Есть преступления, за которые не берут даже в ад, а есть подвиги, после которых не пускают в рай.
Трактат о мироустройстве
Два шамана негромко беседовали, обмениваясь новостями, а Каввель чуть поодаль размахивал лабрисом, отрабатывая удары. Минотавр прислушивался к разговору, но особо не встревал.
— Значит, ты продирался за тенью Аина всю дорогу от Лумеи? Не может быть! — не поверил своим ушам Гарб.
— А какой мне смысл говорить неправду? — после смерти Рэкс стал значительно спокойнее.
При жизни любое сомнение в его правоте привело бы к рыданиям и последующему самопроизвольному стихийному выбросу. За это племя орков, где молодой полуорк занимался шаманским ремеслом, за глаза даже прозвало его плаксой.
— Мне просто трудно такое вообразить, — на всякий случай поспешил успокоить коллегу Гарб. — Путешествие сквозь всю вселенную через прорехи в пространстве, созданные тенью…
— Я и сам, признаться, не сразу сообразил, куда мы мчимся, — смущенно ответил дух сына Аггрха. — Только здесь не успел ее… его догнать.
Каввель сделал чуть более сильный выпад, чем следовало, и едва не упал из-за силы инерции. В Шеоле все весило значительно меньше.
— Тут его уже Гарб догнал, — усмехнулся гигант. — Дубиной по лбу. Можно сказать, двух акул одним гарпуном. Спасибо тебе, дружище! Если я чего и боялся в жизни, так это призрака брата после смерти. И за Минору спасибо!
Гоблин смущенно пошаркал ногой.
— Не буду обманывать, — сказал он. — Я спасал в первую очередь себя, хотя, конечно, очень рад, что получилось и с тобой.
— Ты, малыш, растешь, — заметил Каввель. — Когда мы повстречались, ты бы юлил, но никогда бы не сказал такого. Только ты даже себе не признаешься, что уже научился рисковать жизнью ради других.
— Я это еще там на Лумее заметил, — улыбнулся призрачными губами дух полуорка.
— Скажи мне, Рэкс, а почему ты не в Шамбалыне? — спохватился Гарб. — Разве не туда попадают праведные орки после смерти?
— Это немного грустная история, — скривился плакса, и его тонкий силуэт пошел рябью. — Одноглазый на своем суде посчитал, что я мало того что полукровка, так еще и умер позорно для порядочного орка — не в бою, а от истощения. Вот меня и прогнали. В других богов я не верил, и они мной не заинтересовались. Демоны с дьяволами тоже почему-то побрезговали. Наверное, я им невкусным показался. Сунулся, правда, один охотничек, получил от меня на орехи. В общем попал я прямиком в Шеол. Наловчился тут истреблять всякую нечисть. Она и запасы мои пополняет, и пользу я так, наверное, приношу. Дальше вы знаете.
Гарб попытался осмыслить сказанное, потому что в его голове созрела новая картина мироустройства, не вписывающаяся в привычные представления обитателей Лумеи о вселенной.
— Так что нам делать с Бурбалкой? — обратился он к обоим собеседникам.
— А он теперь кто или что? — уточнил Рэкс.
— Вроде как стал тенью, а вроде, и не совсем, — задумчиво протянул гоблин.
— Если считать его простой тенью, то у меня найдется управа.
— Подождем, — ответил шаман. — Он ведь сюда вернется, а мы его встретим. Я все-таки пока тоже навыков не растерял. Будь он тенью или духом, я с ним совладаю даже в одиночку, а уж с тобой вместе и подавно.
***
Битва разгорелась нешуточная. Муфад’ал не остался в стороне от новой напасти и приказал своим войскам прийти на помощь тивада. Глядя на это, и Квимиаль с пуутами вступились за оставшихся селестиалов.
На беду, даже зачарованные мечи и острые когти порождениям мрака оказались нипочем. Оружие просто проходило сквозь бесплотные сущности, не причиняя им никакого вреда. Только огонь отпугивал их немного. Зато ответные выпады призрачного воинства, если не удавалось увернуться, начисто лишали сил. Вскоре поле боя оказалось усеяно неподвижными телами отважных, но неловких и обессиленных бойцов. Остальные продолжали сражаться, отвлекая на себя внимание врага от магов.
Чаровницы жахани сумели подобрать заклинание, причиняющее теням хоть какой-то вред, и принялись швыряться ими в порождений Умбры. Каждое попадание испаряло одну тень, но попасть в юрких врагов случалось редко. К тому же часть теней быстро начала плести ответные заклинания, и вскоре волшебницам пришлось бросить все силы на создание защитных щитов для себя и своих воинов.
Эльф выждал немного, широко раскрытыми глазами глядя на разворачивающуюся драму, а затем повернулся к Михелю.
— Ты помогать собираешься? — с наигранным возмущением спросил он, внимательно следя за реакцией монаха. — Или корона свалится?
— Ради чего? — поднял глаза человек, не переставая гладить суккубу по волосам.
Он снова сидел, положив голову демонессы себе на колени. Принцесса уже не могла говорить. Ее глаза закрылись, и лишь слабо вздымающаяся грудь позволяла понять, что пуута все еще жива.
— Ради того, что ей ты помочь не можешь, — с жаром ответил бард, вставая в театральную позу.
Троу широко расставил ноги, встряхнул соломенными волосами, разметав их по плечам и пафосно вытянул руку в сторону Михеля.
— Ты еще можешь помочь им. Разве тени не твоя специальность?! Орден для тебя стал совсем пустым звуком?! Одумайся!
Монах вздрогнул. За последние пару часов он растерял значительную часть веры во Вседержителя и желания жить. Единственное, чего он пока не утратил, так это стремления помогать всем нуждающимся. Особенно если это связано с нечистой силой. Этому послушников в Старом Ордене учат едва ли не с порога.
— Там тени? — спросил он, словно пробудившись от сновидений.
— Сотни, — подтвердил Адинук. — Иди и задай им жару.
Михель аккуратно подложил свою походную сумку под голову возлюбленной и поднялся, разминая затекшие от долгого сидения конечности. Монах уже сделал шаг в сторону спуска, но в следующее мгновение его лицо омрачилось.
— Ты просто хочешь остаться с ней наедине, — обвинил он эльфа, сверля его колючим взглядом своих карих глаз.
— Ч-что? — поперхнулся Адинук от неожиданности.
— Ты сам и не собирался спускаться. Думаешь я не помню, как ты набивался к ней в постель? — Михель сделал шаг к компаньону, и тот невольно отодвинулся назад.
— Что ты несешь? — ахнул бард. — От моих стрел там никакого проку не будет. А в тот раз я же тебя спасал!
Это было чистой правдой. Эльф не стал добавлять, что тогда ему действительно хотелось еще разок пережить неземное наслаждение, но вовсе не ради плотского удовольствия. После первого раза он написал сразу несколько баллад, а вдохновение его посещало достаточно редко, чтобы упускать уникальную возможность. Скажи он это сейчас, и монах бы немедленно попытался столкнуть его с утеса.
— Врешь! Ты даже сейчас только и ждешь, пока я уйду, чтобы… чтобы… — у Михеля не нашлось слов, чтобы продолжить.
Ему оказалось больно даже представить, что могло бы произойти в его отсутствие.
— Я вижу искренность в твоих словах, — возразил Адинук, бледнея еще больше, от чего его кожа приобрела алебастровый оттенок. — Что с тобой случилось, друг? Ты утратил свой дар? Клянусь всеми колечками в бороде Хьялти, что не замышлял ничего подобного!
Монах тяжело опустился на одно колено, опершись на него обеими мозолистыми ладонями. Косматые темные брови человека нахмурились, а лицо застыло маской боли.
— Вседержитель оставил меня, как я оставил его. Поэтому я не могу отличить твою ложь от правды.
— Чепуха! — не согласился бард. — Хозяин Света не просто так носит свой титул. Пока в тебе есть свет, он будет частью тебя. Ты просто сильно расстроен, вот и не можешь сосредоточиться.
— Хотел бы я тебе поверить, — горестно сказал Михель и зажмурился, сдерживая слезы, затем распахнул глаза и резко поднялся. — Пусть будет так. Меня все еще зовет долг. Если я погибну там внизу, значит, Он отвернулся от меня. Но если я выживу и узнаю, что ты хотя бы дотронулся до нее…
— Я присмотрю за ней, но издалека, — твердо пообещал Адинук.
Человек молча развернулся и побежал вниз с нарастающей скоростью.
Бард тяжело вздохнул и дописал последнюю строчку в последнем свитке. Больше места для записей у него не осталось. Спрятав рукопись в котомку, Адинук занял удобное место у края утеса, с которого открывался самый лучший вид на поле боя, и принялся сочинять новую балладу, стараясь сразу заучить ее наизусть.
— Подходить нельзя, значит, — через пару минут после начала наблюдения произнес эльф, обернувшись, чтобы бросить на лежащую суккубу быстрый взгляд. — Жаль. Я вот все спросить тебя хотел, да как-то не получалось наедине остаться. А такие вопросы лучше задавать с глазу на глаз, глядя в глаза. Ты же сейчас, наверное, и ответить толком не сможешь. Так ведь?
Суккуба по-прежнему недвижимо лежала, но ее грудь продолжала вздыматься.
— Я так и думал, — продолжил безумный бард. — Молчишь. Так я спрошу, раз ты не возражаешь. Вот ты мне как женщина скажи. Хотя нет, лучше как суккуба или даже как обе сразу. Почему мужчины из-за вас постоянно делают глупости, как раки, которые вылезли из проруби на мороз и машут клешнями на торговца свежей зеленью?
Эльф прислушался к своим мыслям и улыбнулся, глядя на поле боя.
— Даже я чуть не потерял из-за тебя голову. Так ведь не потерял же, потому что она и так потеряна! И смысла не было. Мне ведь совсем немного осталось. Чуточку. Мы же вернемся когда-нибудь домой. А там останется дописать всего ничего. Каких-то сто с небольшим, и материала уже хватает на добрую сотню…
Адинук обеспокоенно повел ухом и обернулся. На мгновение ему показалось, что молчунья уже и дышать перестала.
— И все же надо бы тебе как-то помочь, — пробормотал бард, и встал на четвереньки.
Затем он уткнулся лбом в шершавый камень утеса и вознес молитву единственному богу, который всегда был готов его выслушать.
— О великий Хьялти, обладатель самой красивой бороды в обитаемых мирах, взываю к тебе! О повелитель каменных сводов, благородных металлов и вечно пьяных заносчивых карликов с длинными бородами и коротким терпением, услышь мой зов! Даруй своему недостойному слуге еще одну крупицу твоей бесконечной мудрости! Как вылечить вот эту девицу?
***
Аггрх сражался в первых рядах. Он видел, что обычным оружием делу не поможешь, и попробовал применить посох.
— На! — заорал он, нанося удар. — Еще хочешь?
Оружие было великовато даже для его роста, но и тени вдруг стали медлительными в его присутствии. Первое столкновение отбросило цель назад на пару десятков футов.
— Неплохо, — обрадовался воин такому эффекту. — А чего еще ты можешь?
Умбриты обступили зеленокожего со всех сторон и потянулись к нему своими призрачными конечностями. Орку пришлось спешно закрутиться вокруг своей оси, зажав посох обеими руками. Врагов разметало во все стороны, но они снова направились к нему.
— Как там правильно-то?! — в отчаянии крикнул воин. — Во имя великой Праматери!..
Пускай молитва не повторяла слова гоблинского шамана дословно, но мольба Аггрха сработала. Следующее попадание не только уничтожило тень, по которой заехал орк, но и отбросило всех ее соседей на добрых тридцать футов.
— Бирканитра, ты лучше всех! — радостно закричал орк.
Видя результат, ближайшие к нему тивада подхватили клич, хотя и не понимали слов. Зато прекрасно помнили, кто учил их махать мечом и ходить строем. Слаженность вышла потрясающая.
Следующий удар посоха отправил в небытие всех теней на расстоянии пятидесяти футов. Тут уже и пууты с жахани присоединились и закричали приветствие гоблинской богине. Враги, заметив такое развитие событий, стали просто облетать Аггрха стороной. Подросшим посохом легко управлялся Гарб-великан, но орк еле-еле мог им размахивать. Для него Гобмобом был шестом. Сколько зеленокожий ни старался ударить еще хотя бы одну тень, ему просто не хватало скорости.
Порождений Умбры на поле сражения оставалось еще немало. В этот момент к сражающимся присоединился Михель. Монах ворвался в битву штормовым вихрем, и каждый удар его крепкого кулака или ноги непременно достигал цели. Каждое его движение заставляло противника или осыпаться вниз пеплом, или воспарять вверх струйкой дыма.
Человек оказался слишком быстр для умбритов: они просто не успевали увернуться от молниеносных выпадов. Одна слишком шустрая тень изловчилась и все же смогла коснуться предплечья человека. Остальные порождения мрака издали скрежещущий звук, празднуя победу. Человеку следовало упасть без сил. Однако Михель лишь недовольно поморщился и отправил недруга в небытие хлестким ударом пятки, сопровождаемым свистящим звуком и зеленоватой вспышкой.
Спустя десять минут чаровницы файлака, Михель и Аггрх устроили треугольник, в вершинах которого находились они, а в середине метались тени тивада. Количество врагов таяло с нарастающей скоростью, и вскоре они перестали суетиться и замерли посередине. Аггрх подал знак, и вершины «углов» начали одновременно сближаться, чтобы сообща добить нечистую силу.
Тени сбились в кучку. В их гуще возникло движение, и из середины, в одну секунду всосав всех, кто находился внутри, выплыло облако мрака размером с небольшой курган. Загонщики замерли в нерешительности.
— Я рад приветствовать вас, друзья.
Потусторонний голос Бурбалки произвел ошеломляющее действие на всех, кто его услышал, за исключением Михеля и Аггрха. Тивада попадали в обморок прямо там, где стояли. Остальные бросились бежать не разбирая дороги. Даже встретившаяся на пути некоторых бегущих река не остановила их.
Первыми бурных вод достигли пишааки. Они резво скакали, отталкиваясь от бурого камня плато длинными передними лапами и помогая короткими задними и хвостом. За ними подоспели похожие на безумную помесь волков с кошкоскорпионами хмасудавы. Вместе они прыгнули в реку, мгновенно перерождаясь в ангелоподобных тивада и высоких коренастых собак алебастровой масти соответственно. Всех прочих пуутских воинов к этому моменту уже перебили.
Следом в воду нырнули дьявольские воительницы в мерцающих серебром доспехах. Тяжелые зачарованные латы стоили многим моментально переродившимся жахани жизни, утаскивая бедняг на дно.
Часть из тех, кто все еще не мог сдвинуться с места, завыла от ужаса, от которого бедняги попросту не могли убежать. Поле боя наполнилось их жалобными криками и стонами.
— Так и знал, что это твоих рук дело, порождение тьмы! Я уже тогда подозревал, что с тобой не все чисто! — все еще слегка задыхаясь после ураганного размахивания конечностями, жестко сказал монах. — Надо было тебя еще в том склепе изгнать.
— Погоди ты, экзорцист-недоучка, — перебил его Аггрх, упирая посох в землю. — Антонио, это ты или уже не ты?
— Это я и уже не я, — не добавило ясности облако мрака, — но я многое вспомнил, когда проглотил своих приспешников. Что-то в них сделало меня гораздо ближе к прежнему мне.
Попыток наброситься на них существо не делало, но ни орк, ни тем более монах не теряли бдительности.
— И зачем ты явился в наш мир? — осторожно спросил зеленокожий, вставая между призраком и готовым к бою Михелем.
— Ваш? — замогильно усмехнулся Бурбалка. — Ваш мир не здесь.
Аггрх согласно кивнул. Он сейчас был готов согласиться с чем угодно, лишь бы это потустороннее порождение осталось дружелюбным. У него имелись более чем веские причины не допускать драки между компаньонами, оформленные в виде спора с Большим Лю.
Бурбалка сгустился до человекообразной фигуры. Светило яркое солнце, но он так сильно поглощал вокруг себя свет, что пространство перед посланцем Умбры выглядело совершенно неосвещенным.
— Я почти един с тенью, — потусторонним голосом заметил он. — Хозяин хочет, чтобы я кромсал плоть миров, пока он не сможет сам перетечь в них и захватить…
После этих слов Михель, не в силах больше сдерживаться, сделал рывок вперед. Аггрх тут же стукнул посохом оземь, и монаха отбросило на прежнее место. Бурбалка при этом даже не шелохнулся.
— Закончишь мысль? — подбодрил его орк.
— Да, — спокойно кивнула фигура. — Мне не интересны желания хозяина. Я хотел только быть вместе с ней. Я бы нашел способ, но…
— Что случилось? — предчувствуя недоброе, задал вопрос Аггрх, перехватывая Гобмобом так, чтобы можно было применить его без задержки.
— Мерилит умерла, — взвыл призрак. — Я поклялся соединить с хозяином всех, кто был рядом. В наказание.
— Хиенна тоже умирает, — глухо сказал монах. — Может, и мне пойти тропой мести?
Облако мрака мгновенно обогнуло Аггрха так, что тот и глазом не успел моргнуть, и оказалось подле Михеля. Прежде, чем монах успел отреагировать, призрачные руки подхватили его и взмыли с ним в воздух.
— Где? — услышал человек страшный еле слышный шелест у уха.
Монах указал направление и через три секунды полета оба уже стояли на плато рядом с Адинуком, находящимся в странной позе, и неподвижной Хиенной. Жизнь еще теплилась в теле суккубы, но каждое мгновение приближало неизбежный конец.
— Мне жаль, друг, — сказал Бурбалка. — Ее недуг неизлечим обычными средствами. Есть способ помочь, но вы вряд ли ему обрадуетесь.
— Ты сделаешь ее тенью? — лицо Михеля перекосилось от смеси надежды и отвращения.
— Не сразу, — прошелестел призрак. — Она сможет ходить, говорить, дышать и любить, как когда-то делал и я. Она сможет прожить с тобой всю твою жизнь и даже дольше, но рано или поздно соединится с моим хозяином. Хочешь ли ты для нее такой участи?
На монаха стало жалко смотреть. С протяжным стоном он рухнул на колени перед возлюбленной, больше всего на свете желая, чтобы она сейчас ожила. Михель закрыл лицо руками.
— Решай быстрее, пока она дышит, — поторопил Бурбалка. — Я ничего не смогу сделать с мертвым телом. Я уже пробовал с Мерилит. Для бессмертных без божественной искры загробной жизни не предусмотрено и смерть окончательна.
Михель оторвал руки от лица, взглянул на любимую и поднялся с колен. Ветер развевал его густые черные с проседью волосы, а карие глаза светились решимостью.
— Лучше достойная смерть, чем такая жизнь, чудовище! — сквозь зубы процедил он и нанес резкий удар ногой с разворота по облаку мрака за спиной.
Бурбалка с грустной ироничной улыбкой наблюдал, как монах, двигаясь медленнее улитки, заносит ногу. За это время можно было тысячи раз остановить человека или просто уклониться, но призрак не захотел. К чему вся эта скорость, если ее не хватило в тот самый нужный раз в башне замка? Жажда мести вдруг оставила его, а хозяин перебьется. У Умбры в запасе вечность для поиска нового острия своей воли. Может, новый слуга окажется более послушным. К тому же после обещания отдать Умбре всех виновных, начать стоило с себя.
Нога наконец долетела до цели и отправила аватар мира теней в небытие.
— Он все-таки был другом, — осуждающе покачал головой Адинук, вставая на ноги.
Где-то далеко внизу одинокий зеленокожий воин с посохом в руках потерял сознание от разорвавшей виски головной боли.
***
— Силы небесные! — нахмурился Рэкс. — Он там лишился разума? Призрак же очевидно подобрел и очеловечился!
Ловец духов не знал, что и ответить. Он, как и коллега шаман, прекрасно видел все произошедшее, но никак не мог помешать.
«Уж если даже Михель не смог себя контролировать, то чего же тогда ты хочешь от нас? Нам как учиться сдержанности и самоконтролю?» — завопили в голове гоблина его воображаемые личности.
Гарб стиснул зубы и мысленно приказал им заткнуться.
— Пришвартованы мы теперь в Шеоле до скончания времен, — огорчился минотавр, когда ему пересказали последние события в мире плоти. — Я так и не научился перетаскивать живых между мирами. Только с вещами такое иногда работало.
Гоблин тоже приуныл: без способностей Бурбалки они обречены. Гобмобом снова требовательно затанцевал в лапах. Гарб выпустил его на свободу, и посох подлетел к месту, с которого переместился призрак. Там он очертил круг на земле и воткнулся в центре.
— Постойте-ка, — воскликнул Рэкс. — Он ведь был не просто тенью, а практически воплощением Умбры.
— Да, и что? — не понял Гарб.
— А то, что я следовал за тенью Аина через прорехи в мироздании, — сказал дух полуорка. — Меня вряд ли выпустят в мир живых, а у вас должно получиться. Ваш Бурбалка рвал ткань миров, где и как хотел. Дыры от обычных теней сразу затягиваются, а это окно еще должно действовать.
Гобмобом заплясал в центре круга, всем своим видом показывая, что сказано верно.
— Что ж, — потер подбородок гоблин. — Попробовать стоит, от нас не убудет.