Поймал шпиона — допроси, тело съешь, а энергию-Дэ вынь. Все должно быть использовано с умом, нечего добру пропадать.
Пособие для контрразведчика в Эльжахиме
Неяркий свет пробился сквозь веки Гарба и разбудил его. Ловец духов осторожно приоткрыл глаза и увидел уже знакомую призрачную дымку, сквозь которую виднелось голубоватое свечение.
— Интересно, это еще сон или уже нет? — негромко спросил шаман, обращаясь скорее сам к себе.
Голос прозвучал неестественно громко.
— А, один из голубков пожаловал! — жизнерадостно откликнулся страж эфирной границы. — Ох, и досталось мне в прошлый раз от твоего возлюбленного! Так что больше вызывать его не буду, не проси и даже не умоляй.
Гарб легко поднялся на ноги и поприветствовал стража кивком головы.
— Приношу свои извинения, уважаемый хранитель. Поверьте, мне бы не хотелось причинять вам неудобство и тем более страдание.
— Ой, ну что вы, — смутился страж. — Никакого беспокойства. Даже наоборот, ведь я безмерно скучаю, а тут такое событие. Люблю гостей. Поэтому, если желаете, могу в виде исключения устроить еще одно свиданьице. Только на этот раз попрошу обойтись без палкоприкладства.
— Да я как бы случайно тут оказался. Я вообще спал, — начал Гарб и замолчал.
Шаману не слишком хотелось общаться со вздорным посохом без подготовки, но и упускать такую возможность было бы глупо.
— Случайно? — поразился хранитель. — В этом мире случайности никогда не бывают случайны.
Словно в подтверждение его слов из дымки медленно выплыл посох Бирканитры. Свечение тут же прекратилось — видимо, страж решил удалиться на безопасное расстояние.
— Ты куда меня приволок? — без предисловий набросился посох на Гарба.
Голос чара был скрипучим, как несмазанные дверные петли.
— В смысле? Я думал, это ты меня сюда вызвал, — гоблин на всякий случай сделал шаг назад, но посох и не думал вступать в драку.
— Ну, почему мне так не везет на держателей?! — горестно возопил чар, похрустывая древесиной. — Один другого тупее. Не сюда в Эфир, а туда в Рахэн-ди, дубина! Видишь, что они со мной делают?
— От дубины слышу, — обиделся Гарб, но взглянул на эфирную проекцию собеседника внимательней и схватился за голову.
Поверхность потрескалась, драгоценные камни при малейшем движении шатались, угрожая выпасть из пазов, а сам посох как будто высох и слегка уменьшился в размерах.
— Кто это тебя? — робко спросил шаман.
— Демоны, кто же еще, — жалобно хрустнул посох. — Они пьют жизненные силы всех, до кого дотянутся. Даже у меня, а я ведь не совсем живой! Делай что хочешь, но из Разлома вам нужно убираться и как можно скорее.
— Как это возможно? — ошеломленно выдохнул гоблин.
Чар хрипло раскашлялся в ответ.
— Ищите способ.
— Я про твое состояние.
— Ах, это! Моя маленькая шутка удалась, правда? Видел бы ты свою рожу! — расхохотался посох, снова принимая «здоровый» облик. — Я просто показал, что будет с вами очень скоро, если не послушаетесь.
Гарб обиженно насупился.
— Да ладно, чего ты? Весело же было! — примирительным тоном сказал чар. — Не дуйся. Меня, кстати, не дубиной зовут. Имя мне Гобмобом, будем знакомы. Если еще будешь звать, пользуйся им. Чтобы тебе было не так досадно, так и быть дам подсказку. Ищите старого знакомого, без него вам крышка.
— Ваше время… — некстати раздался голос хранителя границы.
— Еще хочешь? — взвился Гобмобом. — Мало было в прошлый раз? — добавил чар и умчался в сгущающийся туман.
Гарб покачал головой и… проснулся еще раз, уже в своей кровати.
***
— Хорош уже! — восклицание больно резануло шаману по ушам.
В следующее мгновение мозг разорвался на миллион осколков — это раздался аккорд лютни.
— …ну, будь ты человеком! — восклицание Михеля было адресовано Адинуку, который увлеченно подбирал музыку под свежесочиненную балладу, сидя в дальнем углу кровати.
— А ты затейник, послушник, — без промедления отозвался темный эльф, не переставая перебирать струны. — Человек из меня получится никудышный, как суп из древесных листьев.
— Из тебя и эльф так себе, — со стоном прервал молчание Гарб, ощупывая лоб в поисках места, которое бы болело меньше других. — Все, с демонами, даже знакомыми, больше ничего пить не буду.
Михель добродушно ухмыльнулся, а Адинук просто расцвел.
— Не нужно было психоводку пробова-а-ать, — чуть фальшиво пропел бард.
— Попроси Аггрха поставить тебе иголочки, — участливо посоветовал монах. — Голова враз пройдет.
— Да, — встрепенулся гоблин. — Уже утро? Нужно проверить, как там они.
Все тело нестерпимо чесалось. Кровать усеивали трупики причудливых крупных насекомых — по всем признакам кровососущих. Простыня рядом с ними была сплошь в черных точках. Смертные, кажется, пришлись кровопийцам не по вкусу. Бедолаг явно сначала безудержно выворачивало наизнанку, после чего их тут же навещал Кондратий. Гарб тяжело поднялся и заковылял к выходу.
На стук долго никто не открывал. Охранные заклинания на двери остались нетронутыми, но Гарба это совершенно не успокоило. Сняв ловушки, он толкнул тяжелую створку. В нос дохнуло тяжелым запахом перегара, смешанного с ароматом цветочных духов, каких-то благовоний и тухлятины. Дверь легко отворилась, явив взору храпящего на белоснежных простынях минотавра. Пират занимал добрую половину кровати: раскинув копыта и руки в разные стороны, он изображал гигантскую снежинку. Рядом никого не было.
Стоящий позади гоблина Михель осторожно отодвинул оторопевшего шамана и быстро осмотрел помещение.
— Нелюдно, — подтвердил монах.
— Будите минотавра и ищите потайные двери, — выглянул из-за спины Гарба темный эльф. — Можно еще за шнурочек осторожно подергать. Хотя лично мне кажется, что он тут для других целей повешен.
— Я почти уверен, что за него уже дергали, — сообщил Гарб, терзаемый смутными сомнениями.
Шаман подошел к кровати и похлопал минотавра по щеке.
— Вставай, соня!
Пират в ответ замычал нечто невразумительное и попытался повернуться на бок. На морде было написано, как ему сейчас паскудно.
— Хорош изображать умирающего лебедя! — не сдавался ловец духов. — Мне тоже плохо.
Сделав еще несколько попыток, Гарб вопросительно посмотрел на троу.
— Не так надо, — широко улыбнулся Адинук, достал лютню и запел:
Собрал пират весь вольный сброд, э-хей, э-хей!
Решил отправиться в поход, э-хей, э-хей!
Он был и молод, и горяч,
И не боялся неудач.
И прозвали парня Каввель — морской палач.
Его клинок врагов разил, э-хей, э-хей!
Любых отчаянных верзил, э-хей, э-хей!
Он не страшился никого
И даже черта самого!
И однажды вздернул он брата своего.
В один погожий славный день, э-хей, э-хей!
Его фрегат накрыла тень, э-хей, э-хей!
Удача, вроде, белый флаг
Какой-то выкинул моряк.
Но сказала дама “Подите прочь, сопляк!”
Добыча в руки шла сама, э-хей, э-хей!
Хоть отвалилася корма, э-хей, э-хей!
Пират орал, что было сил:
У всех прощения просил,
Но грозный бог на него кару наложил.
О том услышал бес морской, э-хей, э-хей!
Завыл, охваченный тоской, э-хей, э-хей!
Раздался очень жуткий скрип,
И тот пират на дне погиб.
Теперь никто не знает, где он кормит рыб.
С первым куплетом минотавр беспокойно зашевелился. С последним заревел и резво вскочил на ноги, едва не задев рогами не слишком высокий потолок.
— Якорь тебе в глотку! — застонал он, спустя мгновение скорчившись на полу и обхватив голову руками. — Не так все было.
— Не придирайся, — слегка поклонился троу, — это художественная обработка.
— Помнишь хоть что-то? — потрогал его за плечо Гарб.
— Помню! — страдальческое выражение на морде пирата на мгновение сменилось удивленным. — Я сон видел, вещий!
Гоблин припомнил свое состояние и посочувствовал Каввелю. Минотавр, похоже, тоже рискнул попробовать шеольный напиток.
— Поделишься? — полюбопытствовал Михель, простукивающий стены в поисках потайных ходов.
Пират, тяжело пыхтя, поднялся и фыркнул.
— Мне явился Торгарон, бог минотавров. Говорил, что дни мои сочтены и до превращения осталось мало времени. Спрашивал, что я собираюсь делать.
— А ты что? — осторожно поинтересовался гоблин.
— Что я? — переспросил Каввель. — Я чуть не бил себя копытом в грудь и клялся помогать тебе. Мы же выберемся из этой проклятой Бездны и освободим твою богиню? Да, капитан? — чуть не плача спросил могучий минотавр.
На его бычьей морде отражались все муки Ада.
— Ты ведь тоже клялся, что поможешь мне!
Видя отчаяние друга, Гарб не нашел ничего лучше, чем похлопать его по плечу. Зная, как рогатые гиганты относятся к обещаниям и клятвам, гоблин немного опасался, как может повести себя Каввель, если ему вдруг покажется, что Гарб собирается промедлить.
— Все будет хорошо. Видение посещало и меня.
— Кстати, о видениях. Мне привиделось, или у нас недостача в экипаже? — пират понемногу начал приходить в норму и сразу заметил неладное.
— Да, — коротко ответил Михель и издал торжествующий клич: стена в изголовье кровати отозвалось гулким глухим звуком.
— Как примитивно, — нахмурился Адинук, знающий толк в шпионаже. — Как-то даже слишком просто, как… отобрать ястреба у муравья.
— Не открывается, — разочарованно протянул Михель.
— Ну-ка подвинься, салага! — подошел Каввель, повернулся к стене спиной и со всей силы двинул по ней копытом.
Кусочки штукатурки брызнули во все стороны, обнажая багровую кирпичную кладку. Еще один удар пробил в стене дыру, а третий и четвертый расширили ее достаточно, чтобы можно было пролезть. В проломе царил непроглядный сумрак. Каввель запустил молнии на своей секире и попытался осветить ей пространство внутри. Темнота не рассеялась, зато сразу послышался приглушенный звук торопливо удаляющихся шагов.
— Лови! — крикнул Михель и первым бросился в погоню.
Вслед за ним в проем грациозно скользнул Адинук. Минотавр с гоблином пожали плечами: отверстие было слишком узким для их роста.
— Догонят, я думаю, — устало вздохнул Каввель и задержал взгляд на кожаном шнурке, увенчанным пушистой кисточкой и мирно висящим на стене у изголовья.
— Понавешают тут хвостов, — с внезапной злостью сказал он и что есть силы дернул за шнурок.
Гарб не успел его остановить.
***
— Мы тут одни! — радостно сообщил Адинук, быстро нагнав монаха.
— Должны управиться, — буркнул в ответ Михель, экономя дыхание.
Некоторое время оба молча бежали рядом. Бесконечные темные пустынные коридоры сменяли друг друга переходами, лесенками и изредка освещались факелами и светом из немногочисленных бойниц. Неуловимый шпион впереди не сбавлял темп, но постепенно компаньоны его нагоняли. Это стало ясно, когда громкость цоканья его копыт усилилась до грохота.
— Стой, отродье! — рявкнул монах, когда после очередного поворота увидел спину лазутчика.
То ли от неожиданности, то ли из-за пола, отполированного до блеска, преследуемый поскользнулся и не вписался в поворот. Бедняга вскрикнул и впечатался лицом в каменную кладку.
Легконогий Адинук добежал первым и натянул лук, целясь в медленно сползающее по стене тело.
Спустя секунду прибыл Михель и, тяжело дыша, с опаской приблизился к лежащему ничком гуманоиду.
— Говори, кто тебя послал и зачем! — потребовал монах, несильно постучав ногой по лежащему шпиону.
Тело содрогнулось и скрючилось, закрывая голову руками. Лазутчик явно ожидал, что на него обрушится град ударов.
— Не бейте, я все расскажу! — захныкал он.
В глаза сразу бросилась страшная худоба соглядатая. Его красная кожа на спине была исполосована многочисленными рубцами, а одежду заменяло какое-то рваное тряпье.
— Мих, — потрогал монаха за руку бард. — У него ошейник на шее.
— Сам вижу, — откликнулся Михель, преисполнившись сочувствием.
Он всегда недолюбливал рабовладельцев и переживал за угнетенных. Даже сейчас, когда рабом оказался жахани.
— Не бойся нас, — со всей серьезностью в голосе произнес монах. — Мы тебя не обидим.
Раб недоверчиво убрал руки, прикрывающие растрепанные курчавые волосы, и с надеждой приподнял голову.
— Смертные мои! — расплылся он в слабой редкозубой улыбке, светя фингалом под глазом.
— Муфад’ал нашелся! — не веря своим глазам, облегченно рассмеялся Михель. Как будто встреча со старым знакомым могла разом решить все проблемы.