Кофе дымится, и запах его смешивается с запахом стаканчиков из прессованных опилок. Допросная комната пропитывается этим ароматом, заставляя Шайль морщить нос.
— Я закурю? — спрашивает девушка и достает пачку сигарет, не дождавшись ответа.
— Пожалуйста, — кивает Дриль. — И пока вы курите, мы перейдем к делу. Хотите взять вступительное слово, главный детектив Зойд?
— Да… Конечно, хочу! В конце концов, Шайль уже два года находится под моим присмотром. И несмотря на жалобы, касающиеся работы нашего отделения, могу заверить, что Шайль — одна из лучших детективов. Несмотря на некоторые… кхм… дисциплинарные проблемы.
Девушка с недоумением приподняла бровь, но промолчала, продолжая курить. Боблин поерзал на подставке, установленной на стуле, и кивнул. Его крошечные пальцы (слишком крошечные, чтобы быть настоящими) размеренно постукивали по столу, не создавая никакого шума.
— Наслышан о работе детектива Шайль.
И вновь девушка приподнимает бровь, переводя взгляд на Дриля.
— Говорят, она специфический сотрудник, но в некоторых вопросах очень… принципиальный. Тем не менее, — боблин с тяжелым вздохом раскрывает папку, заранее размещенную на столе. — Я хочу провести для вас тест, детектив.
— Что еще за тест? — берет слово Шайль. — Я уже обследовалась и отвечала на вопросы.
— Это не психологический тест, — успокоил Зойд, не изменяя привычке улыбаться.
— Совершенно так, — кивнул Дриль. — Я хочу задать вопросы, касающиеся правил работы в детективном агентстве. А вы отвечайте честно, так, как думаете. Правдивость ответа покажет этот кристалл.
По столу скользнул прозрачный и маленький камушек. Шайль без интереса ухватилась за него пальцами, чтобы рассмотреть на свету магической сферы, висящей в допросной.
— Давайте проверим, работает ли он. Скажите, как вас зовут, детектив Шайль? — спрашивает боблин, внимательно глядя на девушку.
— Меня зовут… матерью всех детективов!
Насмешливый ответ заставил кристалл засиять красным, а Зойда — прыснуть. Прочистив горло, ёрк прикрыл рот кулаком и продолжил смотреть.
— На ложь он реагирует, во всяком случае. Тогда приступим.
— Мне обязательно держать этот камень? — усталый голос Шайль выдает все нежелание находиться на «допросе».
— Да. Первый вопрос, — боблин бросил взгляд на бумажку. — Вы идете по улице и понимаете, что кто-то кричит из переулка, умоляя помочь. Ваши действия?
— Пойду и помогу, — пожимает плечами Шайль, и кристалл в ее пальцах загорается зеленым. — Это все-таки психологический тест. У меня такое уже спрашивали.
— Будь это психологическим тестом, вы бы ответили правильно, — улыбается Дриль, делая первую пометку. — Но это тест на качество работы детектива. Так что ответ неверный. В рабочее время вы занимаетесь исключительно вашей работой. То есть, расследованием преступлений, а не пресечением новых. Вне рабочего времени вы отдыхаете и держитесь подальше от неприятностей.
Бровь Шайль поднялась так высоко, что заболел лоб. Девушка перевела взгляд на Зойда, но тот лишь показал большой палец, сделав это незаметно для Дриля.
— Что за херьня? — прямолинейно спрашивает девушка, нервно затянувшись сигаретой. — Детектив помогает поддерживать порядок.
— Нет. Порядок поддерживают полицейские. Вы же помогаете полицейским в том, в чем они сами не компетентны, — Дриль причмокивает губами, переводит взгляд на бумагу. — Давайте не задерживаться и двигаться дальше по вопросам.
— Какого хрена вы спрашиваете меня? В отделении полно молокососов, спрашивайте их! — закипает Шайль, с возмущением переводя взгляд то на начальника, то на наглого коротышку. — Я два года работаю детективом и мне виднее, что и когда делать.
— Дело в том, что молокососов я опросил, пока вы пытались не опоздать на работу. После этого я ждал вас еще некоторое время, пока вы настраивались на рабочий ритм, — Дриль сверлит взглядом девушку, не выражая ни единой эмоции, кроме брезгливости. — Продолжим, детектив. В свой выходной день вы приходите в заведение, чтобы поужинать. Внезапно сфера освещения лопается, и в помещении наступает мрак. Ваши действия?
— Тьфу. Я встану и помогу работникам организовать освещение и разобраться в случившемся, — без запинки отвечает Шайль, игнорируя загоревшийся зеленым кристалл.
— Ответ неверный, — спокойно качает головой боблин.
— Ты издеваешься?!..
— Нет. Объясню: если вы вмешаетесь и попытаетесь помочь работникам заведения, вы можете помешать им. Если же взрыв магсферы связан с нападением преступников, вы скомпрометируете себя и это приведет к обострению конфликта.
— Каким образом я себя скомпрометирую? — возражает Шайль. — Это мой выходной, значит, я не ношу оружие и удостоверение при себе. Поэтому преступники не смогут меня опознать как полицейского…
Кристалл сочится ярко-красным. Дриль улыбается.
— Не буду спрашивать, зачем в свой выходной день вы носите оружие и удостоверение, продолжим тест. Ситуация следующая: вы пытаетесь задержать подозреваемого волколюда, и тот начинает убегать. Каким образом вы испортите эту ситуацию, детектив Шайль?
— «Испорчу»? Я тебе не девка сопливая, — огрызается девушка. — Достану пушку и прострелю ублюдку колено, пока он не удрал слишком далеко. После этого скручу и доставлю в отделение. Если он убегает, значит, виновен.
Нужно ли сообщать, что кристалл загорелся зеленым? Вряд ли Шайль может быть против таких радикальных мер…
— Ох… Смотрю, ваш лучший детектив умеет принимать наихудшие решения, — бормочет Дриль, даже не глядя на улыбающегося ёрка. — Во-первых, сначала вы должны произвести предупредительный выстрел в воздух. То есть, вверх. Только после этого можно стрелять. Во-вторых, стрелять по волколюду опасно. Болевой шок может привести к случайному обращению, после которого неизменно возникнут жертвы. В-третьих, вы детектив, а не полицейский. Ваша работа — расследование. Вы не ведете работу в одиночку. Определили главного подозреваемого и тут же доложили коллегам из соответствующего отдела. На этом ваша работа завершена, если только допрос не докажет невиновность подозреваемого. В-четвертых, побег не всегда свидетельство вины. Нервы все еще могут сыграть дурную шутку с каждым. Все ясно?
Шайль качает головой. Бросает окурок в почти пустую чашку кофе. Вздыхает. И начинает говорить. Медленно, с расстановкой:
— Прикройте глаза, потому что сейчас эта стеклянная хрень будет светиться зеленым так ярко, как никогда не светилась, — предупреждает девушка. — А теперь объясню тебе, карапуз несмышленый, как устроен реальный мир. Пока мои «коллеги из соответствующего отдела» будут искать подозреваемого, тот успеет смыться в любой из шести свободных миров. И погранцы ваши нихрена с этим не сделают. А по поводу волколюдов ты мне можешь ничего не затирать, я и сама себе вполне…
Шайль засовывает палец себе за щеку, оттягивая ее, чтобы продемонстрировать набор клыков.
— Так что херьня твой тест. И твое мнение тоже херьня. Волколюды признают только силу, и я ее готова показать. Потому что я детектив, который должен расследовать дела и доводить их до логического конца. И мне насрать, что там думает бледнокожий боблин, который в руках не держал ничего тяжелее ручки и своего маленького писюнчика. Все понял? Не занимай мое время, опроси кого-то другого.
Улыбка ёрка становилась все болезненнее на протяжении монолога детектива, но начальник все же показал большой палец еще раз. Шайль поднялась, хлопнув кристаллом об столешницу. Тот звучно треснул, что едва ли могло волновать девушку. Она направлялась к выходу. Стоило коснуться ручки двери, как боблин задал еще один вопрос:
— Ваш напарник смертельно ранен. Преступник пытается скрыться. Ваши действия?
Некоторое время девушка стояла молча, не поворачиваясь. Была видна лишь белая шевелюра, две буквы на спине куртки и рука. Ее пальцы все сильнее сжимали ручку двери… И вдруг — отпустили. Шайль обернулась. Вернулась на стул. Коснулась подушечкой пальца треснувшего кристалла. Улыбнулась.
— Я так понимаю, этим вопросом вы ссылаетесь на случай, который уже был? Если вы изучали мое личное дело, вы знаете, что я отвечу.
— То есть, в вашем представлении убить преступника и допустить смерть напарника — достойный результат работы детектива?
— Выживает сильнейший. Мой напарник слаб, а преступник — нет. Пока я пытаюсь спасти слабого, сильный может убить еще пару-тройку людей. Что вы ждете от меня как от специалиста?
— Жду, что вы будете действовать согласно регламенту, перестанете опаздывать на работу и хамить всем вокруг, — боблин сцепляет крошечные пальцы в замок. — Это сложно?
— Я выполняю свою работу, этого достаточно. Попробуете найти мне замену и почувствуете, что в штанах стало больше дерьма, чем при поносе.
— Вы высокого о себе мнения.
— Два года карьеры в Освобождении. Это не самый милый городок для работы детективом. Во всяком случае, я так слышала.
— Возможно, стоит облегчить вашу участь, Шайль? — боблин специально упускает должность, чтобы сделать намек более прозрачным.
— А может и стоит, — улыбнулась девушка, откидываясь на спинку.
Палец соскользнул с кристалла за миг до того, как тот тускло загорелся красным.
— Так-так, друзья, — ёрк похлопывает ладонью по столу. — Никто никого здесь не увольняет, Шайль очень ценный работник. Как я и говорил, у нее есть проблемы, но у каждого они рано или поздно появляются. Жизнь не такая уж легкая…
— Почему-то я умею держать себя в руках, главный детектив, — спокойно отвечает боблин. — А у меня не два года стажа. Гораздо больше.
— Да и херь с тобой, — отмахивается Шайль. — Стаж у него, пф-ф.
— Дорогая, успокойся, — Зойд миролюбивым жестом пытается свести накал на нет. — Вы боблин, уважаемый Дриль. У вас изначально несколько иной… характер. А она — волколюд. Ей свойственно быть вспыльчивой и побеждать силой, а не умением мыслить.
— Короче говоря, мой дорогой начальник хочет сказать, что я тупая бабища, которая сломает тебе нос, если ты не свалишь отсюда подальше, — рычит Шайль, наклоняясь к Дрилю. — Не знаю, что у тебя там за стаж такой, но нихрена ты не понимаешь. Тебе пару деньков в этом городе поработать — так домой побежишь к своей боблинской мамочке.
— Успокойся, — голос Зойда резко становится глубже и мощнее, чем обычно, и детектив замолкает, откидываясь обратно. Закуривает. — Мы все здесь успокаиваемся и мило заканчиваем тест, а потом расходимся. Уважаемый Дриль, любые вопросы касательно моих подчиненных вы можете адресовать лично мне. Это будет логичнее, не так ли?
Боблин наконец-то поворачивается к ёрку. Растягивает улыбку так слащаво, что Шайль начинает изображать рвотный позыв. Однако Дриль не обращает на это внимание. Лишь скрипит своим голоском, интонацией смахивая на довольную гиену, поймавшую жертву.
— Главный детектив Зойд. Возможно, мне послышалось… — боблин откидывается на спинку и складывает ручки на животе. — Но, кажется, вы назвали вашу подчиненную «дорогой»? Позвольте спросить, а было ли между вами что-то… вне рабочего? Сразу скажу, что слухи об этом доходили до меня.
Лицо ёрка теряет улыбку. Шайль замирает. Медленно поворачивает голову к боблину. Доносится тихий скрежет клыков.
— Кажется, вашу реакцию можно воспринять как положительный ответ, — кивает Дриль. — Нужно будет зафиксировать. Думаю, не стоит объяснять, насколько это серьезное нарушение… В любом случае. Еще один вопрос. Я хочу поинтересоваться, откуда у вас столько расизма?
— «Расизма»? — тихо переспрашивает Зойд.
Его косматое лицо трудно прочитать, но голос говорит за себя.
— Именно. Расизма, — Дриль хватается за ручку и делает заметку на бумаге, продолжая говорить. — Совершенно мерзкого и недопустимого. Вы с такой уверенностью рассуждаете о разнице между боблином и волколюдом, словно попытки совета Всемирья создать единое, равное во всем общество для вас пустой звук. Прошу заметить, это отвратительно. Видимо, проблема Освобождения лежит не в народе, который тут живет, а в отношении полиции. Детективов, в особенности. Я уже несколько раз наблюдал вопиющие случаи расизма, которые вы почему-то не замечаете. Прощать волколюду вспышки злости? Думать, что боблины безобидные дурачки? Может, еще бросите монетку перед моим носом, проверяя, побегу ли я за ней? Ужасное отношение, главный детектив Зойд.
В воздухе повисла бы тишина — но ручка продолжает скрипеть и шуршать по бумаге, а клыки Шайль — скрежетать. Кажется, ей стоит больших усилий сдерживать себя. Ёрк прочищает горло.
— Не знаю, что там про равное общество, но я ко всем отношусь как к равным.
— Даже к преступникам? Равняете ли вы их с обычными людьми? — спрашивает боблин, отрываясь от писанины.
Это вопрос с подвохом. Слишком очевидным, чтобы не заметить; но слишком неоднозначным, чтобы дать правильный ответ. И все же, Зойд стремительно возвращает голосу уверенность.
— Преступники — такие же живые существа, но оступившиеся. Отношение к ним соответствующее. Мы стараемся не ущемлять никого ни по социальному, ни по расовому признаку.
— «Стараетесь»? А делаете ли?
Шайль вздыхает, закрывая ладонью лицо. Ёрк улыбается.
— Лично я — делаю. Стоит спросить у наших коллег из других участков. Слышал, что в О-2 есть некоторые проблемы с отношением к преступникам.
— Я уже был в О-2 вчера. Там все гораздо лучше, чем вы думаете. Вопрос о вас. Карьера Шайль насыщена смертоубийствами преступников. Вас это, видимо, устраивает, раз она до сих пор на службе.
— Могу уволиться, но тогда твой бездыханный оттраханный труп потеряют вместе со мной, — бормочет девушка.
— Меня это устраивает, потому что Шайль берет действительно опасные дела. В то время как прочие детективы контролируют деятельность мелких преступников…
— То есть, вы отправляете молодую девчонку в одиночку решать судьбы людей? — боблин вновь делает пометку. — Она довольно долго работает без напарника. Вы в курсе, что это не только подрыв рабочих условий, но и прямое нарушение закона о расследовании преступлений?
— Пацан, когда ты сунешь нос в местный наркопритон, где жестоко раскидало десяток ублюдков, я послушаю, как ты запоешь про решение судеб, — Шайль уже не может себя сдерживать и просто-напросто рычит, из-за чего речь воспринять становится сложнее. — Твою-то мать, жаба ты белая, хватит нам мозги сушить. Забирай свою сраную папку и вали отсюда, пусть весь О-3 расформируют к херам собачьим! Будете сами расхлебывать все, что случится после.
— Видимо, к тому все идет, — боблин пожимает плечами, захлопывая папку и спрыгивая на пол. — Думаю, решить проблему этого участка не составит большого труда. Большое разочарование. Ваши более неопытные сотрудники подают надежды, но Шайль и вы, Зойд, совершенно невыносимы. Безумная шавка на службе вечно улыбающегося пацифиста. Ужасно. Освобождение заслуживает лучшего.
Дверь за ним захлопывается, оставляя двух не-людей сидеть в молчании. Шайль шуршит стаканчиком по столу, а Зойд смотрит в одну точку.
— Я могу его прикончить, пока он не выехал из города, — пробормотала детектив. — Вряд ли кто-то хватится этой занудной занозы в заднице.
— Не нужно. Больше половины его замечаний — обычные придирки. Вряд ли кто-то обратит на них внимание и примет меры в отношении нас.
— Вот какого хрена ты не предупредил, что это проверяющий? Сюрприз решил устроить?
— Я недооценил его ублюдочность. Не думал, что он так взъестся на тебя.
— Так чего не сказал-то?
— А ты бы пошла с ним общаться, если бы сказал?
На некоторое время Шайль замолчала. Потом вздохнула.
— Ладно, ты прав. Не стоило говорить.
Поднявшись, детектив потянулась, выгибаясь в спине. Зойд не удержался и скользнул взглядом по ее фигуре, вспоминая, какая она без куртки… и остального.
— Ты справишься в любом случае, — напоминает Шайль, положив ладонь на массивное плечо ёрка. — Если что, то уволишь меня. Работу в этом городе найти не трудно.
— Ага, «работу», — улыбается Зойд. — Хочешь, чтобы весь отдел тебя дружно выслеживал?
— Хм, — девушка прищурилась, размышляя над таким сценарием. — Ты помнишь, где я живу и ужинаю, так что вряд ли будет слишком сложно. В конце концов, я так себе волчица.
— Иди уже, детектив. Рабочий день в разгаре. Только возьми кого-то в напарники на сегодня. Нечего боблину лишний повод для радости давать. Не удивлюсь, если ему кто-то из наших стучит.
— Тьфу.
Шайль вышла, оставив Зойда одного. Ёрк позволил улыбке сойти с лица и грузно навалился на стол, упершись в него локтями. Он сидел так, хмуро разглядывая стену, пока плечи не затекли. После этого вздохнул, вернул улыбку на место и собрал стаканчики со стола.
Рабочий день действительно в разгаре. Пусть и пошел насмарку.
***
Бобби вонял овцами. Бобби нес чушь. Бобби был самым невыносимым напарником.
Но его легче всего контролировать.
— Стоишь там, пасешь выход. Я внутрь ненадолго. Понял? — Шайль проверяет, заряжен ли револьвер.
Патроны на месте. Курок заранее взведен.
— Ты всегда так волнуешься перед разговором с человеческой женщиной?
— Завались. Я не в настроении для шуток.
Шайль стучится в дверь, убеждаясь, что Бобби отошел за угол. Хозяйка квартиры шаркает по полу, это хорошо слышно.
— Кто там?
— Детектив. По вопросу убитого, — коротко отвечает Шайль, не скрываясь от глазка.
Замки с щелчками открываются. Дверь распахивается. Хозяйке на вид под пятьдесят. Хотя в человеческом возрасте детектив так и не научилась хорошо разбираться. Но морщины на шее характерны для более старых.
— Проходите, — улыбается женщина.
Ни следа горя. Убийство случилось два дня назад. Маловато для того, чтобы перестать горевать.
— Я вряд ли смогу вам много рассказать.
— Много не нужно, мне хватит пары ответов, — предупреждает Шайль, осматривая коридор.
— Будете чай?
— Нет. Вы ведь Зельда? Сестра убитого?
— О да, насколько можно приходиться сестрой трупу.
— Хладнокровно.
— У нас сложная семья.
Коридор довольно нищий. Странно для квартиры в О-2. Будто заброшена. Паутины много. Человеческие женщины ведь обычно… умеют убирать дома?
— Судя по тому, что я потратила целый день на поиск хоть кого-то из родственников, у вас действительно в семье не все просто.
— Разве целый день — это много для такого большого города? — беззаботно отзывается Зельда.
«Не местная», — проносится в голове Шайль. Ей сложно объяснить, почему возник такой вывод. Но это чувствуется. Манера держаться, говорить… Да и это замечание. В Освобождении найти родственников убитого несложно — они обычно живут по соседству. Тогда почему убитый жил в О-3, а дом его сестры арендован в О-2? Слишком большое расстояние, слишком большая разница в социальном классе.
Зельда все же заварила чай. Шайль принюхивается к напитку, и женщина смеется.
— Поверьте, чай не отравлен. Я бы не пыталась отравить зверолюда.
— Волколюда, — поправляет девушка. — А что бы вы с нами попытались сделать?
Женщина не решается дать ответ: вопрос вышел провокативным. Чудесно, пускай молчит. Чем больше неловкости, тем лучше отслеживать поведение.
Шайль видела убитого. Это не работа сородича. И точно не бромпир. Почерк людей узнается, хоть его и пытались скрыть. Первые подозреваемые, — соседи, — быстро отпали. Родственники — следующее звено в цепи. Примитивно, но в Освобождении все именно так и происходит. Шайль привыкла, что у любого дела разгадка достаточно простая.
Но почему женщина такая спокойная? Была бы замешана — разве не попробовала бы сыграть убитую горем родственницу?
— Вкусный чай, спасибо, — кивает Шайль. — Я хотела бы спросить, как много вы знаете о жизни брата?
— Почти ничего. Мы мало общались с тех пор, как я поступила на учебу.
— А где вы были вчера? Я приходила два раза, в третьей четверти дня и во второй части ночи. Вас не было.
Из-за этого Шайль не выспалась, но говорить об этом явно нет смысла.
— Видимо, мы разминулись, — озадаченно бормочет Зельда, протирая старым полотенцем стол. — Вчера я ходила по магазинам и встречалась с подругами.
Короткая улыбка со стороны детектива. Стул скрипнул, когда девушка поднялась. Холодильник, гудящий от напряжения кристаллов, неохотно открылся. Внутри только плесневелый сыр.
— У людей довольно быстро кончаются продукты, я так вижу? — спокойно замечает Шайль. — Не осуждаю, мне все равно не понять.
— Вы не предъявили ордер на обыск. Зачем вы лезете в холодильник?
— О, да? Простите. Я просто люблю холодильники. Живу в О-3, у нас там с ними все достаточно плохо, — Шайль демонстративно подвигала дверцей, делая вид, что любуется ее плавным ходом.
— Странное пристрастие. Но да, продукты кончились.
— Зато чай не кончился. Он действительно очень вкусный. Было бы жаль, не выпей я его.
— Вроде того, — улыбается женщина.
Ее водянистые глаза неприятно скользят по Шайль, но девушка делает вид, что не замечает. Неторопливо распивая горячее, рассматривает кухню.
— У вас замечательный дом, Зельда. Жаль, что вы тут так редко бываете.
— Простите?..
— Мысли вслух, — улыбается Шайль. — Много пыли повсюду. Даже тут, на кухонном столе. Смотрите…
Палец ласково скользит по деревянной поверхности, собирая серую грязь, пропущенную полотенцем. Девушка показывает перепачканную подушечку пальца Зельде.
— Вам хорошо подошла бы работа воспитательницей в интернате для девушек, — снисходительно улыбается женщина. — Замечаете любой грешок хозяйки.
— Думаю, как хозяйка вы прекрасно справляетесь. Просто этот домик вне вашего внимания. Почему так? Я бы с радостью жила здесь до конца жизни. Вид хороший, особенно если любите заводские трубы.
Зельда продолжает пить чай, ничего не отвечая. Детективу это нравится — отсутствие возражений тоже о многом говорит.
— А как ваши подруги поживают? — Шайль осматривается. — Надеюсь, их не мучает шум по ночам?
— Шум не мучает, у них крепкий сон, — Зельда степенно добавляет ложку сахара в чай.
— Прекрасно, прекрасно. Было бы удивительно, если бы несуществующий шум мог помешать. В конце концов, район О-2 не даром считается одним из самых тихих в Освобождении.
Ложечка сильнее заскрипела, перемешивая сахар.
— Думаю, что воздержусь от комментариев.
— Не страшно, не страшно, — Шайль замахала рукой. — Вы уж простите, что я заладила про О-2. Мне просто завидно видеть людей, живущих здесь. Тут много культурных событий проходит. Например, мой парень выступает этой ночью неподалеку.
— Правда?
— Да. У него своя рок-группа. Они играют для молодежи. Что-то в духе революционной музыки, но я сильно не разбираюсь. Сегодня должна впервые услышать их песни.
— Надеюсь, вам понравится. Хорошо, когда вторая половинка занимается чем-то полезным.
— О да. К слову, я тоже своего рода музыкант, — Шайль улыбается, запуская руку под полу куртки. Кобура с тихим щелчком выпускает массивный восьмизарядный револьвер. — Знаете, что это за оружие?
— Нет, я не разбираюсь.
«Левиафан М-3» опускается на стол, направляя дуло чуть в сторону от Зельды.
— Настоящее сокровище. Курок достаточно взвести только один раз: перед стрельбой. Видите, он уже взведен. После этого восемь выстрелов. Их можно совершить приблизительно за четыре полных вдоха. Представьте себе, две пули за вдох!
— Какой ужас.
— Да, прекрасный ужас. Но знаете, что самое любопытное? Звук. Сначала с грохотом взрывается порох, а потом можно услышать шлепок пули о цель. Не знаю, слышат ли его люди, но я слышу. Это похоже на музыку. Четкий ритм. Два выстрела за вдох, грохот-шлепок, грохот-шлепок.
И Шайль начинает постукивать по столешнице ладонью, отбивая знакомый ритм.
— Вы это имели в виду, когда говорили, что вы музыкант? — сдержанно улыбается Зельда.
Хотя ее лицо теперь выглядит немного измученным.
— Да! Именно. Музыка. Обожаю стрелять, — Шайль хватается за рукоять и прячет револьвер в кобуру. — Но мы отвлеклись от темы вашего брата. Как думаете, у него могли быть враги? Банальный вопрос, не правда ли?
— Враги… как и у любого другого человека в Освобождении. Здесь много волколюдов и… других созданий, — Зельда делает глоток чая, отводя взгляд в сторону. — Думаю, у него могло быть достаточно врагов.
— Но не знаете наверняка, понимаю, — Шайль задумчиво кивает. — А могло ли такое случиться, что его убили люди?
— Нет! Что вы, невозможно. Я видела снимки, он растерзан. Только звери могли… кхм, — женщина успевает осечься. — Простите. Думаю, что это дело рук волколюдов.
— Любопытная мысль, как для женщины, которая не живет в Освобождении.
— А я бы сказала, что это любопытная расстановка ударений как для зверолюда, который и сам терзает людей. Вы ведь наверняка терзаете? Хотя бы преступников.
— Хм, — Шайль прикладывает палец к подбородку. — Знаете, обычно я не люблю марать свои лапки в крови людей. Мне больше по вкусу сырая конина, которую я беру после работы себе на ужин.
— Вы предпочитаете лошадей?
— Да. Они более питательные. Люди в Освобождении редко могут похвастаться хорошим образом жизни. Мясо, знаете ли, становится жестким и пресным. Почти без жира. В О-3 много тощих нищебродов. На них даже охотиться неинтересно. Разве что, если питаться только костьми…
Лицо обычного человека на этом моменте должно было дать трещину. Шайль прекрасно знает, как люди реагируют на подобные размышления. Но Зельда улыбнулась почему-то довольно.
— У вас обширный опыт, я погляжу.
— У вас тоже. Вы ведь на него рассчитывали, когда добавили в чай успокоительное? — Шайль делает несколько глотков. — Если верно различаю вкус, то это «утренняя звезда». Причем, настойка. Вы решили действовать наверняка.
— «Утренняя звезда»? Ну да, это хорошее средство для лечения нервов. Я пью из-за работы…
— Но на волколюдов оно действует иначе. Вы не знали? — девушка с любопытством рассматривает Зельду.
Ее лицо почти ничего не выражает.
— Не знала. Как же?
— Удивительно, что из всех жителей Освобождения именно вы не знаете: «утренняя звезда» на нас действует сильнее. Особенно когда сочетается со спиртом. Мы засыпаем. Достаточно крепко, чтобы не проснуться даже из-за сильной боли.
— Вот как… мне жаль, что я по незнанию добавила вам свое лекарство.
— А мне жаль, что вы не позвали к чаю молодого человека из соседней комнаты.
— Простите?..
— Нервно притоптывает ногой. Ждет команды. Волнуется. Он боится волколюдов? Или ему в целом некомфортно проворачивать что-то подобное? Странно, он весит около сотни килограмм. Если стены, конечно, не слишком тонкие…
Кулак Шайль постукивает по стенке.
— Нет, не тонкие. Значит, около сотни. Увесистый. Чуть тяжелее меня. Вы тщательно выбирали подельника.
— Боюсь, вы что-то путаете. Это мой муж, — улыбается Зельда, но слишком натянуто. — У него нервное расстройство, он не любит гостей.
— Если не любит гостей — то почему переехал вместе с вами в арендованную квартиру? — Шайль недоуменно хмурится. — Остался бы в том городе, откуда вы приехали. Если, конечно, это действительно ваш муж.
— Почему вы думаете, что мы переехали? Это наша квартира.
— Женщина, я ведь не идиотка. Я детектив, — напоминает девушка и допивает чай. — Эта квартира сдается в аренду почти круглый год. Хозяйка заезжает сюда только в декабре, чтобы отпраздновать Новый год с друзьями детства, живущими в Освобождении. С теми «подругами», с которыми вы вчера виделись. Как раз когда взламывали квартиру своего брата.
Зельда качает головой.
— А почему на тебя не подействовал чай?
— Потому что я детектив, а не гребаная собака с улицы, — апатично отвечает Шайль. — Скажите, что было приятнее: смотреть на изувеченное тело вашего брата или наконец-то взломать сейф, до которого вы так хотели добраться?
— Думаю, и то, и другое достаточно приятно, — Зельда пожимает плечами.
Детектив поднимается, с тяжелым вздохом разминает поясницу.
— Вы быстро сдались.
— Это хорошо?
— Это скорее плевок мне в лицо. Вы думали, что по этому делу не проведут хотя бы минимальную проверку? Допрос соседей, отслеживание адресов, осмотр трупа и его имущества. В конце концов, личная почта убитого, которую вы не потрудились уничтожить. Вы халатно подошли к этому делу.
— Зато вы вправе собой гордиться, — Зельда поднимается. — Правда, что толку? Я заказала убийство, но главное было в сейфе.
— Я детектив, а не инспектор налоговой. Мне не нужно вести перечень имущества.
— Даже если это имущество напрямую может повлиять на жизни людей?
— Даже если так.
Шайль чувствует, как скука сковывает руки. Шайль надеялась, что это дело заставит поскрипеть мозгами, но все всплыло само собой. Примитивно и безвкусно. Даже в наркопритоне все обернулось интереснее.
— Эй, дружок-колобок! — кричит детектив. — Выходи-ка поболтать.
Дверь со скрипом открывается. Тяжелые шаги раздаются в коридоре. На кухню выходит не человек — ёрк. На волосатой морде почти вечная ёркская улыбка, в каждой лапе по здоровенному тесаку. Шайль морщится:
— Сложи оружие, и мы дружно поедем ко мне в участок.
— Заставь меня, собачка.
Тесаки приподнимаются, плечи напрягаются. Револьвер выскакивает из кобуры. Пуля выбивает крошево стены. Тесаки синхронно свистят.
Шайль чувствует движение Зельды за спиной. Выкручивается из-под удара ножа. Тесаки разрубают столешницу. Их движение гораздо быстрее прицельной стрельбы. Ёрк водоворотом закручивает оружие. Кухня слишком тесная.
Трехгранный клинок со свистом рассекает воздух. Бам-бам — револьвер отбивает курком ровный ритм. Шайль крутится, чудом проскальзывает за спину ёрку. Пинок ботинка почти неощутим — зато вот свистнувшее перед носом лезвие заставляет сердце замереть. Слишком быстро…
Шайль отскакивает дальше по коридору, отстреливаясь. Пули пробивают тело ёрка, а тот несется следом, не замирая ни на мгновение. Мясорубка в его руках заставляет вжиматься в стену. Это ловушка, но деваться некуда.
Револьвер выпускает последние пули. Одна из них роняет кровавую росу на стену, разрывая плечо в лохмотья. Ёрк ревет, замахиваясь здоровой рукой. Вторая висит. Это… шанс!
Детектив быстра. Трехгранный меч с достоинством принимает смерть, разламываясь надвое. Тесак уходит все ниже, ниже… и обломок меча с тупой силой вонзается в грудь ёрка.
Удар рукоятью револьвера в висок. Еще раз, еще. Здоровяк заваливается набок, но Шайль не может успокоиться, раскалывая его голову. Ревет, выплескивая боль из порезов в ругань и удары. Глаза заливает кровью из рассеченного лба, правый бок корежит воспоминание о лезвии тесака: снова и снова… Лишь когда глаза вываливаются из орбит ёрка, Шайль опускает дрожащую руку. На ватных ногах бредет по коридору обратно на кухню.
Зельда улыбается безумно, испуганно. Дрожа, бросается на Шайль, пытаясь попасть ножом в шею.
Захват. Хруст. Удар об пол. Девушка силой всех мышц швырнула Зельду через себя, сделав это с такой ненавистью, что локоть женщины не выдержал. Братоубийца вопит от боли. Дверь в дом с грохотом вылетает в коридор. Бобби замирает на пороге кухни:
— Стой!..
Полусапожек Шайль вминает каблук в лоб Зельды. Снова. Снова. Лишь когда кровь детектива застыла, из-за чего конечности замерли, девушка прекратила.
— Успокойся, псина, — шипит Бобби, силой магии контролируя разъяренную волколюдку. — Хватит! Успокоилась?
— Успокоилась, — сипит Шайль.
Кровь потекла по венам и из ран. Захват магии сошел на нет. Девушка с отвращением передернула плечами. Сплюнула. Утерла глаза.
— Проклятые люди.
— Давай без расизма, мы здесь по работе, — просит Бобби, опускаясь на колени рядом с постанывающей Зельдой.
— Еще раз услышу это проклятое слово — вломлю кому-то в челюсть, — бормочет Шайль, уходя прочь из кухни, в коридор. И кричит через плечо: — Вытаскивай эту шалаву на улицу! Ей скоро в тюрягу, скотине гребаной.
— Стой! А ты доказательства имеешь?
— Она сама призналась, а меня чуть на бифштексы не порубили. Как думаешь, достаточно для того, чтобы закрыть дело? — недовольно спрашивает детектив. — Кончай трепаться, овцеед. Мне нужна проклятая первая помощь. Я сейчас кровью истеку.
— Могу помочь с вытекающим, — Бобби позволяет себе хохотнуть. — Пахнет вкусно.
Шайль заскрипела клыками и вышла в подъезд, игнорируя перепуганные взгляды соседей, взбудораженных стрельбой и грохотом. Детектив устала говорить. Лучше перезарядить револьвер. Вдруг пригодится…