Суккуба суккубе глаз не выцарапает, а и выцарапает, да не вытащит.
Пуутская пословица
Хиенна заметно напряглась и подалась вперед к ограждению ложи, пытаясь рассмотреть сюрприз.
— А, это всего лишь несколько пленных маров, — расслабленно откинулась она на спинку кресла.
— Заставят друг с другом биться? — поинтересовался Аггрх.
— Сразу видно профессионального гладиатора, — улыбнулась суккуба.
— Да, опыт у него богатый, — поежился Михель. — Нам обязательно на это смотреть?
Аггрх добродушно расхохотался.
— Это же твои заклятые враги! — дружески похлопал он монаха по плечу. — Или уже нет?
Михель холодно отстранился от орка.
— Мне не доставляет удовольствия смотреть, как причиняют боль другим. Особенно тем, кто не может ответить, — сказал он, отводя взгляд от ристалища.
Хиенна нежно провела ладонью по небритой щеке человека.
— Мир жесток, милый, — проворковала пуута, — но сейчас нет никакого способа отменить происходящее. К тому же эти другие, как ты их назвал, с огромным удовольствием и, совершенно не задумываясь, оторвали бы тебе и мне головы при первой возможности.
— Я знаю, — прошептал Михель, — и все же…
Договорить он не успел. В этот момент охранники вытолкали пленников на середину арены и распорядители сделали объявление:
— Не расходимся! У нас намечается необычное состязание, — громко обрадовал толпу зрителей Сомбун.
— Совершенно-совершенно верно, — подтвердил Таксин. — Вот прямо сейчас-сейчас нам сообщили, что принцессы пожелали сегодня лично-лично поучаствовать в избиении врагов.
— Быстрее, выше, сильнее? — спросил Сомбун.
— Почти-почти так, мой старый недруг, — откликнулся второй ведущий. — У кого за десять минут будет больше-больше убитых маров на счету, та и победит. Нам потеха, им удовольствие. В качестве приза — всенародная любовь, почет и уважение.
Публика одобрительно зашумела, а Хиенна поменялась в лице. Злорадная ухмылка Мерилит на противоположной трибуне не оставляла сомнений, что вся затея — ее рук дело.
— Чтоб тебя, — буркнула Хиенна, вставая.
— Ты ведь не будешь?.. — с мольбой протянул руку к суккубе Михель.
— Буду, иначе народ во мне разочаруется, — вздохнула принцесса и поспешно направилась к выходу. — Всем сидеть здесь. Только тут безопасно.
Ее примеру последовала и Мерилит. Сестры вышли с противоположных концов арены и, не спеша, направились друг к другу.
От обеих было не отвести взгляд: облегающие одеяния, вероятно, специального кроя для состязаний — из красной кожи у Хиенны и из черной у Мерилит, выгодно подчеркивали стройные фигуры. Первая наследница предпочла собрать волосы в пучок. Вторая заплела их в косу. Обе держали в руках свернутые бичи и были настроены более чем решительно.
— Кто-нибудь обращал внимание, что из всех демонов только суккубы и инкубы имеют внешность, привлекательную для обитателей нашего мира? — вдруг спросил Адинук.
— Ну да, — отозвался Антонио. — А ты это к чему?
— Да так, — мечтательным тоном ответил бард. — Есть легенда, что все демоны были прокляты и обречены на уродство этим проклятием, и только род суккуб такая судьба миновала. К чему бы это?
— Жахани, наверное, тоже, — добавил Гарб, глядя на испуганных пленников, сбившихся в кучку чуть поодаль от выясняющих отношения сестер.
Большинство из дьяволов могло бы сойти за высокорослых эльфов, если бы не рожки, темные глаза с вариациями от обсидианового-черного до темно-серого и инфернальные черты лица, неуловимым образом портящие их миловидность.
— Можно Муфад’ала об этом спросить, — сказал Бурбалка. — Их же считают падшими селестиалами, а некоторые даже богами, лишенными могущества. Наверное, они и облик со времен падения не сильно изменили. Вот пууты — дело другое.
— К-к-стати, о М-м-муфад’але, — слегка заикаясь от волнения, произнес Михель. — Это не он т-т-там внизу?
Все дружно перевели взгляды на пленников и обомлели. Действительно, в толпе обреченных на уничтожение стоял, затравленно озираясь, старый знакомец. Он также поднял глаза кверху и разглядел в ложе компаньонов.
— Спасите меня, ради всего нечестивого! — услышал каждый в своей голове голос жахани, который в этот момент молитвенно сложил руки и протянул их в сторону смертных.
Странные жесты раба не ускользнули от внимания охраны, состоящей из импов, которая легонько, чтобы не попортить шкуру раньше времени, потыкала в возмутителя спокойствия длинными копьями. В свою очередь это привлекло внимание Хиенны. Когда она увидела Муфад’ала неподалеку от себя, ее лицо исказилось гневом. Зрители смекнули, что назревает преждевременная драка между наследницами, и притихли.
— Когда я стану королевой, — процедила Хиенна сквозь зубы, — надо будет принять какой-нибудь дурацкий закон и заставить тебя его соблюдать, чтобы ты больше не лазила по чужим спальням!
Компаньоны на трибуне физически не должны были услышать эту реплику, произнесенную так далеко от них, но все же услышали, как и большая часть зрителей. Надо отдать пуутским строителям должное: акустика в чаше арены была просто изумительной. Не иначе для того, чтобы никто не упустил ни малейшей подробности.
— Не когда, а если, дорогая родственница, — не менее недружелюбно ответила Мерилит с гадкой усмешкой. — Думала, простого заклинания будет достаточно, чтобы спрятать от меня мою добычу?
— На нем мой ошейник, — парировала Хиенна. — Теперь это мой раб!
— Вот и прекрасно, — притворно согласилась Мерилит. — Значит, тебе и кнут в холеные ручки. Снеси ему голову, и у тебя сразу будет фора в одного мара.
Громко зааплодировала ложа, в которой сидели приспешники дочери Меридианы.
Остальные зрители не разделили восторга: местные обычаи велели уважать право собственности, а только что выяснилось, что старшая наследница вытерла о них ноги. Угроза Хиенны тоже вызвала бурю эмоций. Само слово «закон» показалось зрителям омерзительным, но изощренность наказания для родной сестры большинству пришлась по вкусу. Публика начала перешептываться, обсуждая услышанное. Несколько сотен тысяч демонических шепотков одновременно пробирали до мороза по коже.
— Что же ты медлишь, сестрица? — продолжила саркастически подначивать Мерилит. — Нам его жалко? Ах, да. Мы же всегда были слишком добренькими. Лучше отдай трон мне, забирай своих лакеев, рабов — кого хочешь — и проваливай из Рахэн-ди, как уже однажды сделала.
Хиенна стояла, стиснув в кулаке кнут. Она казалась сжатой гномьей пружиной, готовой полностью развернуться и обрушиться на врагов всей своей мощью. Кнут в ее руках вспыхнул и снова погас. Пуута обернулась к своей ложе в поисках поддержки. Ее глаза встретились с молящими взглядами компаньонов.
— Не надо, — прошептал одними губами Гарб, сжимая в лапах посох.
— Ради дружбы, — выкрикнул Антонио, испугавшись собственной смелости.
— Ради себя, — громко добавил Адинук.
— Ради нас, — оскалил клыки Аггрх.
— Поступи правильно, — послал воздушный поцелуй Михель.
Хиенна отвернулась и посмотрела на кучку дрожащих маров.
— Извините, что прерываю нелегкий моральный выбор, моя госпожа, — раздался у нее в голове голос Муфад’ала, — но вынужден напомнить, что я еще могу понадобиться вам для решения некоторых насущных проблем.
Вторая наследница озорно тряхнула гривой рыжих волос и повернулась к сестре.
— Раб, ты свободен, — смакуя каждое слово, сказала она, не глядя на Муфад’ала, и щелкнула пальцами правой руки.
Кольцо на шее мара тускло мигнуло и открылось с тихим щелчком, прозвучавшим на все ристалище громче удара в набат. Первым движением дьявол сорвал и отбросил от себя подальше ненавистный символ рабства, а вторым открыл портал, шагнул в него и был таков.
— Что ты натворила, идиотка?! — завопила Мерилит, хватаясь за голову. — Он теперь знает расположение этого слоя.
— Это вряд ли, — улыбнулась рыжеволосая. — Рахэн-ди стирает память всем, кто его покидает не через главный выход.
В толпе зрителей началось движение. Некоторые начали выкрикивать оскорбления в сторону Хиенны, но большая часть захлопала в ладоши или щупальца, громко шлепая присосками, посчитав произошедшее тактической хитростью.
Хиенна не стала разочаровывать поклонников, невинно улыбнулась, и взмахнула вспыхнувшим кнутом. Хлесткий удар разом обезглавил двоих пленников. Их головы еще падали, а Мерилит уже вышла из ступора и взмахнула своим оружием, стараясь догнать сестру в страшном состязании. Пленники заверещали и попытались отсрочить неизбежное, уворачиваясь от кнутов. Однако пылающие наконечники настигали одного из несчастных при каждом взмахе. Бедняги не могли вырваться за границы, очерченные смертоносными копьями стражи, и гибли один за другим.
Михель разочарованно отвернулся, не в силах смотреть на хладнокровное истребление жахани. Аггрх напротив с большим интересом следил за происходящим. Остальные наблюдали с разной степенью равнодушия.
Лишь Гарб в целом поддерживал монаха, вспомнив о доброте и милосердии своей богини. С другой стороны, его гоблинская натура давала о себе знать. Шаман внезапно испытал странное приятное чувство, находясь в безопасности и глядя при этом на страдания чужаков.
— Так нельзя! — напомнил он себе, но чувство не только никуда не делось, но и попыталось стать сильнее.
Гарб нахмурился и попытался изгнать из себя недостойное жреца Бирканитры переживание. Пока гобхат терзался внутренними противоречиями, состязание закончилось.
— Что ж, у нас, кажется, есть победительница! — возвестил Сомбун, когда последний пленник упал, обагрив кровью арену. — Итак, с перевесом в одну голову победила прекрасная принцесса Хиенна. Ваши аплодисменты!
Зрители устроили Хиенне овацию, и принялись освистывать ее соперницу.
— Еще увидимся! — злобно фыркнула Мерилит, в спешке покидая площадку под градом насмешек. — Дура набитая.
***
— Ну, не дуйся, лапочка, — Хиенна ластилась к монаху, сидящему со скрещенными ногами на ковре в ее комнате и старательно делающему вид, что медитирует. — Они бы все равно не выжили.
— Оставь ты этого святошу, — добродушно посоветовал Аггрх и широко зевнул, клацнув клыками. — Поцелуй лучше меня.
— Поцелуй суккубы смертелен, дурачок, — грустно улыбнулась Хиенна.
Михель на долю секунды открыл глаза, метнул на орка неприязненный взгляд, но ничего не сказал и снова вернулся к самосозерцанию. «Так вот в чем дело!» — осенило монаха.
— Как она все-таки смогла проникнуть в твои покои? — встревоженно спросил Гарб. — Я лично устанавливал охранные заклятия в дополнение к твоим.
— Мне кажется, — печально произнесла Хиенна, отвлекшись от попыток достучаться до смертного, — он сам к ней вышел. Ну, не могла она сюда попасть, не наследив.
— Может, это тот хмырь, который мастер порталов? — предположил Бурбалка, на всякий случай оглядываясь. — Кинул сюда окно, втащил рогатого прямо на стадион. И по времени все сходится.
— Нет, — покачала головой принцесса. — Ты сам-то чувствуешь возмущения?
— Не чувствую, — признался Антонио. — А может, он так силен в маскировке?
Хиенна тяжело вздохнула и погладила спину Михеля.
— Этот мар не так прост, как кажется, — сказала она. — Он древнее меня в разы. Думаете, все произошедшее — случайность? Нет, я уверена, он прикидывался таким невезунчиком, все заранее просчитал и обвел всех вокруг пальца. Меня, вас и даже мою сестру. Сейчас он на свободе и, скорее всего, уже дома.
— Не сходится, — усомнился Гарб, потирая нос. — Наша встреча с ним изначально носила случайный характер. И он не мог предвидеть твое появление в Эльжахиме, да и свое попадание в Рахэн-ди тем более. К тому же тут еще и я посохом добавил неразберихи. И вообще, почему он не сбежал еще тогда, когда Михель снял с него ошейник?
— Он не мог, пока владелица ошейника не дала ему свободу, — скривила губы принцесса. — Может, он и не предвидел все, только это точно не помешало ему обратить ход событий себе на пользу. В любом случае не удивлюсь, если тут в ближайшее время появится целая армия маров. Ударить в самое сердце Бездны — да это сиреневая мечта любого аршидука! Шестеро из правителей девяти кругов способны превратить этот слой в новый круг Эльжахима и объединить его со своим, заметно прибавив в могуществе. Представляете, как нарушится расстановка сил в обитаемых мирах, если у маров появится такой плацдарм? Я поступила безрассудно, поддавшись на ваши уговоры, так что вторжение будет на вашей совести, если что.
Все ненадолго задумались, попытавшись представить себе размеры грозящего бедствия.
— А давайте-ка лучше спать завалимся! — неожиданно предложил Адинук. — Завтра тяжелый день, лучше его встретить во всеоружии, как метель встречают мороженым.
— Спите, а я подежурю, — позевывая, заявила суккуба. — Только я в состоянии не пустить сюда мою сестрицу и ее прихвостней.
— Об этом не беспокойся, — сладко потянулся эльф, хрустнув в конце суставами. — Можно тебя на секундочку?
Суккуба подошла к Адинуку, и бард что-то горячо зашептал ей на ухо. Выражение лица пууты сменялось с удивленного на озорное.
— Да, мой сладкий, — сказала в конце она. — Думаю, этого хватит.
Эльф вместе с принцессой поднялись и вместе вышли за дверь.
— Что? Что они там задумали? — заволновался Аггрх.
— Сходи, проверь, — сонно посоветовал Антонио, уже успевший удобно свернуться калачиком на матрасе в укромном уголке покоев. — Тебе понравится.
— Сомневаюсь, — проворчал орк, тоже устраиваясь поудобнее. — Знаю я их штучки. Особенно этого остроухого. Намешает своих порошочков, а потом шагу ни ступи, чтобы не бабахнуло.
— Вот и правильно, — нравоучительно поднял указательный палец Гарб. — Друзьям надо доверять.
— Понять бы еще, кто точно друзья, — пробормотал орк. — Один рогатый сейчас претендует на это звание только с большой натяжкой, а второго как ни натягивай…
Гарб посмотрел на засыпающего орка, но ничего не сказал, хотя в его собственных глазах застыла тоска. Минут через пять вернулись Хиенна и Адинук. Оба хихикали, как два школьника, подложившие колючку на стул учителю и ожидающие, когда тот наконец усядется.
Шаман вопросительно посмотрел на них. Хиенна поднесла раскрытую ладонь к уху, намекая на сон. Гарб кивнул и последовал примеру остальных.
Погашенный свет не давал полной темноты. В отблесках уличных костров и голубоватого свечения факелов, пляшущих на стене причудливыми силуэтами, виднелась прямая, как стрела, спина Михеля. Монах дождался, пока дыхание у остальных станет ровным, тихо поднялся и вышел прямо сквозь стену, оставив все охранные заклятия совершенно не тронутыми.