Хрономот - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 9

Глава 9. Мечта

— Отель «Дива», 365? — переспросил сеньор Диан в трубку, — спасибо за информацию. И нам закажите… Три одноместных… Нет-нет, сами справимся. Всего доброго.

Мы трое были налегке, поэтому вышли из здания аэропорта Римини раньше всех. Диан и Фер шли с одинаковыми черными чемоданчиками в руках, я шел вообще налегке. Чего я никак не мог понять, это как моим «спецназовцам» удалось провезти с собой пистолеты. По выходу из аэропорта Фер вручил мне давно ставшее «как бы моим» игольчатое орудие, и мне только оставалось удивляться, как его не заметили, когда просвечивали содержимое чемоданов рентгеном.

Диан подошел к первому попавшемуся желтому такси и назвал адрес места назначения. Я отметил про себя, что он обратился к таксисту на итальянском. По моим наблюдениям сеньор Кехт знал как минимум три языка. Загорелый дочерна водитель согласно кивнул, обильно жестикулируя и тараторя в ответ на предложение Диана, и через минуту мы уже сидели в аккуратном салоне «фиата», колесившего по шоссе в сторону вечного города.

Мимо меня проплывали пейзажи, мало отличавшиеся от родной Андалусии. Только дома здесь были побогаче — все-таки играла роль близость столицы, в то время как Севилья была всего лишь областным центром. Но Европа была Европой, и потому здесь росли те же оливы, те же пальмы, те же корявые зеленые сосны, характерные для средиземноморского климата.

Мы проехали по центру Рима (я, не отрываясь, смотрел в окно), и остановились перед одним из самых престижных пятизвездочных отелей города. Трехэтажное белое здание громадой нависало над неширокой, но оживленной улицей, пестрившей обилием всевозможных бутиков.

Диан расплатился с таксистом, и мы выбрались из машины. Швейцар перед нами распахнул стеклянные двери и мы очутились в просторном, сияющем чистотой и роскошью зале. В глаза мне бросились вазы с огромными широколистными фикусами и огромный стол администрации. Одной ослепительной улыбки Диана, пущенной им через весь зал, хватило на молоденькую симпатичную администраторшу: она зарделась и постаралась незаметно поправить прическу.

— Меня зовут Диан Кехт, а мои спутники — Фернандо Мигуэль и Гильермо Ромеро, — улыбнулся ей Диан.

— Добрая ночь, сеньор, — улыбнулась блондинка. протягивая нам три ключа с массивными брелками, — ваши номера ждут вас. Желаю вам приятного отдыха.

***

Было восемь часов утра. Я был совершенно не выспавшийся, но зато бодрый и очень злой. Кехт не дал мне насладиться мягкой постелью, на которой можно было лежать с равным успехом что вдоль, что поперек — он поднял меня в эту несусветную рань, сунул в руку пистолет и отправил в ванную комнату приводить себя в чувство. Там я принял душ, а сразу после этого мы втроем (у Фера вид был не менее заспанный, чем у меня) оказались в коридоре, а Кехт нами предводительствовал. Позавтракать мы решили после.

Мы втроем зашли в лифт и поднялись со второго этажа на третий. Пол здесь был устлан толстым красным ковром, а на стенах висели довольно безвкусные картины, в основном относящиеся к символизму и абстракционизму. Хотя мой взгляд остановился на нескольких неплохих образцах, но эти экземпляры было скорее исключением, нежели правилом.

Все номера на этом этаже были трехзначные и начинались на цифру «три». Нам не составило труда выяснить логику следования чисел и потому мы быстро нашли номер «365». Кехт повернул латунную ручку и нажал на тяжелую деревянную дверь, лоснящуюся от лака. Оказалось незаперто, и потому мы втроем вошли в комнату.

Номера в отеле «Дива» вполне соответствовали заявленному пятизвездочному качеству. Я с уважением оглядел огромное помещение с высоченным потолком и выходом на балкон, своими размерами болыше напоминавший террасу. В этой комнате все было проработано до мелочей: от белых обоев с ненавязчивым узором до легких светло-бежевых штор, отброшенных от окна и перехваченных лентой. Прекрасная мебель: диван, пышная кровать, венские стулья — все здесь имело свое четко определенное место (надо сказать, моя собственная комната была ничем не хуже этой, просто оказавшись в ней в два часа ночи я не был склонен предаваться восторгам).

В номере никого не было, однако по легкой улыбке на губах сеньора Диана и по тому, как плавно и беззвучно он вытащил из-за пазухи свое оружие, я понял, что наш визит в это место не был бессмыслен. Диан указал мне на балконную дверь, а сам направился обследовать ванную комнату.

В моих руках оказался мой игольчатый пистолет, и я боком, крадучись, приблизился к открытой двери. Затем я осторожно выглянул за угол, с пистолетом наготове. Увидев знакомого человека в белом, я, уже не таясь, вышел на балкон, подняв пушку.

— Вот мы и встретились с тобой, Гил, — произнес Рикардо Ньевес, грустно улыбаясь.

Он сидел, уютно устроившись на шезлонге под огромным синем зонтом, который вовсе не защищал его от низкого утреннего солнца. Сейчас падре выглядел не как священник, а как простой и немного уставший от жизни миллиардер. Его идеально скроенный костюм был абсолютно бел, даже легкие кожаные туфли были белы. Его каштановые коротко остриженные волосы слегка трепетали на теплом ветру. Жесткие складки у губ, казалось, немного разгладились по сравнению с тем временем, когда я видел его в своем сне. Горделивое выражение не покинуло его лица, но как будто сгладилось его расслабленной позой и мягким взглядом. Признаюсь, вид у него был обаятельный и не лишенный поэтичности.

— Добрый день, сеньор, — бесстрастно отозвался я на его приветствие.

И невозмутимо сел в белое кресло перед падре.

— Какое чудное утро, — улыбнулся Ньевес, — Гильермо, вам налить вина?

— Не откажусь, — улыбнулся я, не опуская дула пистолета.

Диан, наверное, хотел, чтобы я поговорил с падре наедине, раз до сих пор не появился. Из этого я сделал вывод, что сейчас Рикардо был не слишком опасен, но все равно следил за каждым его движением. Экс-священник привстал и разлил вино по бокалам. На миг встретившись с ним глазами я не заметил ничего сверхъестественного. Я с удивлением поймал себя на мысли, что искал в его глазах присутствие духа времени (вот ведь, Кехт, заморочил голову!). Не нашел. Глаза Рикардо Ньевеса, темно-серые, живые, не выдавали никакой неземной тайны. Я пытался говорить с ним вежливо и невозмутимо, подмешивая в речь немного иронии.

— Признаюсь, вы меня немало удивили, сеньор Ньевес, — улыбнулся я, кладя ногу на ногу, — позвольте спросить, зачем вам понадобилось взрывать соборы?

— Церковь измельчала, — не спеша ответил падре, потягивая вино, — и люди измельчали. В нашей жизни так мало романтики, искренних, благородных поступков. Вы понимаете, о чем я говорю, Гильермо?

— Думаю, да.

Я и вправду понимал его, хотя мне было странно, что миллиардер сетовал на скуку жизни. Кто-кто, а он-то мог позволить себе немного развеяться. Наверное, у него была своя яхта, много домов по всей планете, он мог полететь в любую страну, какую хотел, и получить любую женщину. Кто поймет этих миллиардеров? Это были мысли еще не вошедшего во вкус мультимиллионера.

— Я хотел, чтобы мир стал лучше, — с легкой грустью продолжил Ньевес, делая неопределенный взмах рукой, — Чтобы люди меньше думали о себе, но больше времени уделяли своим близким. Чтобы люди молились в церкви, а не молчали, потому что другие молчат. Чтобы в них появилось хоть немного самоотверженности, чтобы у них была общая скрепа.

— И для этого вы заложили бомбу под Севильский собор? — уточнил я.

— В точку, — усмехнулся падре, — Гильермо, вы можете представить себе войну Востока и Запада? Новый Крестовый поход. Святую войну, очищающую мир. И землю — феникса, поднимающегося из пепла, и военные песни, и кресты, нашитые на солдатскую униформу. Неужели вам не кажется это прекрасным?

— Нет, не кажется, — буркнул я, — падре, как вы вообще можете представить себе войну Запада, обладающего ядерным оружием, и менее технологически развитого Востока?

— Европа сомнет противника за несколько недель, — улыбнулся падре, — но кто сказал, что война на этом кончится? В Европе исстари созрел клубок противоречий: как религиозных, так территориальных и экономических. Стоит грянуть хорошей войне, как все эти противоречия снова окажутся остры, как никогда. И тогда Франция, Англия и Испания перегрызут друг другу глотки, а Германия постарается перегрызть глотки всем, до кого дотянется. А повод — он всегда найдется.

— Но жертвы…

— Богу нужны жертвы, — бесстрастно ответил Ньевес, и в его голосе зазвенел металл, — весь мир стоит на жертвенном алтаре. Тот, чья жизнь — жертва, свят. И не важно, что это за жизнь, сто лет в праведности или короткая жизнь с блистательным концом в расцвете сил.

Я мысленно напрягся. Наш с Ньевесом разговор отнюдь не напоминал перебранку или допрос пленника. Это был спор, касающийся религии и нравственности. Мне хотелось побить его в словесной дуэли.

— Позвольте, падре, вам напомнить первую заповедь Христа: не убий. Своими действиями вы собирались убить и способствовать дальнейшим убийствам, а значит, вы пошли против религии. Разве не так?

— Вы забыли, Гильермо, продолжение заповеди: не убий брата своего во Христе. А таких братьев, к сожалению, по миру — раз-два и обчелся. Как думаете, сколько в мире истинно верующих людей?

Ньевес беззаботно улыбнулся, и я увидел черты снобизма, проступившие на его лице.

— Миллионы, — уверенно ответил я, — еще заповедь: почитай отца и мать. Зачем вы заставили сеньору Изабель Торрес убить собственного сына?

— Это была прекрасная жертва, исполненная глубокого символизма, — ответил экс-священник, — вспомним Авраама…

— Это было убийство, — жестко оборвал я его.

— Нет. Это была трагедия, достойная пера Шекспира. И ее написал и воплотил.

— Вам нравится быть кукловодом, сеньор Ньевес. Это тешит ваше самолюбие. А вы никогда не думали, что на самом деле верите лишь в собственную избранность?

Последнее слово я постарался выплюнуть. Ньевес оставался невозмутим, но я видел, как он слегка побледнел.

— Я ношу в себе Бога.

— Носили, — наугад брякнул я, и явно попал в точку. Увидев замешательство падре я стремительно продолжил атаку, — не знаю, кого вы там в себе носили, если ребенка — вам надо было обращаться в фонд поддержки беременных мужчин.

— Он дал мне власть, — отрезал Ньевес, но глаза его метались.

— Бог не дает власти, — спокойно ответил я, — власть дает дьявол.

— Он показывал мне будущее!

— Бог не показывает будущего, он учит смиряться перед неизвестностью.

— Я — его избранник! — крикнул экс-священник, вскакивая с шезлонга, рука его стремительно рванулась за отворот пиджака.

Я выстрелил первым. Игла вонзилась ему в шею. Священник стоял, недоуменно покачиваясь и глядя на меня.

— Напялив белый халат, не станешь бел душой, — коротко сказал я.

И Рикардо Ньевес повалился на землю. Сначала на колени, затем всем телом на твердый, выложенный бежевой плиткой пол. Я сунул пистолет за пазуху и медленно встал. Мой враг лежал у моих ног, но что-то подсказывало мне, что я забыл спросить его о чем-то важном. Точно! Каким же я был дураком. Забыл спросить: а при чем был здесь я?!

— Браво, Гил, — послышался голос Фера.

— Пойдем-ка перекусим, а за падре уже полиция едет, — естественно, это была реплика сеньора Кехта.

***

— Куда сейчас? — спросил я, откидываясь на спинку кресла.

Мы сидели в фешенебельном ресторане при отеле «Дива» и только что закончили уплетать необычайно плотный завтрак.

— В Ватикан, — ответил Диан, — думаю, наша цель находится в Соборе Святого Петра. Сегодня же как раз день апостолов Петра и Павла. Кстати, Гил, у меня хорошая новость, — сеньор Кехт выдержал эффектную паузу и указал на меня вилкой, с нанизанным на нее колечком огурца, — бомба в лондонском соборе Святого Павла обезврежена. Королева просила передать тебе привет и огромное спасибо.

— А мне-то за что? — усмехнулся я, как всегда, не сразу поверив ирландцу. Только потом мне подумалось, что Кехт мог и не шутить.

— За своевременное предупреждение, — пояснил Фер.

— Наш лондонский филиал принялся за дело сразу же после получения информации и обезвредил бомбу, — улыбнулся Кехт, — Кроме того были задержаны шестеро подозреваемых. В СМИ естественно никакая информация не просочится, об этом позаботится лично епископ Кентерберийский.

— Ладно, — отмахнулся я, — можете познакомить меня с ними обоими, ничего не имею против. Но кажется, у нас есть более важное дело.

— О да, — ответил Кехт, — вставая из-за стола. Сейчас уже половина девятого, нам пора.

На такси мы за полчаса добрались до места назначения. Таксист довез нас до самой площади Петра. Моим глазам открылось великолепие Ватикана: круглая площадь с клыком четырехгранной стеллы, знаменитая колоннада Бернини и возвышающийся почти до самого неба грандиозный купол собора.

Несколько лет назад я был здесь. Помню, тогда этот величественный архитектурный ансамбль произвел на меня колоссальное впечатление. Это было давно, я уже почти не помнил подробностей той поездки, однако сейчас, приближаясь к сердцу католицизма, я, как тогда, ощутил чувство глубокого почтения и к давно умершим строителям, и к идее, которая ими двигала. Я подумал, что до определенной степени, я понимал, что имел в виду Ньевес.

Мы вошли в роскошный храм. Служба еще не началась, но посетителей в соборе, как всегда, было хоть отбавляй. Большинство бесцельно бродило и рассматривало иконы и фрески, кто-то уже занял места на деревянных скамьях. Через час ожидался выход самого Папы Римского.

— Он близко, — подтвердил Фер, поднимая руку с поднятым большим пальцем, — идемте. Сеньор Кехт, готовьте вашу ловушку.

Мы шли за Фером, пробираясь сквозь толпу людей. Иногда мне приходилось выписывать совершенно дикие пируэты руками и ногами, чтобы избегать столкновений с неспешно передвигавшимися посетителями храма.

Кехт шел позади меня, но не отставал, стремительно и ловко вворачивая широкие плечи в просветы среди движущихся кто куда людей. Я пару раз оборачивался на него, и каждый раз замечал на его лице лишь глубочайшую сосредоточенность.

— Здесь, — сказал Фер, когда мы неожиданно оказались на небольшом свободном от людей пятачке. Мы стояли почти перед самым алтарем. Я невольно залюбовался убранством храма, но сейчас было не до того.

Я не мог понять, что обнаружил здесь Фер, здесь не было никого и ничего: только затейливая мозаика на полу. Однако догнавший меня через пару секунд Диан Кехт так не считал. Он проворно достал из-за кармана пиджака нечто, больше всего напомнившее мне портсигар (только очень большой и старомодный с виду). Кехт откинул крышку и начал медленно водить рукой с портсигаром по воздуху. Второй рукой он совершал какие-то странные пассы, словно загонял кого-то в открытую коробку.

И тут я увидел. Воздух под руками Диана Кехта шевелился и перетекал, складывался в призрачные щупальца. Щупальца боролись и отмахивались от Кехта, но толку было мало. Словно облачко пара, горячий воздух, искажавший зрение, постепенно проникал в портсигар. И еще я ощущал в этом призрачном анемоне жизнь. Ни добрую, ни злую, но странную и отчего-то неприятную. И, к тому же, знакомую. Я уже видел это существо.

Это была тень-анемон из моего сна. Что же это было? Облако нанороботов, как рассказал мне Кехт, или хрономот, дух, путешествующий во времени? Признаюсь, для меня нанороботы были столь же далеки и непонятны, сколь и всякие астральные сущности. Да и как можно нанороботов загнать в старый портсигар одними лишь взмахами руки? Был в этом какой-то парадокс, который я отчаянно пытался перебороть. И — неожиданно — переборол.

Диан Кехт невозмутимо закрыл портсигар и сунул его за пазуху. Я по-новому взглянул на ирландца. Теперь я понимал, как у него получалось предугадывать меню ресторана и стрелять за угол, не глядя. Как же я мог быть раньше таким дураком.

— Ну что ж, — улыбнулся Фер, — теперь уже все кончено?

— Для нас, да, — ответил Кехт, — а вот для Сальвадора и лондонской полиции — нет. Им еще предстоит повидать как минимум целую сотню лиц и разобраться, кто из них просто спонсировал церковную организацию, а кто принимал участие в противозаконных действиях. Также надо разобраться со всеми поставщиками оружия, которых Рикардо Ньевесу удалось подкупить или убедить действовать заодно с ним. По сути, мы сделали пока что только полдела. А еще мне надо кое-кому позвонить.

Диан достал из кармана смартфон и, нажав несколько кнопок, приложил к уху. Говорил он по-итальянски, но первые два слова (Алло! Бен?) я понял отлично. Когда Диан кончил говорить, я на всякий случай его спросил:

— Вы там не с Папой случаем говорили?

— С ним самым, — ответил Диан Кехт, — кстати, напросился на чай. Мы идем втроем. Но вначале всем нам, особенно тебе и Феру, надо посетить салон костюмов. А то в таком виде идти на аудиенцию с понтификом просто неприлично.