Те, кто был верен закону, знали, что Стефан был коронован, и они были бы обязаны поддержать его против самозванца Луки. Те, кто был верен Аниосу, не будут разрываться между любовью к своему Богу и законному королю. Те, кто не знал, кого поддержать — что может быть лучше короля и бога в одном теле?
Особенно, когда остальная часть плана Бога будет приведена в действие. А пока он без колебаний притворялся Стефаном. Душа мальчика почти не сопротивлялась, когда Бог забрал его тело. Все его воспоминания были доступны.
Бог снял маску и вызвал общий вздох удивления. Они все еще были очарованы им, но ужаснулись шрамам на его лице и скальпе.
— Эти шрамы я получил в битве с менти, — сказал им Бог. — Вы первые, кто услышал эту историю из моих уст, и скоро вся Эстала узнает об этом. Мой отец, король Давэд, послал меня за принцем Лукой, который совершил братоубийство и убил принца Матиаса. Когда я пришел, чтобы задержать его, он использовал свои силы менти против меня.
Среди собравшихся раздались крики ужаса, и Бог одобрительно кивнул, подняв руку, чтобы успокоить толпу.
— Он дважды совершил бы братоубийство, стремясь убить любого, кто встанет между ним и троном. У него во дворце даже сейчас трое братьев и сестер, жизни которых в ужасной опасности: принцессы Серена и Каролина и принц Альберто. Все, что было сделано со мной, все, что было сделано с Матиасом, может стать и их судьбой, если мы их не спасем.
Крики его последователей теперь были гневными. Принц Альберто был так юн, и как можно обидеть принцесс? Это было бессовестно. Бог улыбался, пока последователи в пещере осыпали проклятиями имя Луки.
Когда они успокоились, он сказал им:
— Возможно, некоторые из вас зададутся вопросом: как мы можем победить Луку и его армию из Зантоса, не говоря уже о его армии менти?
На этот раз воцарилась тишина, если не считать неловкого шарканья. Они гадали. Они боялись. Что, если их Бог не мог дать им победу?
— Лука — повелитель огня, — сказал им Бог. — Он испепелил собственного брата в мгновение ока. Почему он не сделал то же самое со мной, спросите вы? Потому что у меня есть силы намного больше, чем у Луки. Да, в момент слабости я дал своему брату шанс объяснить свои действия. Я подумал, что, возможно, смерть Матиаса была ужасным несчастным случаем, и не более того. Это было слабостью с моей стороны.
Он хитро опустил голову и слышал их печальный шепот, они пытались его утешить. Внутри его груди их обожание текло сквозь него, как ихор. В конце концов, он был богом. Он расцветал от такого. Он знал только слова, которые нужно сказать, чтобы они полюбили его, и он сказал их все.
Он поднял голову, чтобы улыбнуться им.
— Но я не слаб, и теперь я знаю убийственные намерения Луки. Я вернулся в Эсталу, чтобы охранять ее, и когда придет время, я ворвусь в Реялон и верну себе трон, который принадлежит мне! Я буду драться с Лукой и уничтожу его! Я уничтожу всех менти. Знаете, как?
Теперь их крики эхом отдавались от стен.
Бог встал и раскинул руки. Миккел расстегнул его плащ, и когда Бог позволил его мантии упасть на пол вокруг него, он преобразился. Он отпрянул, издав рев, который эхом прокатился по всей пещере.
— Я… — было трудно формировать человеческие слова драконьей пастью, но Бог не был обычным смертным. Он заставил форму выполнять его приказы. — Я последний из Королей-драконов!
Многие из его сторонников плакали, падали на землю и касались ее лбами. Бог хлестнул хвостом.
— Мы выследим менти и уничтожим их, — сказал он своим последователям. — Начиная с узурпатора и его последователей.
Аниос! Аниос! Аниос!
— Вы — моя сила! — Бог покачал головой, оглядывая их. С одной стороны пещеры на коленях стояла красивая женщина. Ее каштановые волосы ниспадали, не скрывая идеальные черты. Да, она подойдет. — Ваша верность и самопожертвование спасут Эсталу! — он поднял коготь, указывая на женщину. — Ты. Иди ко мне.
— Да, мой господин, — она дрожала, пока шла ближе. Бог мог смутно разглядеть следы ударов плетью на ее плечах. Истинно верующая. Ее обожание придавало ему сил.
— Ты одна из самых преданных моих последователей, — сказал он ей низким рокочущим голосом. — Это ведь так?
— Так, мой господин, — когда она подняла подбородок, Бог увидел, что ее глаза почти обезумели от ее пыла. — Каждый день я наказываю себя, надеясь очиститься… надеясь очистить мир.
— Так и будет. Ты многим пожертвовала, чтобы дать мне силы. Теперь ты пойдешь на величайшую жертву — без колебаний. Я знаю это. Я вижу это в твоих глазах.
Она смотрела на него снизу вверх, ее лицо было пустым, он возвышался над ней.
Он склонился, щелкнув челюстями, и ее голова была отделена от тела. Кровь, насыщенная и теплая, полилась в уста Бога. Он выпил ее жадно, затем проглотил остальную часть ее тела, когда последователи замолчали, — а затем снова зашумели в пылком приветствии.
Аниос! Аниос! Аниос!
— Теперь, — сказал им Бог. Он слышал, как кровь капает с его челюстей. — Давайте пойдем вперед с силой нашей сестры и очистим мир.
2
Рева
Рева отчасти проснулась в темноте. По привычке она держалась у края кровати, хотя мускулы ее ныли. Она должна была освободить место для остальных.
Но других здесь не было.
Ее глаза открылись. Луна была лишь бледной полоской, но отбрасывала достаточно света, чтобы она могла видеть пустую комнату и пустую кровать. Шторы, которые она оставила раздвинутыми, чтобы проснуться с рассветом, колыхались на сквозняке из маленького окна.
Это было жалкое место, но для Ревы, после всего, через что она прошла, это было все, в чем она нуждалась, и даже больше. Она опустилась на середину кровати, стараясь, чтобы веревки под матрасом не заскрипели, и растянулась с легким вздохом удовольствия.
Целая кровать для себя. Сон не на земле, из которой торчали камни. Блюдо, в котором было больше хрящей, чем ей нравилось в жидком супе, но оно наполнило ее желудок. Она вспомнила дома своего детства, Башни Авалон и Крепость Несры, и ей захотелось рассмеяться. Та девушка не оценила бы ни эту кровать, ни рваную, грязную одежду, которую носила Рева, ни еду.
Ее улыбка увяла, когда она вспомнила те дни. Когда-то она была уверена, что все в ее жизни сложится хорошо. Других вариантов она не рассматривала. Бегая по замку своей семьи, греясь на солнце и вдыхая аромат цветов, она верила, что ничего никогда не изменится: ни ее семья, ни Эстала.
Даже когда ее родителей жестоко убили, основные взгляды Ревы на мир не изменились. Ее сразу же привезли в Крепость Несры и обручили с принцем Лукой. Это был бы хороший брак. Она была бы принцессой. Она скучала по своей семье, но у нее не было четких воспоминаний о той ночи, и она все еще видела мир в основном хорошим. Эсталой правил мудрый король, и у Ревы было обеспеченное будущее.
А потом все снова изменилось. Мудрый король, хоть был мудрым, разорвал помолвку Ревы с Лукой и вместо этого отдал ее Францису, как вещь. То, чего хотела Рева, что ей обещали, не учли. Она была всего лишь пешкой, подарком, способным осчастливить генерала, и она потеряла желание делать что-то большее, чем просто терпеть побои, которые наносил ей Францис, и неудачные беременности, которые оставили шрамы на ее теле и душе.
Она сжала губы и попыталась не заплакать. Каждая из этих беременностей закончилась месивом крови и слез, и, по крайней мере, одна закончилась чудовищно уродливым ребенком, но она все еще носила этих четырех детей в своем сердце. Она знала, что эта боль никогда не исчезнет.
По правде говоря, она не знала, зачем вернулась в Реялон. Она сбежала из пещеры, где Арон пытался убить ее, чтобы добить ее семью, что он начал много лет назад. Сэм и Карлия пытались последовать за ней, вернуть ее, но Рева трансформировалась и бежала в ночь под удары дождя и ветра.
Недалеко от Реялона она снова изменила облик и натянула одежду, которую сжимала в когтях, пока летела. У нее было несколько монет, которые ей удалось спрятать, а в городе царил хаос после победы Луки над Стефаном, и комната в гостинице стоила дешево. Кровь на улицах все еще была.
Рева не понимала, почему она сразу не отправилась в Крепость Несры, когда услышала, что Лука занимает трон. Это было то, о чем она пока не хотела думать.
Прийти сюда в форме дракона было ужасно рискованным шагом. Она знала это. Улези, ужасный гибрид людей и драконов, искали любых оборотней-драконов и уничтожали их. Безумие в их крови, их ненависть к драконам за их создание никогда не прекратятся. Именно это побудило Арона и Диану забрать своих детей и спрятаться — и, когда родители Ревы не согласились сделать то же самое, Арон и Диана убили их, не дав оставить след, который мог бы найти Улези.
Рева обхватила себя руками. Узнать правду о смерти ее родителей было ударом. Она не соглашалась с мировоззрением Арона, но никогда бы не догадалась, что он убил ее родителей и что он убил бы и ее в тот день, если бы нашел.
Конечно, это была лишь одна из многих неприятных истин. Она не верила, что король Давэд совершит нечто настолько ужасное, как создание Садов Аниоса, хотя знала, что он яростно ненавидел менти. Она не верила, что кто-то мог быть таким жестоким, как Францис. Она не верила, что Стефан будет таким бедным королем, каким он был. Вместо того чтобы помочь жителям с чумой, он строил больше храмов Ордена Понимания и вовлекал людей в религиозный пыл.
Рева покачала головой в темноте. Как она могла так ошибаться в отношении мира?
Тем не менее, она гордилась собой. Она освободила всех рабов из одного из рабочих лагерей, используя ум и силу, о которых она и не подозревала. Она была уже не той девушкой, которой была до того, как ее отдали Францису. Ей уже никогда не стать той девушкой, но она гордилась той женщиной, которой была.
Она просто боялась, что ей не понравится то, каким стал Лука. Осознание пришло к ней в спешке. С тех пор, как ее родители умерли, все мужчины, которых знала Рева и которые были наделены властью, от Арона до Давэда, обратились к своим самым худшим импульсам. Какими бы отчаянными они ни были, какими бы хорошими ни были их намерения, они совершали ужасные вещи.