дусэ,
обувь с улицы Сент-Оноре,
и автомобиль только не от Рено и не от Ситроена.
Этот предлог «от» приводил меня порою в исступление.
22
Тогда - такая же погода.
Тогда - настроение иное.
Тогда - другая страна.
Тогда - другой город.
Тогда - прошло.
На корме, зажатые солдатами, Петр с матерью цеплялись друг за друга, чтобы не потеряться;
он продолжал оглядываться на берег, берег удалялся от него,
на воду, в которой еще плыли лошади,
а казак Николай, обливаясь слезами, стрелял в них из офицерского нагана-самовзвода, и наган дергался в руках, и слезы уже лились ручьем;
он не попадал и плакал, и снова дергался наган, выбрасывая гильзы, курок звонко щелкал; казак не видел ничего вокруг;
его денщик прицелился, и конь ушел под воду; казак зарыдал во весь голос;
корабль набирал ход, уходил, оставляя город и плывущих следом лошадей...
23
Помню, каким сенсационным событием стало возвращение знаменитой парижской «ведеты» Мистангет, ездившей на гастроли в Америку. Уехав туда на три года, она вернулась через три месяца. Ее в Америке «не поняли». Правда, ей шел 75-й год, что, впрочем, не мешало Мистангет блистать на сцене. Женщина Парижа не имеет возраста и до сорока лет вообще считается подростком.
Парижане - прирожденные конферансье. Стоя на углу бульвара Распай, я слышал разговор двух уличных продавцов, из которых один продавал подтяжки, а другой - пятновыводитель. Каждый из них расхваливал свой товар, ловко пересыпая речь злободневными остротами.
- Ты слышал, Жак, - кричал один из них другому, - американцы с нас требуют военные долги? А? Что ты на это скажешь?
- Хороши союзнички! - не переставая освежать пятновыводителем чью-то грязную фуражку, отвечал Жак. - Чего они от нас хотят, в конце концов, эти янки? Мы же послали им Мистангет! - возмущался он.
- Да, но ведь они ее нам вернули! - добросовестно пояснял первый.
- Ну и что же из этого? Мы ведь их об этом не просили, - спокойно парировал Жак.
Толпа грохотала. Французы любят шутку. Товар распродавался легко.
24
Кинопресса
Премьера фильма «Двое робких», поставленного по пьесе Лабиша (реж. Р. Клер, опер. Н. П. Рудаков, художник Л. Меерсон, с участием П. Батчева). Пр-во «Seguana-FUm» (С. С. Шифрин) и «Albatros» (A. Б. Каменка).
«Последние новости», 7 декабря 1928 «Возрождение», 7 декабря 1928
«Двое робких» - хорошая картина.
Les Deuxtimides...
Оператором снова был Рудаков, он отлично снимал мое лицо, в кино почти все зависит от оператора, я помню, как Грету Гарбо плохо сняли. И фильм прогорел в прокате. Неужели, Грета не видела, странно. Рудаков блестящий профессионал, мы мило здоровались, перебрасывались парой фраз по-русски, но
Клер не любил разговоров на чужом языке, и при нем старались говорить только по-французски.
В «Двоих» я исполнял главную роль.
Почему я вспомнил этот фильм?
25
Запись по фильму
С гневным и горьким жестом девушка устремляется вниз по лестнице. Крупный план распростертого на земле персонажа. Лицо его по-прежнему невыразительно, положение тела — такое же, как в момент падения. Девушка выбегает из дома, бросается на велосипедиста, неистово целует его в губы, в глаза, в нос. Дождь усиливается настолько, что почти скрывает от нас эту сцену. Наплыв. Коробка. Пересекающие ее по диагонали полосы накладываются на косые полоски дождя.
Но вот кого не хотелось мне встретить, так это русских!
Однако первыми я увидел именно их - полузнакомых русских поэтов. Настроение резко испортилось. Если термометр опустить в холодную воду, то ртуть поползет вниз - так и мое настроение. Их мне только не хватало! Завсегдатаи кафе, поэтических застолий, сейчас ко мне подойдут и скажут:
- Привет, земляк (у них все русские - земляки), видим, что ты при деньгах (как, интересно, они определяют?), угости нас (почему я должен угощать? нет, я не против, но почему они обращаются ко мне? у меня совсем другое настроение).
Так и есть.
- Вот, кто нас захмелит, - обрадовал высокий спортивный Борис своего приятеля, мордатого Павла, и потрогал свои темные очки. - Здравствуйте, Петр! - махнул он призывно рукой. - Идите к нам.
В руках он держал резиновый эспандер, который растягивал над столом.
Секунду я раздумывал, но сопротивляться бесполезно.
- Приветствую вас, - только и ответил я.