– Они не посмеют развязать войну! – восклицает мадемуазель Феррюс, обращаясь к пляжу, к небу и к морю. – Это был бы конец.
– Ты можешь остаться, детка. Все готово. Надо только сунуть жаркое в духовку.
– Вы думаете, что Мао на это решится? Вы так думаете? Я – нет! Хотя их и около миллиарда…
– Может, и мне пойти?.. – спрашивает Вероника без большого рвения.
Но три голоса одновременно прерывают ее. Мадам Феррюс, Жиль и Жанина говорят хором: нет, нет, не надо, пусть остается здесь, пусть отдыхает, ей надо беречь себя.
– Я словно футляр с драгоценностью, – усмехается Вероника. – Во мне, значит, будущее рода.
– В каждом ребенке, который должен родиться, – мило говорит мосье Феррюс, – заключено будущее рода.
Мадемуазель Феррюс на время прерывает дискуссию о международном положении.
– Вы уже выбрали? – спрашивает она.
– Что выбрала?
– Как что? Имя! Пора, пора…
– У нас, кажется, есть еще несколько месяцев впереди.
– Я придумала несколько имен. Но не уверена, что предложу их вам. Вам, молодым, так трудно угодить. Вам ничего не нравится.
– А все-таки?
– Что бы вы сказали, – решается наконец мадемуазель Феррюс, преодолевая свое недоверие, – …о Тибальде? По-моему, это чрезвычайно красивое имя для мальчика.
– Да, именно для мальчика, – подхватывает Жиль. – Девочке оно куда меньше подходит.
– Боже, до чего ты глуп! Что за школьные шутки!
– Тибальд как-то отдает средневековьем, – замечает Жанина.
– Ну и что же? Во всяком случае, это очень изысканное имя. Одного из наследников французского престола зовут Тибальд.
– Вот это довод! – говорит мосье Феррюс. – Но боюсь, что это имя для нас слишком шикарно. А вы что скажете, Вероника?
– Я с вами согласна. Явно слишком шикарно.
Час спустя за завтраком мадемуазель Феррюс снова пытается отстоять свой приоритет по части имен.
– Ну а как бы вы отнеслись к Бертранде?
Семья за столом словно окаменела. Наконец Жиль решается:
– Боюсь, что это имя трудновато выговорить.
– А что, это имя тоже в ходу у членов королевской фамилии? – осторожно осведомляется мосье Феррюс.
– Насколько мне известно – нет. Погодите, сейчас вспомню… Девочек зовут Изабелла, Клод.
– Скажи, папа, правда, что граф Парижский мог бы сменить де Голля? Я читала в «Пари-матч», что он котируется как дофин.
– Маловероятно, детка. Франция вряд ли пошла бы на…
Мадемуазель Феррюс воинственно вскидывает голову:
– Почему вряд ли? Скажите на милость!..
– У тети Мирей культ королевской семьи, – шепчет мосье Феррюс, наклоняясь к снохе, словно доверяя ей тайну.
– Ну, насчет культа ты преувеличиваешь! Но нельзя отрицать, что все они воистину порядочные люди. Я уверена, что граф Парижский правил бы страной не хуже любого современного политикана. Что ни говорите, а он все-таки последняя ветвь…
– Да будь он хоть деревом, что из того? – перебивает Жиль.
– Вероника, вы любите сельдерей? – вдруг спрашивает мадам Феррюс. Ее высказывания, вызванные какими-то смутными ассоциациями, часто бывают неожиданными. – Я подумала, что, может быть, сегодня к ужину… Говорят, это очень полезно.
Вместо ответа Вероника кивает и глядит на свекровь с несколько усталой и натянутой улыбкой.
– Один мальчик на пляже, – говорит Жанина, – уверял меня, что де Голля не переизберут… Его отец – депутат, не знаю, правда, от какого округа, он в оппозиции.
– Не переизберут! Смешно слушать! Они…
– Что-то вы ведете на пляже больно серьезные разговоры, – замечает Жиль. – Я знаю этого мальчика?
– Много они понимают, те, что в оппозиции. Лично я думаю, как тот обозреватель…
– Я хочу знать, с кем ты дружишь?
– …который писал несколько дней назад в «Блокноте».
– Вот еще! Я имею право дружить, с кем захочу, не спрашивая твоего разрешения!
– Дети, не ссорьтесь!
– …Они просто как пауки в банке, словно во времена недоброй памяти Четвертой республики…
– А почему он мне всегда все запрещает? Если бы я его слушалась, я бы жила как монашка.
– Вот видите, Вероника, у нас всегда так, – говорит мадам Феррюс. – Не знаю, будет ли Жиль так же строг к своим детям, как к сестре?
– Зато я буду снисходительной. Для равновесия.
– У нас в классе есть одна девочка из Алжира. Так вот, она рассказала, что ее брат всюду ходит за ней по пятам. Готов запереть ее на замок, чтобы она ни с кем не встречалась. Когда она идет танцевать в Сен-Жермен-де-Пре, он идет вместе с ней и никого к ней не подпускает. Ее зовут Ясмина.