- Хороший костюм - скользнув взглядом, согласился Павел, все еще занятый своими мыслями. Он всегда пребывал в задумчивости. Мыслительный процесс как бы проступал на лице складками. И сейчас некая тяжелая мысль не давала покоя.
Костюм на мне был просто новым, это бросалось в глаза, и я смутился.
- Нет, Павел, ты не понимаешь, - протяжно говорил Борис. - Такой костюм может быть только у знаменитого артиста. А, Петр? Или я не прав?
Я глупо улыбнулся в ответ, не совсем понимая, что он имеет в виду. Я, как назло, забыл их фамилии. Борис - странный человек, даже когда нет солнца, ходит в черных очках.
- Он делает вид, что нас не узнает, - высказался второй.
- В таком случае, позвольте представиться! - вскочил Борис. - Знаменитый поэт Борис Поплавский. А это мой коллега, известный поэт и прозаик Павел Бред, в миру - Пашка Горгулов!
Горгулов кивнул, хмыкнул и добавил:
- Все правильно, кроме одного. Я - знаменитый, а ты - известный.
Поплавский засмеялся.
- Помню, - успокоил я поэтов, - но, может, Борис, вы снимите черные очки?
26
Что за шляпа на Бунюэле? Никогда бы такой не купил.
- Итак, вижу, сударь, что вы сейчас без работы. У меня к вам деловое предложение.
- Совершенно верно, Луи. Сегодня - без работы. Слушаю деловое предложение.
Я улыбаюсь, рассматриваю режиссера.
- Но, очевидно, дела ваши шли недурно, если вы не показывались на нашей студии полтора года? Вы улыбаетесь.
- Да, улыбаюсь, потому что дела шли недурно.
- Так. Это всегда так. А что делали у нас на студии? Искали новую роль? Кстати, вы уже обедали?
- Обедал, Луи.
- Страсбургский паштет? Миланская колбаса? Шатобриан? Индейка с каштанами?
- Увы, Луи. Я ел русскую свежую икру, холодную осетрину с хреном и телячьи котлеты.
- Так.
Луи смотрит на меня, и бритое лицо приближается, губы шевелятся, будто он хочет что-то незаметно прожевать.
- Странная вещь. Никогда не пробовал осетрины. Что это такое?
- Вообще - ничего, пресновато, как папье-маше, но с хреном и водкой - пища богов.
Режиссер снимает свою шляпу, вертит в руках.
- Верлен любил маслины, черные и крупные, - отвечает он, и в глазах его мелькает масличная роща.
- Я предпочитаю зеленые. Так что за деловое предложение? - понимаю, что речь пойдет об участии в новом фильме. Интересно, звуковой или немой?
- Слушайте, Пьер, я расскажу по порядку. Сценарий родился ...
- Да, что за роль, Луи. В двух словах, пожалуйста.
Мнется, мычит, гримасничает, бормочет невнятное. Забыл, на какую роль приглашает, не иначе.
- Это эксперимент, сюрреалистический аспект. Вы знакомы с живописью сюрреалистов?
- Нет.
- А произведения их читали?
- Никогда.
Он недоверчиво всмотрелся в меня.
- Даже Арагона не читали?
Мне захотелось плюнуть.
- Луи! Расскажите о фильме, а не о сюрреализме.
Он кивнул, возвращаясь от сюрреалистов ко мне.
- Фильм будет потрясающий. Сценарий родился в результате встречи двух снов.
- Встречи? Снов?
- Да. Я поехал на неделю к своему приятелю, художнику Дали...
- Да?
- ... в Фирегас, я рассказал ему сон, который видел незадолго до того: в нем луна была рассечена пополам облаком, а бритва разрезала глаз. В свою очередь он рассказал, что прошлой ночью ему приснилась рука, усыпанная муравьями. И добавил: «А что, если, отталкиваясь от этого, сделать фильм?» Сценарий был написан меньше чем за неделю.
- М-да... - не зная, что сказать, тяну я.
- Гала утверждает, что вы лучший исполнитель для главной роли.
- Разрезать глаз бритвой?
- Нет, бритву точить буду я сам, так лучше. А вы будете ездить на велосипеде, насиловать девушку...