— Пи-пи-пи-пип….
И так далее и так тому подобное…
До вагончика я дошла, только отдыхать не стала. Нашла в халабуде засаленную, дырявую тельняшку без рукавов, из обуви разношенные кирзачи. На стопы соорудила портянки из грязных тряпиц и прихватив арматурину, устремилась дальше.
Наконец добралась до машины. Она была открыта, но ключа в тайничке не оказалось. Облазила всё и везде-не понимаю, как могла произойти неизъяснимая накладка. Я устала, да еще как, но пришлось идти до следующего автомобиля.
Мозоли натерлись очень быстро. Один квартал и острые спицы боли проткнули пятки и мизинцы. Твердые голенища неудобных чёботов тоже постарались мне насвинячить. Они намяли кожу до красноты. Пришлось скинуть хлябающие, громоздкие "скороходы". Тем более, что в них я цокала набойками не как лилипутская, подкованная пони, а как тяжеловесная коняга.
Косолапив и припадая на одну ногу, я про-пи-пи-кала почти весь путь, изобретая всё новые и новые трескуче-убедительные слова с логическим, ударным содержанием. Никогда бы не подумала, но отборный разговорник помогает, даже очень. И уши не свернулись в трубочки и не отпали и на языке ничего не выскочило от велико-могучих, отвязных идиоматических выражений. Тут я не филонила, старалась испытать и употребить практически весь алфавит.
— Д…А…В…Ы…Т…Р…Е…П…О…Х…У…Ё…Ж…К…И…Б…Л…Я…
Попробовала Й и твёрдый знак задействовать.
Бодрилка для упаренных!
Собаки встречаются часто и поодиночке, все равно я сразу прячусь. Мне не нужна шумиха и суматоха в животном мире. Кошек мало, их не боюсь, хотя кто теперь знает усатых, боязливых мурзилок. Докостыляла до заправочной станции. Там должен стоять допотопный, тёмно-синий почтовый фургончик.
Проклятье!
В который раз сегодня возглашаю себя бандерлогом и провальным сливкоснимателем. Вдалеке два пса, затеявшие бои без правил, решили переместить свою схватку поближе к топливораздаточным колонкам. Я присела в густую траву. Если приметят и переключатся на случайного свидетеля разборки, то транспорт мне уже никогда не понадобится.
Зданий рядом нет, имеется только будка распределительного устройства, стоящая на невысоких бетонных сваях. Просвет и размер полости между днищем подстанции и землей, позволял мне втиснуться в укрытие. Так я незамедлительно и проделала. Ноги пришлось немного поджать, чтобы не высовывались. Одно отверстие прикрыла небольшой веткой с сухими листьями и через них смотрела на ринг, где затеялась свара.
Бульдожка явно уступала трёхногой, лохматой, со спутанными, длинными кудряшками собаченции. Вскоре к приплюснутой морде с отвисшими брылями присоединился белый карликовый пуделек, который разбегаясь требушил неродовитого полкана.
Тебе то какая вожжа под хвост с кисточкой попала, цивильно-стиженная рукастым грумером, нарядная скотинка в пестрой попоне?
Паркур решила освоить?
Отсутствие у дворняги одной задней ноги, никак не отражалось на её боевых качествах. Она сражалась, точно ниндзя. Предметом раздора является какая-то штукенция, которую пока невозможно определить. Я лежала на фантиках, объедках, луковой шелухе, окурках и большом количестве скорлупы грецких орехов, которые впивались в меня острыми зазубринами. Исполнительный уборщик заботливо смел сюда разную дрянь при наличии урны в девяти метрах. Аккуратист обормотный! Тем не менее, лучше покоиться в вонючей помойке с колким массажёром, чем в отключке после нокаута с завершающим счетом "десять".
Давясь в ладони надрывным кашлем, желала только одного, чтобы меня не засекли. Напрасно тряслась. Стоял такой буйный шухер и шум борьбы драчунов, что моё приглушенное, надсадное бухание и хрипение были неразличимы в злобной буче.
Когда перекипел накал страстей, поостыл нещадный поединок и противоборствующие бретёры примирились и разбежались, я вылезла из своего туннеля с затекшими от неудобной позы, конечностями. Подступ к машине был свободен, ключ зажигания был там, где я его и спрятала. Мотор завелся без проблем, на раз. Бензина был полный бак и можно беспрепятственно возвращаться домой.
Детская игрушка, смятый и изжеванный динозаврик с дыркой в боку-вот за что они боролись и готовы были передушить и распотрошить друг друга. Только и всего? А сейчас он валяется никому не нужный и забытый после потасовки. Я залила свои раны перекисью водорода, залепила лейкопластырем, не стала переодеваться в свою одежду, надела только кеды.
Криповые, двухдневные собачьи бега за длинным, полуголым кроликом пошли на убыль.
Пожалуй, ещё нет.
На ближайшем перекрестке увидела всё тех же ярых гладиаторов, которые после компромисса решили взять матч-реванш, но теперь на другой арене и под другим предлогом. Встопорщенный пудель уже не вмешивался в кровопролитный тарарам с делёжкой губернаторства и барахлишка. Стоял тихомолком, перебирая аристократическими, ухоженными лапами. Комнатную чистокровку малость прищучили и оттаскали за нашампуненную гриву с чубчиком и ангорские манжеты.
Разминка двух кикбоксеров закончилась и зверская выясняловка возрастала в геометрической прогрессии. Теперь схлестнулись всерьез, вгрызаясь в глотки, безжалостно рвали друг друга на части. Максимально допустимый момент кульминации надо было как-то амортизировать и я решила побыть немного главным рефери. Вовсю сигналя, направила свой драндулет прямо на них, все бросились врассыпную.
Второй раунд за звание неоспоримого чемпиона был приостановлен.
Надолго ли?
Неистовые турниры здесь на каждом углу и в каждом тупичке, их нельзя отсрочить и пресечь. Я предвижу скорую пролонгацию состязания, ведь ничья-это ничто, это поражение обоих. Всегда должен быть победитель. Только один.
Всё-хорош на сегодня.
Мне пора сматываться на свою буферную заимку, в свою фортификационную цитадель.
Глава 21: Разящий напалм
Катила медленно, неспешно, рассеяно, тишком, без привычного музыкального сопровождения. Ехала и ехала и опять ехала и ещё ехала. Деревья, деревья, деревья, кругом великолепные, безупречные деревья. Умственная активность на нуле.
Встряхнись! Пробудись! Поглядывай внимательно и неусыпно лучше на шоссе, чтобы снова ничего не случилось по дороге!
Казалось, что прошла целая вечность.
Как долго! Да когда же я прибуду?
У меня хватило сил и самообладания добраться до своего убежища. Есть не хотела. Сразу залезла в пенную ванну с горячей водой, морской солью и эвкалиптовым маслом. Сидела долго, около часа, не могла отогреться.
Ночью проснулась от жуткой головной боли. Знобит с ломотой во всех суставах, потряхивает, словно таратайку на колдобинах. Треморит так, что зубы не могу сомкнуть. В груди ритмично сжимается болезненный нарыв, бутон с пестиком и тычинками, пыльца которых кишит вирусно-бактериальными возбудителями. Неудивительно, после темпераментного купания и лабильного марафона. Померила температуру-высоковатая. Если это обыкновенная простуда или бронхит-пережить можно. Если пневмония, то придется несладко. Еще воспалились поздно продезинфицированные раны на ноге. Без антибиотиков всё равно не обойтись.
Всю ночь себя врачевала и знахарила. Кипятила, заваривала и отпаивала, готовила припарки и примочки, вдыхала растительно-пряные выжимки в ингаляторе, втирала мази и травяные благовония. Под утро совсем стало плохо. Чувствую, киселю квашнёй, размякаю биологической основой, слабею. Заранее приготовила все медицинские препараты на тумбочке, шприцы с лекарством и воду. Много воды: три графина, шесть литровых бутылок и объемную кастрюлю. Пусть!
Сколько пролежала в сбивчивом бреду-не знаю. Только в детстве, когда тяжело и продолжительно болела, были такие же бессвязные глюки. Сначала я, с неправдоподобно-большими, гигантскими руками и ногами, плавно скольжу по гладкой, маслянистой, бежевой поверхности. Нежную, плюшевую велюрность и мягкость ощущаю всем телом, кожей. Потом появляются шагреневая неровность. Ее шероховатость сменяется шершавой выпуклостью, на ощупь, как стенная барельефная штукатурка. Мне очень неприятны подобные деформация и искажения. Я с трудом продвигалась к краю, где должна закончиться томительная трихомудия и неожиданно летела вниз. Ненадолго открывала глаза, затем опять всё повторялось: проваливалась в расщелину.
Очнулась днём, померила температуру. Не спадает, холера!
Нерешительная гомеопатия и рахитичная, неповоротливая фитотерапия не к месту. Нужны не одиночные, подслеповатые выстрелы карабином, нужен всесильный, убийственный авианалёт с ядерной Царь-бомбой.
После вскрытия ампулы и вкола спасительного раствора, я запила коричневым, тягучим сиропом и молочной суспензией горсть разноцветных драже с горькими порошками. Брандскугель! Напоследок усердно проспреила и проаэрозолила все отверстия лица и растёрлась водкой. Полный боекомплект с точным попаданием вертикального пуска!
Быть может сердечный клапан стерпит ожесточенное бичевание и отвязная диарея тоже не выпрыгнет шкодливым шайтанчиком из расписной табакерки. Укуталась верблюжьими одеялами и отрубилась.
Проснулась-шиш Вам. Неотложная депеша не дошла до моего емайла.
Да-с сердцем лады.
Да-памперсы мне не понадобились.
Однако я вновь пышу внутренним, безжалостным огнем. Решила освежиться и залезть в ванну, с теперь уже, прохладной водой, хотя ужасно не хотелось ещё раз отдаться мерзлой полынье. Никогда раньше не проводила оледенело-взбадривающие испытания, зато слышала о студеном проверочном способе. Продержаться смогла минут двадцать, покрываясь вся мелкими, белыми пупырышками и сравнивая себя с общипанной, облезлой лебедушкой в проруби.
Если могу ещё хохмить, значит не всё так плохо.
Привал в охладительной системе помог всего на несколько часов. Потом температура опять начала стремительно подниматься, увязавшись за мной и захомутав на целых восемь дней. Она всё выжгла внутри, все мои биотические соки, всю продуктивную энергию и последний остаток калорий. Губы спеклись от адской прожарки и покрылись иссохшими корочками.
Иногда ненадолго открыв глаза, видела круглосуточно дежурившую Варвару около своей постели. Она, подобно безустанному часовому, чеканила шаг по комнате. Из угла в угол, из угла в угол. Отдохни немного, сестричка милосердия!