- Да.
- Как зовут?
- Леонид.
- Да... Нет, подожди, я не про то. Name, то есть я хотел сказать фамилия?
- Заброда.
- Как? Как? - словно ужаленный, подскочил Форст.
- Заброда.
- Ленья Запрода? - переспросил жандарм, чувствуя, как в груди что-то оборвалось и он, охваченный мгновенным страхом, теряет в себе уверенность, потому что все, что он так старательно подготовил, гибнет, ускользает у него из-под рук. Пусть этот Леня только ниточка, пусть даже самая тоненькая, но если ее неосторожно оборвать, Форст навсегда потеряет след, который ведет в типографию "Молнии", к центру основного гнезда большевистских конспираторов.
- Когда его задержали?! - выпучив глаза, закричал Форст.
Оказалось, что уже больше трех часов назад.
- Кто?! - окончательно теряя выдержку, проревел Форст. - Кто... Кто его арестовал?!
Иа лисьем Дуськином лице отразилось замешательство. Он смущенно и все-таки браво вытянулся.
- Ты?!
С неожиданной для его солидности легкостью и гибкостью Форст выскочил из-за стола, остановился перед Дуськой и, нагнув голову, какое-то мгновение сквозь стеклышки очков внимательно в него вглядывался. Глаза его стали узенькими и колючими, как два гвоздика. Он крепко сжал губы, в их уголках набухали и лопались пузырьки.
- Ты, ты... - Он просто задыхался от ярости. - Кто тебе позволил? Ты что, приказ забыл? Да ты знаешь, что ты натворил? Знаешь?
И, сбив с Дуськиной головы шапку, Форст обеими руками вцепился в реденький полицаев чуб и, волоча Дуську за собой по комнате, выкрикивал:
- Знаешь? Знаешь? Знаешь, скот-тина?!
Все застыли, вытянувшись в струнку, как громом пораженные.
А Форст, протащив Дуську по комнате, бил его изо всей силы пухленькими кулачками в морду, потом дал пинок в зад и наконец, совсем уже обессилевший, завизжал:
- Вон! Вон с глаз моих! Все вон!
Полицаи и жандармы, подталкивая впереди себя вконец пораженного Леню, еле протиснулись в дверь.
"Сбесился он или что? - думал Леня, сдерживая усмешку. И про себя решил: - Теперь меня, наверно, отпустят".
Но он ошибся. Его снова втолкнули в камеру к Савке Горобцу.
Форст, оставшись в комнате один, грузно опустился в кресло.
Идиоты! Дураки! Кретины! Не спросить разрешения!
Так все перепутать! Вместо того чтобы проследить, загнали на паровоз и все сорвали! Теперь все может прахом пойти, а то и пошло! Три часа! Конечно, они уже все предупреждены, насторожились, приготовились... Может, еще удастся задержать и арестовать кое-кого... Но типографии ему уже, наверно, не увидеть. Они спрячут ее, перенесут или уничтожат. И он, такой всегда осмотрительный, изобретательный, он останется с носом... Нет, надо действовать! Сразу! Немедленно!
Но как? Что делать? С чего начинать?
Отпустить парня и дать им время успокоиться? Но где гарантия, что они будут действовать именно так, как ему хочется?
Нет! Не годится!
Одна-единственная остается неверная, а все-таки надежда, что они еще не успели известить друг друга, что...
А может, они действительно ничего не знают про этот идиотский арест?
Значит... Значит, бить тревогу сию же минуту, напасть и арестовать, обыскать. Пока не спохватились...
За полчаса все силы жандармерии и полиции были подняты на ноги; всего под рукой оказалось вместе с отрядом Форста и несколькими надежными солдатами из "Тодта" (охрану лагеря военнопленных Форст трогать побоялся) тридцать пять человек. А этого, чтобы сразу, одновременно накрыть девять "точек" (так выходило по его расчетам), было явно недостаточно. Надо ведь не только арестовать десять - двенадцать человек (которые, кстати, могут оказать вооруженное сопротивление), но и обыскать, причем обыскать молниеносно. Стало быть, хочешь не хочешь, операцию надо разбить на два этапа.
"Ударить всей силою по центру, - решил Форст, - а те ребятишки никуда не денутся".
Центром "Молнии" он считал совхозную амбулаторию. Самыми опасными силами - клиентов доктора Пронина, окруженцев, живших на Курьих Лапках, поблизости от совхоза, а руководителем, во всяком случае одним из них, Володю Пронина.
Максиму Форст отводил роль хотя и важную, но, учитывая его инвалидность, второстепенную. "Ребятишками", которые "никуда не денутся", он считал Леню, Галю и Сеньку.
Варьку он вообще решил не трогать. Пускай не подозревает, что ее раскрыли. Еще при случае может пригодиться в качестве приманки... Кто знает, какие там у них связи да разветвления...
Приняв решение, Форст провел короткий инструктаж с подчиненными.
Операцию, которую Форст назвал про себя "Операция "Молния", оберштурмфюрер начал в половине первого.
Начал с тяжелым сердцем и без всякой уверенности в успехе.
32
- Полицаи парня какого-то поволокли...
- Забродиного парня арестовали...
Слух этот шелестом прошел вдоль улиц следом за Леней, которого вели под винтовками Оверко с Дуськой, и наконец докатился до базара.
- Полицаи поймали Леньку Заброду!
От кого первого услышал Сенька эти слова, он потом припомнить не мог. Знал только, что стоял возле длинного, сбитого из неструганных досок стола, меняя у какойто старой спекулянтки поношенную отцову сорочку на несколько стаканов синеватой крупной соли. Сначала слова эти как-то не дошли до его сознания, и только через дветри минуты он тревожно насторожился.
- Кого? - переспросил он, надеясь, что ошибся.
- Леньку Заброду. У них еще хата сгорела!
Рука, державшая стакан с солью, дрогнула. Но пальцы сразу же крепче стиснули холодное стекло. "Спокойно, - приказал себе Сенька, чувствуя, как сводит кожу на черепе, - спокойно! Ни о чем больше не расспрашивать. И сейчас же к Максиму... Немедленно, как можно скорее!"