«Снова еду в этом лифте… и снова под обсуждение верхушек… разница лишь в двух вещах: теперь я не в кандалах, а вместе со мной не ехидный кот, а Хэйт. И говоря про демона, очень трудно понять, что у него на душе. Его лицо было совершенно спокойно и равнодушно, словно мы с ним шли не на суд, а на какую-нибудь нудную работу. Даже сердце его билось спокойно…
От Райана я узнал о его двойном предательстве, из-за которого Хэйта и ведут на суд. И пускай он помог Райану, его преступление не должно сойти с рук — так подумало правительство. Но что же Хэйт думает по этому поводу?»
— Слышал, ты приобрел новую драконью форму, — вдруг сказал Кённиг, гуляя глазами по потолку лифта.
— Эвмютия — так я ее назвал. В момент, когда я облачаюсь в эту форму, то мой разум становится чистым, как вода из источника… нет, как… как…
— Не утруждайся, Джейсон, — Хэйт усмехнулся.
— Прости, трудно подобрать слова, чтобы описать это чувство.
— Ничего-ничего, — демон отмахнулся, — я не принуждаю… Просто хочется немного поболтать с тобой перед казнью…
— Казнью? Какой?!
— Моей, конечно же, — ухмылка демона искривилась, словно лопнувшая струна.
— Неужели ты настолько навредил Мартинии? Как я слышал, твой отец был почитаем не только в кругах Преисподнии, но и в остальных государствах Хеммета. Да о тебе много хорошего говорят.
— Говорили… я лишь создавал видимость послушного и молчаливого ученика. Я лишь хотел добиться полной незаметности своей личности. Именно тогда бы я и смог провернуть весь план, что уготовил для меня Люцифер. Но насколько много поручений и важных дел он мне поручал, настолько и слабла его подозрительность ко мне. Я стал совершенно незаметным для обеих сторон. Этому меня обучил отец… скрываться и быть гибким в любой ситуации.
— Скажи… ты скорбишь по нему? По отцу? — взгляд Джейсона погрустнел. Задавать подобные вопросы было тяжело ему, но тяжелее было слышать тишину вместо ответа.
В тишине раздался короткий звон. Лифт прибыл.
— Мы на месте… — последнее, что сказал демон в мелком квадратном помещении.
***
Гостевой зал был таким же обширным и даже пустым. Красный ковер тянулся по коридору до самого зала, где делился на множество дорожек, ведущих к стендам, за которыми стояли Владыки. И пускай на Джейсоне и Хэйте не было наручей или кандалов, солдаты соизволили держать их в узде, заключив в построение шестиугольника. Когда эта кучка предстала перед Владыками, солдаты в первом ряду разошлись в стороны, а оба юноши прошли вперед и сели на колено, склонив головы. Стены вокруг и пол отражали белый холодный свет люстр, что немного, но мешало расслабиться.
— Все в сборе! — громко объявил директор Ларри, стоящий напротив парней. — Можем начинать!
— Пожалуй… — пробубнил Марс, прикрыв рот рукой.
— Итак! — снова громко сказал директор, — Сегодня мы собрали суд по делу двух лиц, Джейсона Грейса и Хэйта ван Кённига. Начну с дела Грейса. Накануне финального экзамена ученик магической академии Эрагон, Джейсон Грейс, совершил серийное убийство в один день и в одно время, которое подробно указанно в отчете, но не будем вдаваться в конкретику… Суть одна — ученик убил агентов Преисподнии и агентов Эдема. Кроме того, была совершенна попытка убийства Дитя Небес, Ребекки Эденс, но потерпевшая выжила, к счастью…. Ее раны были не опасны для жизни, но заставили девушку соблюдать постельный режим. Так же отдельно можно выделить нападение на генерала Красной армии[1] демонов, Маркуса ван Блейда. В ходе расследования утвердилось теория о неосознанном поведении вследствие принятия психотропных веществ, среди которых был корешок града[2]. По опросу Грейса и служанки некого Джоэла, именно Джоэл подмешал наркотик из града Грейсу. Совет Владык решил утвердить Джейсона Грейса не адекватным в момент убийства, по причине употребления наркотика, который Грейсу подсунул Джоэл, а следственно, сам Джейсон Грейс является лишь жертвой, ибо никогда с наркотиками дело не имел и не давал подозрений. Отсюда идет заключение об обвинении Джоэла в подстрекательстве и террористическом акте. На рассмотрение суда было выдвинуто предложение об исключении Джейсона Грейса из академии Эрагон и преждевременной ссылке на фронт в качестве наказания за содеянное преступление.
Джейсон, позабыв о манерах, поднял голову и уставился на лица Владык удивленным взглядом.
— По-хорошему… — подал голос Марс, — по-хорошему… Нам всем следует отдаться Грейсу для своей смерти. Юноша потерял и семью, и клан, так еще по ложной информации, которую мы же с вами и утвердили, стал изгоем и изгнанником. В качестве единственного возможного извинения я считаю вендетту. И хотел бы предложить свою голову взамен на голову моих сыновей. Я готов прямо здесь быть убитым Джейсоном Грейсом по закону вендетты.
— Что ж, — вздохнул Ларри, — отмечу, что вендетта не считается узаконенным средством наказания или возмещения морального ущерба. Но… раз уж и ситуация не рядовая, то можно и опустить некоторые пункты. Итак, Джейсон Грейс, — директор снял очки и внимательно прищурился к красноволосому, — желаете ли вы вершить свою вендетту? В случае согласия, все мы в скором времени будем предоставлены вам… но мы не можем ручаться за то, что будет с вами после нашей смерти. Страна уже в упадке, так что без должной руки она и вовсе усохнет… Но, выбор за вами, Джейсон.
Грейс долгое время молчал и не двигался. Его глаза метались из стороны в сторону. Было видно — он в глубоком раздумии. Но вдруг он встает — стража встрепенулась и навела магнострелы. Марс осадил их грозным взглядом. Грейс встал в полный рост — его глаза, стеклянные и налитые ярким цветом своей склеры, медленно проходятся по каждому Владыке.
— Я очень благодарен всем вам… Вы готовы принять свои грехи и даже готовы платить за них жизнями. Но я не желаю больше смертей и крови… В Ледяных дюнах я.… отбросил свои звериные инстинкты и теперь полностью овладел своим телом и разумом. Мне не нужны признания или же хвальба за победу над Люцифером… Я лишь хочу свободы и тишины для своей жизни, когда война кончиться. Большего мне не нужно…
— Понятно… — протянул Ларри, кивая головой. Глаза его смотрели в пустоту, а мозг обдумывал сказанное юношей, пока пальцы крольчих рук вертели очки вокруг оси.
— Хотя… — быстро нарушил тишину Грейс, — … я бы хотел еще кое-чего… точнее сказать для кое-кого…
— Мы внимательно слушаем…
Джейсон опустил чистый взгляд на смиренную и мрачную фигуру Хэйта. За всё время речей он еще ни разу не вставил слова или же показал свое внимание.
— Я хочу, чтобы казнь Хэйта ван Кённига была отменена.
Вот теперь Хэйт и видом и внутренне был удивлен. Он также, как Джейсон недавно, поднял удивленный взгляд и раскрыл рот в немых попытках что-то сказать.
— Можно узнать, почему вы хотите этого?
— Хэйт предал… но не страну… он предал лишь тех, кто входил в его план. Но вот страна никогда не была для него врагом. Прошу суд поверить мне… у меня мало доказательств его преданности… но я могу точно сказать, что он куда менее опасный, чем я… Так что прошу суд пересмотреть свое решение о казни.
— Что ты несешь?! — неожиданно вскрикнул Хэйт. Джейсон от испуга дрогнул и попятился назад.
— Почтенный суд, не слушайте его! Я должен быть казнен! Никак иначе!
— Что ты такое говоришь, Хэйт? Ты хочешь умереть?
— Я должен, по клятве своего слова.
— Даже если ты не заслуживаешь этой смерти?!
— Даже если не заслуживаю…
— А НУ ТИХО!!! — раздался громкий рык по всему залу. Оба юнца осели и притихли, виновато смотря на Владык исподлобья.
— Я узнал, что ты, Кённиг, дал клятву моему сыну — как только битва с Люцифером будет окончена, ты сам придешь и подставишь голову на отсечение. Я готов выразить уважение твоей преданности своему слову… Но решение суда останется неизменным, господин Грейс.
Бушующий огонь тревоги в глазах дракона потух, а сам взгляд потерянно уперся в пол.
— Итак! По решению суда, Хэйт ван Кённиг приговаривается к исключению из академии Эрагон и с сегодняшнего дня считается изгнанником Мартинии!
Оба юноши застыли. Их лица были шокированы.
— Райан замолвил за тебя словечко, так что, раз ты желаешь помочь стране, то будешь сослан вместе с господином Грейсом. Вы оба будете служить под прямым командованием генерала Красной армии, Маркуса ван Блейда. С этого момента, Джейсон Грейс и Хэйт ван Кённиг получают звания призраков [3]. Если члены суда не имеют возражений… — Ларри окинул Владык хмурым взглядом, — … то суд по делу Джейсона Грейса и Хэйта ван Кённига считается закрытым!
***
После победы над Люцифером по Мартинии прошлась волна общественного шума. Газеты печатали «Невероятную битву между Богами!». Но кроме громких разговоров о той битве была оглосована правда… Владыки Марс и Михаил, что вступил в должность вскоре после затишья в Эдеме, выступили перед своими народами с речью. Каждый говорил о том, что Архангел Люцифер был язвой, поразившей страну и обрекающий ее на долгие годы мучения. Что демоны, что ангелы, все были потрясены. Все вспомнили и междоусобицу. Марс публично признал себя убийцей целой нации драконов, а Михаил возложил на всех эдемцев обед искупления перед Всеотцом — каждое воскресенье (именно в этот день была уничтожена раса драконов) жители Эдема должны были приходить в Священный Храм в центре города и молиться за умершие души драконов. Демоны, низшие, высшие, пили по одному стакану гройля[4] за каждого убитого дракона. Отныне, Тридцать первое Декабря считалось днем памяти и искупления; днем великого траура и великого уважения…
Чайник свистел и нарушал гармоничную тишину. Не спеша болезненная рука погасила огонь, чайник стих. Но теперь тишину прерывали шлепки домашних тапочек, что скользили по полу. Когда же и они угомонились, мягкое цоканье горячей струи из гордо поднятого чайного носика заполонило кухню. Сухие травы поначалу поднялись вместе с жидкостью, но потом, когда стали впитывать влагу, оседали и вальяжно падали на дно. Вода окрашивалась в темно-коричневый цвет. Еле заметный пар тянулся к горбатому и перекошенному носу. Аромат давнишних трав заставил усталые глаза сомкнуться и предаться мечтам. Улыбка сама по себе растянулась по седому щетинистому лицу. Сухие треснутые губы едва касались края белой фарфоровой кружки; горячий чай не спеша проникал внутрь организма, согревая и горло, и живот, и легкие. Отставив кружку с чаем, сгорбленное тело уселось в кресло и наконец предалось тишине, которая, если бы была человеком, давно бы уже возмущалась за резкое и долгое обрывание своей гармонии. И все эти разговоры, общественные мероприятия казались такими далекими, такими шумными и не нужными вовсе… Хозяину этого мелкого, но уютного дома, увешанного в всяких растениях и коврах, не было дела до внешнего мира — он предпочел остаться с тишиной наедине. Только вот пришедшие не разделяли его желаний…
Громкие и нетерпеливые стуки в деревянную дверь снова прервали тишину. Мужчина сначала поморщился, не открывая глаз, а потом медленно поплелся к двери, что-то недовольно бухтя под нос. Когда дверь наконец распахнулась, мужчина застыл в немом шоке, округлив глаза на две фигуры, что напряженно смотрели на него в ответ.
— Кто ж вы будете, ребята? — первый подал голос мужчина. Он широко улыбнулся и отошел от прохода, зазывая рукой к себе домой. Гости молча прошли.
— Вы же ведь Соломон Легран? — спросила девушка, облаченная в доспехи.
— Он самый… а вы, поди, никак Стелла? И какой же дорóгой генерала Эдемской армии привело ко мне?
— У меня нет причин навещать вас. Вы же отставной?
— Да… — угрюмо протянул мужчина, — после междоусобицы я решил уйти, ибо вся эта война уже надоела мне.
— И поэтому вы решили переключиться на что-то более интересное? — спросил стоящий со Стеллой юноша.
— Что, простите? Как вас…
— Гавриил…
— Гавриил… — повторил Соломон, опустив задумчивый взгляд. И в момент он дрогнул — глаза его заблестели и задрожали; руки и ноги трясутся, как у пьяницы. Он отрицательно завертел головой. Гавриил усмехнулся и прищурился.
— Ты еще помнишь меня… отец, — грозно проговорил он, чуть наклонив голову так, что зеленые глаза его горели в полумраке и смотрели исподлобья. Соломон неуверенно подался назад.
— С… сынок… как же я рад, что ты пришел… — голос его преломился, а лицо исказилось в уродливой улыбке, исполненной отчаянием.
— А я-то как рад… — тихо сказал ангел.
Чаю не суждено было быть выпитым. Кружка вдребезги разбилась о пол, ведь стол отлетел к стене, как и многие предметы в доме. Гавриил ничего не делал, он стоял. Но давление его импульса заставило Соломона припасть к полу и корчиться от тяжести воздуха.
— Так рад меня видеть, что в ноги падаешь… — спокойно говорил рыжеволосый юноша. С одного пинка в живот стена дома потрескалась, а из рта Соломона хлынула кровища. Гавриил неспешно подошел к нему и опустился на корточки. Седые волосы натянулись на изуродованную шрамами и мозолями руку, которая грубо дернула волосы на себя. Соломон кряхтел и стонал, пуская слюни и слезы. Его руки делали какие-то попытки вырваться из хватки, но когда испуганные глаза встретились с совершенным холодом в юношеском взгляде, то все силы на сопротивление покинули тело мужчины. Он обессилено и шокировано глядел на сына.
— Ты хотя бы помнишь, сколько нас было?
— Т… ты один у меня был, сынок, — Соломон снова по-уродски улыбнулся, пуская нервный смешок, — только тебя одного и люби… — последние буквы он сдавленно выдохнул под удар.
— Нас было трое… Гавриил, Кастиил… Левиафан… Эти имена нам дала мать… ты помнишь, как ее звали?
— …
Удар не заставил долго ждать…
— Нашу мать звали Евангелина. Она была очень красивой… настолько красивой, что привлекла внимание только что вышедшего в отставку солдата. Они быстро сошлись, были прекрасными любовниками. Но когда Евангелина забеременела, солдат вдруг переменился — часто пропадал из дома, не давал денег, да и не общался с ней. Хотя Евангелина очень хотела детей… она видела свою жизнь только с ними, а ведь за спиной у нее только приют и несколько неофициальных работ — поверх всего она была окутана толстым слоем одиночества. И вот, казалось, что нашелся тот луч, что выведет ее из мрака, однако луч этот мигом погас, когда Евангелина застала солдата со шлюхой. Ладно если бы они трахались в отеле или где-то еще… но они трахались прямо в доме Евангелины, прямо в той постели, которую она разделила с солдатом, которую, как она думала, она будет делить только с ним… Но пик абсурда состоял в том, что в той же комнате лежали двое младенцев, рожденных от солдата, что сейчас трахает подзаборную суку в кровати своей жены. Евангелина была унижена и оскорблена. Но она не замечала этого… Даже увидев всю эту картину, она вела себя, как обычно. Она ласкового обращалась с ним… обхаживала и много раз говорила, что любит… но этот солдат лишь избивал ее и насиловал, когда его нервы сдавали. В конце концов он просто ушел… Евангелина осталась одна с двумя младенцами, без работы… без помощи… И когда в семье появился новый мужик, Евангелина надеялась, что жизнь наладиться. Она не любила его, но хотела отца детям… а дети страдали от нового хозяина дома. Он бил их, оскорблял и выгонял из дома. Когда же он подарил Евангелине еще одного ребенка, которого она назвала Левиафаном, мужик попытался убить своего сына… Но Евангелина помешала… она потеряла много крови и была сильно избита. Мужик ушел, и Евангелина осталась с тремя детьми одна… Она работала проституткой, чтобы дети не голодали, пыталась устроиться на работу, но из-за клейма солдатской шлюхи ее гнали все… Во время нападения демонов на деревню, в которой Евангелина решила обжиться, она погибла, а детей забрала Эдемская армия. Братья остались без матери… без отца… хотя оба из этих отцов были живы и оба знали о своих детях, но никто ни разу не подумал о своих детях…
Гавриил замолк. Он смотрел на Соломона звериными глазами. Мужчина стал заливаться слезами и соплями, громко шмыгая. Он дрожал, прикрывая лицо рукой.
— Г…Г… Гавриил, с…сынок, — еле выговорил он, — п…прости меня, прошу. Я совершил великий грех… и нет мне прощения!.. Но прошу, пощади старика — мне уже пару дней до смерти и осталось! Прошу… сынок… мальчик мо…
Удар!!!
Соломон свалился на пол и прикрывал разбитый нос. Гавриил встал и отошел назад. В руках его появился ангельский лук. Стрела стала ярко сверкать и испускать жар. Магический импульс порушил всё, что выдержало прошлый импульс. Соломон сжался в комок и неразборчиво вопил о прощении и просил не убивать… Но Гавриил не слушал его.
Стрела почти слетела с тетивы, но металлическая перчатка успела сжать два пальца, что натягивали лук. Юноша ощутил сильное дыхание Стеллы в свою спину.
— Хватит… ему достаточно… — тихо сказала она над ухом. Ее вторая рука потянула руку юноши вниз — лук пропал. Гавриил выдохнул, склонив голову.
— Будь на моем месте Левиафан — он бы убил тебя без колебаний. Радуйся, грязное животное, что тебе дали возможность дожить свое жалкое существование…
Стелла приобняла парня за плечо и повела к выходу, но сама остановилась на пороге, сказав последние слова через плечо:
— Надумаешь убить Гавриила или насолить его близким — я, генерал Эдемской армии, Архангел Стелла, убью тебя. Ежели надумаешь скрываться в Мидгарде[5] или Преисподнии, то за тобой выйдут сам генерал Маркус ван Блейд и Комитет Эрагона[6].
Архангел переступила порог. Дверь с грохотом захлопнулась. Тишина окончательно повисла в доме, но теперь она была не гармоничной, как желал Соломон, а пропитанной страхом и ужасом.
***
— Ну, что скажете, господин Гавриил? — весело спросил Дэвид, шмыгая красным носом.
— Вы… сами отстроили его? — Гавриил был в оцепенении. Его дрожащие глаза смотрели на новый, чистый и с виду уютный деревянный дом: в два этажа высотой, широкий, как конюшня, да и с придворным участком. Забор вокруг был тоже высокий, плотный — словно к осаде строили. Гавриил медленно прошел во дворик, заворожено осматривая каждый сантиметр дома. За ним послушно и с скрываемым возбуждением в лицах шли Доран и Мария.
Юноша легонько коснулся кончиками пальцев холодной древесной стены, продолжая идти к веранде. В голове у него всплывали старые воспоминания. Он видел на новой веранде белые силуэты Евангелины, Кастиила и Левиафана. Эти силуэты играли и по-детски дурачились друг с другом, не замечая ангела. На лице матери сияла счастливая улыбка. В глазах детей горело веселье. Легкие отяжелели, а сердце сжалось. По бледной щеке побежала одинокая слеза. Гавриил встал под верандой и вальяжно обернулся.
— Ну и как? — повторила вопрос отца Мария. Ее выжидающее лицо тревожно дрогнуло, когда увидело слезы ангела.
— Вы чего, господин Гавриил? — напугано спросил Доран. — Неужто не понравилось?! Прошу простить, если испортил это дорогое вам место! — старик хотел было поклониться в знак извинения, но резкий толчок Гавриила чуть не сбил старика с ног. Юноша вцепился в Дэвида и Марию, зарываясь головой в их плечи.
— С…спасибо… огромное… — сквозь слезы промямлил он.
Мария перекинулась с отцом удивленным взглядом. Доселе они видели в Гаврииле только воина — бесстрашного мужа, что готов биться насмерть за своих товарищей. Но сейчас, когда он обмяк в их объятьях, они видели лишь жалкого рыжеволосого мальчишку, что хотел немного ласки и заботы. Оба ощущали, как бешено колотиться его сердце. И оба улыбнулись рыжеволосому мальчишке, давая эту ласку и заботу…
— Теперь ты можешь жить спокойно в своем доме, Гавриил, — Мария старалась сдерживать слезы и говорить спокойно, но дрожь иногда проскакивала в ее речи.
— Мы… — тихо и уже спокойно произнес Гавриил. Он отпрянул от Марии и Дэвида, утирая слезы, и взглянул на них хмурым взглядом. — Я хочу, чтобы вы тоже жили здесь… со мной…
— Чего-чего? — спросили в унисон отец и дочь.
— Зачем, господин Гавриил? Мы будем только мешать вашему покою, — сказал Дэвид.
— Да и, по сути, мы вам никто… — добавила Мария, опустив голову. Ее лицо помрачнело. Замотанные в бинты пальчики нервно перебирались, пока бледная ладонь не накрыла их. Мария округлила глаза и взглянула на Гавриила.
— Ты спасла меня и брата… — зеленые глаза перевелись на старика, — а вы, Доран, отстроили мне целый особняк! После смерти Гортензии сироты были отданы под опеку Комитета Эрагона, а тот приют был сожжен, ибо уже разваливался. Ваш старый дом тоже сожжен. Вам негде жить… сейчас зима, да и еда стала дороже. Если у вас не будет должного дома и пищи — вы погибнете. А я не хочу терять семью снова…
— С…семью? — промямлила Мария и попятилась назад, словно испугалась этого слова.
— Ребекка теперь не нуждается в моей защите… у нее есть верные друзья и товарищи, готовые защитить. Мы останемся с ней хорошими друзьями, но не более. Мои братья покинули этот мир. У меня не осталось никого… кроме вас двоих. Пускай мы и не связаны кровью, но я хочу, чтобы вы были рядом со мной… были моей семьей…
Доран и Мария опустили головы. Тяжелое молчание давило на ангела. Он начинал нервничать и терять терпение. Но вдруг ухмыльнулся, тоже опустив голову.
— Ясно… — прошептал он, — ничего страшного… Я не заставляю вас. Всё же, вы вольны сами выбрать свой путь… так что…
Пока он говорил, хотел убрать руку от Марии. Но тонкие пальцы крепко схватили его ладонь, чем прервали речь юноши. Он удивленно уставился на эти пальцы, потом посмотрел на Марию. Ее лицо светилось улыбкой. Улыбка эта почему-то напомнила Гавриилу свою мать. Он прямо увидел в девушке белый призрак женщины.
— Ну, — подал голос Доран и хлопнул себя по коленям, — если уж дочка моя решила, то так тому и быть (он чуть нагнулся к Гавриилу и укрыл свой рот ладонью от дочери), характер-то от матери переняла — попробуй переубедить, — Гавриил усмехнулся на этот забавный шепот. Бледная ладонь сжала пальцы.
— Спасибо… — нежно сказал он, широко улыбаясь.
***
Дворец Владыки Преисподнии был необычайно великолепен. Прямо со входа Джейсона встретили двое лакеев, сделав ему низкий поклон. Юноша шел за ними и, словно мелкий мальчишка, осматривал просторы: стены и пол имели только черный и красный цвета, но вот их блеск заставлял думать, что весь дворец был сделан из рубинов. По обе стороны на стенах лениво теребились огромные гобелены из красной ткани; на них был черным изображен символ Mørk[7], который Грейс когда-то видел в одной из книг отца. Вопрос — почему именно драконий язык был применён для нации демонов — не понятно, да и задать этот вопрос вельможам юноша не успел — его уже привели к одной из множеств дверей, которые были в три метра высотой. Еще раз поклонившись, слуги покинули дракона. Он неуверенно дернул за золотую ручку и вошел во внутрь. Дверной хлопок прокатился эхом по огромному помещению. Где-то с левой стороны, которую прикрывала толстенная стена, раздались шаги. Грейс прошел дальше и увидел перед собой огромные коридоры, что тянулись почти до самого конца зала. В этих коридорах были сотни книжных стеллажей, которые подсвечивались синими огнями. Внимание юноши было отвлечено кашлем со стороны огромного сетчатого окна. Сквозь него пробивались солнечные лучи, скрывая мужской силуэт в его тени.
— Долго же ты добирался, братец… — посмеивался этот силуэт, отлипая от стола, к которому прислонился и, видимо, ожидал прихода дракона.
— Ну, я попросил кучера быть помедленней — всё же кроме Мидгарда я нигде в осознанном разуме не был. Я думал, что небо у вас красное…
— Так и есть, — силуэт взял две кружки и подошел к Джейсону. Дракон увидел довольную ухмылку на худом лице демона, а глаза его привычно глядели с долей ехидности. Красноволосый взял кружку и принюхался.
— Это не алкоголь? — удивился он.
— Нет. Чай. Черный, — Райан отпил горячего чая и в конце причмокнул, тихо приговаривая: «Хорошо-хорошо».
— Значит, уже слез с пьянок? — издевательская улыбка блеснула на лице дракона.
— А что, намеревался застать меня хмельного? — глаза демона хитро сощурились. — А хрена тебе лысого, братец! — он несильно ударил Грейса в плечо и захохотал, опустив голову.
— Так почему же небо сегодня нормальное? — вернулся к теме Джейсон.
— Красным оно бывает от сильной копоти и жара — они же из магии — поэтому и стратосфера начинает мутировать потихоньку. Однако с принятием воскресенского дня, как дня памяти и уважения драконьей расе, демоны перестали колдовать. Вот концентрация магии и поубавилась. И, должен признать, ночное небо без красноты выглядит необычайно красиво, если смотреть на него с телескопа.
— Удивительно… — дракон как-то грустно усмехнулся и потупил взгляд.
— Чего такое?
— Да так… — Джейсон взглянул в пустоту, — … моя семья приносит радости и счастье даже после своей смерти. Вездесущи…
— Да… драконы поистине невероятны. Думаю, ты точно также невероятен…
— Не преувеличивай. Я всего лишь спас всю Мартинию, объединил Эдем и Преисподнию, а также покончил с чередой лжи и ненависти… всего-то. Каждый день так провожу… — по слишком активной живости в мимике дракона Блейд принял всё сказанное как иронию и вместе с другом посмеялся над этим.
— Что сказал суд? — этот вопрос обрушил всю легкую атмосферу. Джейсон чуть помрачнел, задумчиво глядя в чайную гущу.
— Меня исключили из Эрагона… — в этот момент Райан выплеснул весь чай, что выпил, и удивленно взглянул на дракона, — … и еще меня отправляют на фронт, под командование твоего брата.
— Маркуса что ли?
— Ага… под его личное командование… а еще присвоили звание призрака…
— Ого-го! Так ты у нас теперь старший разведчик! Поднялся ты, братец, поднялся… — снова смеялся демон с издевкой, хлопая собеседника по плечу.
— Райан… — серьезно начал Джейсон, — … я не долго задержусь в Мартинии. Этот визит к тебе последний…
— А Ребекка? Разве не будешь заезжать к ней? Всё же вы разлучаетесь на два года…
Пальцы дракона сжали кружку так, что послышался хруст.
— Нет… Я кое-что понял для себя, Райан.
— И что же?
— Она не готова.
— К чему?
— Ко мне. То есть… в тот вечер, когда я одичал — ты смог усмирить меня, несмотря на способ, но ты погасил мою вспышку ярости. А она была в шоке и испуге, к тому же не успела даже защитить себя — чего уж говорить о сражении со мной… Она просто не сможет выжить, если ситуация вдруг повторится. Поэтому я оставлю ее… ради ее же безопасности… Пока она не готова. И Райан… знаю, немного нагло с моей стороны… — юноша мялся, бегал глазами по полу, ерзал плечами, — но прошу тебя: сбереги ее, когда и вы отправитесь на фронт. Если она погибнет… — дальше говорить ему было трудно.
— Понял… — единственное, что сказал Райан, положив руку на плечо дракона. Демон улыбнулся тонкой улыбкой и смотрел с понимающим и жалеющим взглядом.
— Спасибо, — Грейс крепко сжал ладонь друга.
— Ну, — протянул рогатый, отходя к окну. Поставив кружку на стол, он взял открытый письменный сверток, а в другую вложил раскрытое письмо. — Раз уж ты спешишь, буду краток…
Джейсон тоже отложил кружку. Пройдя ближе к демону, он встал рядом с ним и, скрестив руки, внимательно слушал.
— Этот чертов эльф даже после смерти умудрился подсобить, — посмеялся Блейд и начал читать:
«Я буду изъясняться коротко и ясно. За свою жизнь я видел многих воинов, полководцев и вождей, что вели своих солдат в бой. И много ошибок я видел в их методах. Я, знаешь ли, парень, живу только войной и битвами. Я родился в колонии — в колонии же и научился убивать, да руководить повстанцами. И со временем я начал понимать, что темные эльфы ни хрена не знают о военном деле. Но в тебе я увидел именно того, кто готов и может вести войско за собой так, чтобы оно пришло к победе с достоинством. Ты — истинный командир.
Всё, что писал я сейчас — небольшое оправдание моего следующего поступка. Среди лесов Иггдрасиль разбросаны множество постов и лагерей повстанцев белых эльфов. И среди Иггдрасильской армии ходит слух, что где-то в этих лагерях укрывается последний наследник эльфийского трона. Это полукровка, но раз в нем течет кровь короля Чезара а’ Дхаля, то этот полукровка, возможно сможет помочь победить темных эльфов; если он взойдет на трон благодаря вам, то Мартиния сможет диктовать условия правления Иггдрасиль. Единственное, чем я могу помочь в поисках наследника — это то, что она девушка твоего возраста и носит имя Моника.
Надеюсь, ты поступишь верно и благородно. С уважением, Сокум».
— Среди повстанцев есть принцесса? — спросил Джейсон.
— Да. И если судить по письму, она очень сильно поможет в победе над темными…
— И что ты предлагаешь?
— Как что? — губы демона исказились и злорадной улыбке, — Ты же разведчик, товарищ Грейс. Так отыщи эту наследницу эльфийского трона! И как найдешь ее, незамедлительно сообщи мне — к тому времени, надеюсь, я буду уже на фронте. Думаю, у нас есть шанс закончить эту войну…
— Мы обязаны ее закончить…
***
От долгого и тяжкого сна, как бы это странно не звучало, тело Эденс ныло. Поднявшись с кровати, она подошла к столу, налила в стакан воды из кувшина. Когда же стан был опустошен, девушка глубоко выдохнула, пытаясь вспомнить произошедшее с ней пару часов назад. Битва с Люцифером… ощущение отчаяния… Появление Джейсона… союз Троицы… победа… — всё казалось уже таким далеким, словно было много лет назад, а не буквально четыре часа назад. Ветер сзади заставил блондинку поежится. Оборачиваясь и собираясь накинуть на себя одеяло, она обронила письменный сверток. Подняв его, она внимательно посмотрела на печать, которую нигде прежде не видела. Открыв, она уселась на кровать и всё же укуталась в одеяло.
«Понимаю, что это будет слишком грубо с моей стороны, но иначе я поступить не могу. Когда я думал, что умер, то оказался в таком прекрасном месте… что сложно описать в письме. И этом месте я увиделся с мамой… моей мамой, которая умерла скоро после моего рождения. Я думал, что умер и наконец воссоединился с семьей, но нет… Она жива… наверное… То место, в котором мы были, она назвала Небесным садом. Она многое мне рассказала… и о тебе тоже… Но, что самое главное, она помогла мне окончательно избавиться от всех кошмаров в моей голове. И когда я вернулся в этом мир… то сразу ринулся к вам на помощь. Пока я летел, то раздумывал… о нас… Тогда вечером ты почти погибла от моих рук, Ребекка… Я слишком опасен для тебя… только для тебя. Ради твоей безопасности мы должны быть далеко друг от друга. Ты еще неспособна противостоять мне, в отличии от Райана. Прошу прости меня…
Джейсон Грейс».
В дрожащих руках письмо вдруг намокло от упавших слез. Тихое рыдание заполонило комнату. Полусырая бумага припала к бледному перевязанному лбу.
— Идиот… какой же ты идиот…
***
Итак… Дети, взращенные во мраке, пробили свет, получили свободу, получили признание. Теперь тьма разогнана, но смогут ли Дети Войны доказать свою силу и желание жить по-своему и другим, опущенным в более глубокий мрачный угол?..
[1] Красная армия — армия в состав которой входят солдаты Преисподнии.
[2] Град — кустарниковое дерево, имеющее мощный эффект на психическое состояние человека; В Мартинии не растет, поэтому часто закупается торговцами.
[3] Призрак — в Красной армии: звание, присуждаемое разведчикам, высший разряд звания; призраки работают по 1–2 человека.
[4] Гройль является традиционным напитком демонов, который пьют в честь и память о храбрых и великих воинах и товарищах.
[5] Государство зверолюдов, что между Преисподней и Эдемом.
[6] Членами комитета являются учителя Эрагона, иногда политические или военные лица.
[7] Mørk (морк; в драконьем яз. — тьма) — одна из национальных символик Преисподнии; зачастую их применяли для определенной эпохи или правителя, чтобы летописи и исторические записи были легче и проще в понимании.