До линьки заживет.
Пуутская поговорка
Ночь прошла на удивление тихо. В двери никто не ломился, порталов не открывал, смертных похитить не пытался. Вечный шум палаточного лагеря за окном давно уже стал привычным, и на него внимания не обращали. Утомленные переживаниями и тренировками компаньоны спали как убитые.
Первым проснулся Аггрх. Орк привык вставать рано и упражняться с мечом на рассвете. И хоть рассвет здесь не был похож на лумейский, воин просто не желал изменять привычке. Утренний ритуал включал и посещение отхожего места, от которого раннюю пташку отделял длинный коридор за дверью. Стараясь не разбудить никого из спящих, зеленокожий тихонько поднялся и на цыпочках прокрался к двери.
Защитные заклинания не действовали на тех, кто хотел выйти, поэтому орк спокойно отодвинул массивную кованую щеколду и беспрепятственно выскользнул в коридор. Зов природы был в это утро на редкость силен, поэтому Аггрх, не разбирая дороги, помчался к клозету.
Истошный визг заставил всех остальных компаньонов повскакивать со своих спальных мест вместе с доброй половиной пуутского палаточного лагеря.
— Защищайтесь! — заорали демоны, натыкаясь в суматохе друг на друга. — На нас напали мары!
— Бей маров! — свирепо рычали другие, топорща шипы и размахивая во все стороны когтями.
Первой вскинулась Хиенна. Она стремглав бросилась к двери, за ней метнулся Адинук. Гарб запоздало схватился за посох, а Антонио только сонно приподнял голову с подушки.
— Что там опять? — недовольно пробурчал он.
Интенсивность визга постепенно уменьшалась, сменившись на секунду гробовой тишиной и взрывом хохота через мгновение.
Гарб осторожно выглянул в коридор и не смог сдержать улыбку.
В сумраке дальнего конца коридора смутно угадывалось шесть подвешенных к потолку фигур разной степени шипастости и рогатости, обмотанных паутиной. На потолочной балке рядом с ними восседало огромное темное паучье тело, сноровисто заворачивающее в шелковистый кокон очередную жертву. Судя по отчаянно болтающимся в воздухе сапогам, их обладателем являлся Аггрх, а глухое мычание свидетельствовало об уже заткнутом рте горемыки.
— Он боится пауков? — пытаясь больше не смеяться, спросила Хиенна.
— До жути, — подтвердил эльф, и снова согнулся пополам, не в силах сдерживать смех. — Отпусти уже его, маленькая, это свой. Забыла, что ли?
Милена нехотя начала разворачивать кокон, выпуская добычу. Аггрх коснулся пола и, дико вращая глазами и размахивая руками, понесся в сторону клозета, начисто забыв про валяющийся на полу меч.
— После этой «жути» он будет бояться их еще больше, — протиснулся вслед за Гарбом ехидно ухмыляющийся Бурбалка, успевший застать финальную сцену.
— Твоя питомица подросла, — присвистнул Гарб, глядя на арахниду. — Так должно быть или это опять шутки адских миров?
— Хорошо кушает, наверное, — загадочно улыбнулся своим мыслям эльф.
Паучиха действительно выглядела иначе. Теперь она была крупнее, чем во время ее первой встречи с компаньонами в заброшенном храме. Передние конечности превратились в настоящие клешни, хелицеры стали толще, а остальные ноги заканчивались не прежними лапками, а вполне острыми когтями, с виду способными разорвать любую броню, как бумажку.
Шум за крепостной стеной тем временем немного поутих. Пууты наконец сообразили, что непосредственной опасности нет. На всякий случай они добили раненых, чтобы никто не уполз обиженным, и разбрелись по своим делам, спокойно обсуждая происшествие. Пускай, дескать, стража разбирается — это ее дело.
— Вам смешно, — донесся обиженный голос орка из уборной, — а мне теперь портки надо чем-то отмывать, а воды тут нет.
Милена при этих словах воздела клешни к небу, изображая раскаяние. Затем арахнида проворно спустилась вниз и засеменила к Адинуку. Подобравшись к хозяину, она боднула его головой в бок. Эльф почесал паучиху, и она заскребла лапами по полу от удовольствия. Раздавшийся при этом скрежет заставил подобраться даже Гарба. Затем Милена требовательно потянула барда за полу куртки, указывая клешней на подвешенных под потолком.
— Она тебя признала в новом облике? — поинтересовался Гарб, разглядывая коконы.
— А то! Питомцы любят нас не за цвет кожи, а как лисы любят креветок, — ответил Адинук и добавил, обращаясь к паучихе. — Кого поймала, малышка? Хвастайся уже!
«Малышка», у которой лапы доставали до противоположных стен коридора, бойко поползла обратно и опустила всех пленников на пол. Компаньоны подошли ближе, и арахнида начала освобождать головы от паутины.
Первым оказался обычный дворцовый уборщик. Маленький имп смотрел стеклянными глазами в пространство, не замечая никого вокруг. На его уродливом лице застыла глупая улыбка.
— У Паука-отступника три ядовитых железы, — радостно сообщил эльф. — Яд из одной парализует жертв, из второй — убивает на месте.
— А из третьей? — раздался взволнованный голос из клозета.
— Из третьей превращает в покорного раба, — услужливо ответил Адинук. — Остаток жизни придется провести, защищая потомство прелестницы, у которой такая железа уже выросла. Она как раз набухает перед сезоном размножения. К счастью, охранять маленьких паучков придется недолго. Они быстро вырастут и съедят своего защитника. Из милосердия не иначе, боль-то при этом нарастает с каждым днем, а чувствительность не исчезает. Теряется только чувство реальности.
В туалете раздался сдавленный стон и звук ревущего пламени — сработал смыв.
— Впечатлительный он какой-то, — буднично заметил Антонио, посмеиваясь исключительно про себя.
Второй, третий и четвертый импы-прислужники тоже не подавали признаков жизни, находясь в коматозном состоянии.
— Тут ничего интересного, если не считать вон того — явно шпионил на сестричку. Все равно спит, так что давайте остальных посмотрим, — предложила Хиенна, с любопытством взирая на оставшиеся коконы.
Тела в них были крупнее и выглядели многообещающе.
Милена посмотрела на хозяина и, получив одобрительный кивок, освободила от паутины голову из пятого свертка.
— Ты ж мой сладкий! — с напускной нежностью всплеснула руками Хиенна. — Крутился рядом с моими покоями среди ночи, а в гости не зашел. Как же так?
— Этот инкуб вчера присутствовал в ложе вместе с Мерилит, — почти не удивился Гарб. — Можно сделать вывод, что он тут осуществлял разведывательную или диверсионную деятельность. Так?
Инкуб испуганно моргнул, опасливо глядя на посох, затем пошарил глазами вокруг, словно искал кого-то, но ничего не сказал и обессиленно прикрыл веки.
— На этих, наверное, не так сильно действует, — объяснил Адинук, — но все равно парализует надолго.
— Давайте смотреть шестого! — суккуба от нетерпения привстала на цыпочки и стучала друг о друга подушечками пальцев.
Милена осторожно разрезала кокон, положив содержимое на пол. Из разрезанной паутины немедленно хлынула темная кровь. Тело внутри издало хриплый стон.
— Михель! — бросился к лежащему Гарб, на ходу пытаясь нашарить на поясе склянку с каким-нибудь из своих целебных зелий.
Монах лежал ничком, и жизнь медленно покидала его тело. В боку несчастного зияла широкая рваная рана, которую он зажимал рукой. Паучиха подползла ближе.
— Назад, мерзкая тварь! — бросилась на нее Хиенна.
Милена обиженно защелкала хелицерами и забралась по стене под потолок.
— Хороший мой, как ты? — пуута склонилась над парнем и нежно провела рукой по его волосам.
Виски у бедняги были припорошены серебром. Михель захрипел и слабо пошевелил левой рукой.
— А на человеков этот яд вообще не действует, что ли? — почесал затылок Адинук. — Миленочка, это ведь не ты его так?
Арахнида затараторила на своем паучьем языке, пока Хиенна и Гарб пытались помочь раненому. Эльф мрачнел все больше с каждым щелчком.
— Что она говорит? — спросил Бурбалка, стиснув руки так, что пальцы покраснели.
— Он приполз под утро уже в таком состоянии. Малышка завернула его в кокон и прижала рану, чтобы кровь не так сильно текла, а тут Аггрх вышел как раз. Я ее просил всех ловить, вот она и…
Из уборной высунулась голова орка. Волосы на ней были слегка подпалены. Увидев тело Михеля, зеленокожий грязно выругался.
— Жить будет? — спросил воин с надеждой, хотя знал наверняка, что после таких страшных ранений люди обычно не выживают.
— Пока сложно сказать, — покачал головой Гарб, вовсю колдуя над рассеченной плотью. — У него еще и рука, кажется, сломана.
Кровь запеклась, но рана все равно выглядела паршиво. Лицо парня выглядело белее простыней в покоях Хиенны, а в уголке рта виднелся розовый пузырек, уменьшавшийся и надувавшийся с каждым вздохом. Дыхание было хриплым и слабым. Михель умирал.
— Вылечи его! — потребовал Аггрх, обращаясь к Хиенне. — Ты можешь!
Суккуба подняла на него глаза, полные слез.
— Я не смогу сражаться…
Однако, судя по решительному шагу к умирающему, возможный проигрыш страшил ее куда меньше, чем смерть Михеля.
— Нужна Дэ? Бери! — Аггрх рванул рубашку, обнажая мускулистую грудь. — Он нужнее там на арене, чем я.
— Мою тоже бери! — подхватился Антонио, приблизившись к раненому.
Хиенна переводила взгляд от одного смертного к другому, не решаясь остановиться на ком-то надолго.
— Нам понадобятся все силы в бою, — сказала пуута. — Если я ослаблю любого из вас, мы проиграем. И я просто… не могу. Вы знаете почему.
— Придется из кого-то взять, — насупился орк. — Выбирай, не тяни!
— А вот из этих нельзя? — махнул рукой в сторону коконов бард.
Хиенна скривилась так, что сразу стало понятно — нельзя.
Аггрх сделал шаг к Хиенне, заставив ту непроизвольно попятиться. Сцена слишком походила на то, что случилось на привале, а в мотивах тогдашнего поступка орка суккуба до сих пор не разобралась. Адинук поднял руку и уперся открытой ладонью в голую грудь орка, не давая зеленокожему пройти дальше.
— Из вас обоих уже недавно выкачали почти все жизненные силы, — серьезно произнес бард. — Вас просто не хватит, да и Хиенна, кажется, против.
— Можно от меня брать, от меня в драке все равно толку мало, — поспешил встрять Антонио.
Суккуба покачала головой.
— Ты не понимаешь своей силы, мой сладкий. Кроме тебя, нам нечем ответить мастеру порталов.
— Тогда все-таки я, — подал голос Аггрх, оскалив клыки в улыбке. — Моим оружием шкуру демонов все равно не пробьешь.
— Повторяю, — возразил Адинук, — не хватит тебя. К чему напрасные жертвы? Хиенна, бери от меня. С луком на короткой дистанции много не навоюешь, а в рукопашной я не силен, как рыба не сильна в каллиграфии.
Избороздившие лоб демонессы морщины разгладились.
— Будь по-твоему, — согласилась Хиенна и потянула барда за собой в комнату, напоследок оглянувшись на неподвижное тело Михеля. — Гарб, дорогуша, не дай ему умереть. Я скоро.
Гоблин даже не посмотрел в ее сторону, сосредоточенно смешивая содержимое трех пузырьков и осторожно проверяя получившуюся смесь на вкус. Его лапы-то увеличились, а склянки остались прежнего размера, требуя повышенной осторожности при работе, и все время норовили выскользнуть.
Аггрх и Антонио стояли, не в состоянии ничем помочь. Бурбалка утирал слезы, а орк тихо рычал и скалил клыки, злясь на Михеля.
— Вот ведь дуралей, — вполголоса сказал зеленокожий.
Минут через десять суккуба вернулась и быстрым шагом подошла к лежащему монаху. Старания Гарба не прошли даром: края раны стянулись и кровотечение остановилось. Тем не менее человек все еще был без сознания. Хиенна решительно оттеснила ловца духов плечиком и улеглась на холодный пол прямо рядом с Михелем.
Компаньоны стояли и молча смотрели на акт целительства. Через пару минут парень застонал уже без хрипов, а спустя минуту распахнул глаза. Рана полностью затянулась, оставив на теле только еще один уродливый шрам. Михель вздрогнул и испуганно посмотрел на лежащую рядом Хиенну. Девушка тяжело дышала, по ее лицу градом катился пот, но в полуприкрытых глазах читалось облегчение.
— Простите меня, — срывающимся голосом сказал мужчина. — Я думал, у меня получится.
— Дурак! — прорычала Хиенна, убедившись в хорошем самочувствии пациента, и замолотила кулачками по его груди. — Идиот! Сволочь! Скотина! Ненавижу тебя!
— Кости только не ломай опять, пожалуйста! — попросил он жалобно, и суккуба застыла с занесенной рукой, а потом без сил упала на грудь монаха, сотрясаясь в рыданиях.
Михель нежно обнял девушку и принялся гладить по волосам.
— Обо мне можете не беспокоится, — донесся до компаньонов слабый шепот Адинука из покоев Хиенны. — Я в порядке, как замок из песка на пляже во время прилива.
Гарб расслабленно выдохнул, остальные последовали его примеру.
***
До начала второй фазы турнира оставалось не больше часа. За окнами толпа уже вовсю спешила занять места на трибунах.
— Так, мальчики, — начала Хиенна, — предстоит нелегкое дело. Не буду обещать, что все получится. На кону наши жизни, и в случае проигрыша не пощадят даже тех, кто добровольно сложит оружие. Если победим, у вас всегда будет высокопоставленный друг в нижних планах, а это само по себе награда. И без подарков тоже не уйдете.
— От твоих подарков, дорогая, у меня голова до сих пор кругом, — прошептал с кровати обессиленный бард, облизывая пересохшие губы.
Хиенна послала эльфу воздушный поцелуй, а Михель метнул на него взгляд, полный отнюдь не благодарности за свое спасение.
— Кое-кто, — сказала она, глядя на потупившего глаза монаха, — облегчил нам задачу, забив декнумкана насмерть кулаками, а потом совершенно бездарно напоролся на коготь телохранителя Мерилит.
— Хорошо хоть коготь не был ядовитым, — буркнул Аггрх, дружески стискивая плечо монаха.
Последний ловко выскользнул из железной хватки орка и на всякий случай сделал шаг в сторону.
— Да виноват я, виноват, — пробормотал парень. — Может, хватит уже?
Хиенна возмущенно топнула ножкой.
— Тебя не учили не перебивать старших? — улыбнулась она. — Мерилит я беру на себя, остальным придется заняться мелэнь, карсунами и приятелями моей сестрицы.
Аггрх потеребил рукоять меча и вытащил его из ножен.
— Мое оружие здесь не поможет, — мрачно сказал орк.
— Да, — охотно согласилась с ним суккуба, подошла к дальней стене и нажала на видимую ей одной кнопку.
Стена разверзлась, открывая за собой огромный темный шкаф. На потолке тут же вспыхнули яркие голубые огоньки, дававшие достаточно света, чтобы рассмотреть богатство его содержимого. В глубине на вешалках угадывались сотни платьев разных фасонов и расцветок. Справа ближе ко входу находился стенд с оружием и доспехами.
— Латы я вам не подберу, конечно, — с сожалением произнесла Хиенна, — а вот пара мечей найдется.
Аггрх вошел в шкаф, завороженно глядя на два клинка, выставленных как будто специально для него на видное место. Темный металл притягивал матовой поверхностью, испещренной сложным узором из прожилок более светлого материала. Пара крупных рубинов на гардах завершала образ по-настоящему дорогого оружия. Один из мечей был короче второго, намекая размерами на вспомогательную роль.
— Это моего брата, — сказала суккуба. — Он бы возражал, если бы я его оружие преподнесла в дар смертному, но сейчас он не с нами и ничего не скажет.
С этими словами пуута жестом пригласила орка взять мечи. Аггрх потянулся к клинкам, благоговейно взял их в руки.
— Легкие! — с удивлением воскликнул зеленокожий, сделав пару взмахов и выпадов. — И заточка полуторная.
В целом орк остался доволен качеством, хотя руки еще не привыкли именно к этим клинкам.
— Любую шкуру пробьешь, — пообещала Хиенна. — Зачарованные доспехи тоже хорошо протыкаются. Пользуйся с удовольствием.
Аггрх вышел из шкафа, прихватив заодно и кожаную перевязь с ножнами для обоих мечей. Ножны, судя по замысловатой рунной вязи на них, тоже были не простыми.
— Мечи в них всегда острые, можно не точить, — пояснила суккуба.
Свирепая физиономия Аггрха светилась довольством, не обещая врагам ничего хорошего.
— Теперь ты, Антонио, — поманила Хиенна Бурбалку.
Бывший призрак послушно вошел в шкаф.
— Эта вещичка прямо создана для тебя, — подмигнула парню пуута, протягивая продолговатую трубку с несколькими отверстиями в корпусе.
— А че это за фиговина? — простодушно спросил Антонио, повертев предмет в руках. — На дудку похоже, а я-то типа ваще не музыкант. Может, лучше ножичек какой?
— Ты смешной, — улыбнулась Хиенна. — На этой «дудочке» и правда можно сыграть ради музыки. Но это все равно, что пользоваться двуручным мечом вместо вилки за завтраком. Называется она «Кунчесахайсухей». Можно просто Кунче.
Бурбалка нахмурил брови, и осмотрел дудку со всех сторон.
— Ключ от Бездны, говоришь? И че он умеет?
— На арене попробуешь, — еще раз подмигнула Хиенна. — Она сама играет — мелодия для каждого разная, но всякий раз получается довольно весело.
Гарб тяжело вздохнул, чем привлек внимание пууты.
— А ты что же, думаешь, что уйдешь без подарка, сахарный мой? — раздался смешок из глубин шкафа. — Погоди-ка…
Хиенна вышла наружу со свертком в руках.
— Эти вещи копились у меня долгие годы, — ослепительно улыбнулась она гоблину. — Пришла пора почистить кладовую от хлама.
Гарб получил сверток и развернул его. Мантия из ткани глубокого синего цвета с непонятными золотыми закорючками, разбросанными по всей поверхности, ощущалась в лапах, как что-то воздушное и невесомое. Магические чувства шамана как будто сошли с ума. Одеяние источало чудовищную по силе волшебную ауру.
— Если бы я не был сейчас в Бездне, я бы попросил меня ущипнуть, — растерянно сказал ловец духов.
Его желтые кошачьи глаза с вертикальными значками часто-часто моргали от удивления.
— Надевай, надевай! — подбодрила его Хиенна. — Мне такая деталь гардероба не пригодится. Да и цвет с фасоном совсем не мои, а тебе в самый раз.
Мантия действительно пришлась впору, словно ее шили специально для подросшего Гарба.
— Как ощущения? — с хитринкой в голосе поинтересовалась принцесса.
— Божественно, — искренне ответил гоблин, ощутив необычайный прилив сил, как физических — вся накопленная за путешествие усталость испарилась — так и магических.
— Не удивлена, — хмыкнула Хиенна. — По легенде, вещичку давным-давно сотворила одна богиня. Она подарила ее подруге, та оказалась рассеянной… В общем со временем, меняя хозяев, этот чар попал в нашу семью. Для меня — вещь совершенно бесполезная. Она раскрывает свои свойства только тем, кто наделен божественной искрой.
— Богиня? — переспросил Михель, прервав медитацию по такому важному случаю.
— Да, а что? — не поняла суккуба. — Я не знаю ее имени. А вот ее подругу-растяпу звали как-то на Б. Бирка… или Бурка…
— Бирканитра! — восхищенно воскликнул Гарб. — Это судьба.
— То посох потеряет, то одежку, — хмыкнул Аггрх, — а нам теперь ходи собирай это все.