"Поймали?"
"Еще бы. Только уже не здесь - за Молочницей. Одного застрелили - он на дереве прятался, а другому солдаты руки-ноги поломали, чтоб не бегал больше".
"А Том Сойер и Гек Финн помогли убежать Джиму - он в цепях сидел...".
"Ну и дураки!.. А кто такие?"
"Они в Америке разбойники были".
"Ну, ясно. Их самих за проволоку надо... Как у тебя с деньгами - мать дала?"
"Два рубля", - вырвалось у Олега. Вообще-то у него была целая пятерка: два рубля мама дала "на мороженое и кино", а новенькую трешку прислал в письме отец. За три рубля Олег надеялся купить старую, пожелтевшую от соленой океанской воды "Лоцию", в которой все моря, проливы и течения - без нее моряку гибель, - а два рубля ему нужны были на бинокль. Если бы он знал, что Васька спросит про деньги, он бы приготовился и соврал что-нибудь, но тот спросил так неожиданно...
"Слушай, - схватил его Васька за локоть. - За рублевку мы такое с тобой увидим! Куда там кино?"
"А что?" - машинально спросил Олег, лихорадочно соображая, как бы ему отказаться от всего, что бы ни предложил Васька, отказаться и не заработать "жадину-говядину".
Васька воровски стрельнул глазами по окнам: "На Молочнице... Ну где вот моя мать-то работает - два километра отсюда. Так там у Кольки-Жмота в пристройке две бесконвойницы живут - зэчки, которые без охраны, а наверху дырка, так он лестницу приставит, и все видно..."
Васькина таинственная скороговорка сулила какую-то ужасную тайну, на зов которой нельзя было не откликнуться. "А что там?" - невольно понизив голос, спросил Олег.
"Так к ним же солдаты ходят...".
"И что они?"
"Как что?! Не знаешь, что ли, что папка с мамкой ночью делают? А они при свете... Покраснел-то! Как девка!"
Олег отвернулся.
Расправив белоснежные паруса, поскрипывая мачтами, стремительная "Эспаньола" лихо пенит изумрудные воды Карибского моря. Скрестив руки на груди, мужественные бородачи с ятаганами и широкоствольными пистолетами за красными кушаками не спускают с него преданных глаз. "На рею подлеца!" сурово бросает он. "Пощади!" - валяется в ногах у него Васька. "Нет тебе пощады-прощенья во веки веков! Аминь!"
"Ты не обижайся, - тронул его за рукав Васька. - Это я так просто. Ты бы глянул только: обалдеешь, какие они там номера откалывают. А одна, Танька-Дешевка звать, толстая такая и сиськи, как у коровы. Так она и без солдат, выпьет когда, вся голая ходит, в одних чулках, или возьмет и на голову станет: "Я акробаткой работала!" - кричит, а чулки все в дырах. Колька, гад, по полтине с носа дерет, ему и кличка Жмот. Ну? Идем?"
"Не-а", - мотнул головой Олег.
"Сдрейфил? - прищурился Васька. - Очко играет?"
"И не сдрейфил вовсе. Просто мне неинтересно и все".
"Эх ты, сопля!" - Васька презрительно сплюнул и, шагнув на дорогу, смаху пнул консервную банку.
"Вась, - заискивающе позвал Олег. - А ты кем будешь после школы?"
Васька поджал толстые губы и снова сплюнул.
"Офицером, конечно, - снизошел он все-таки. - Как дядя Витя. Он деньгу зашибает что надо, и работенка не пыльная... Слушай! - вдруг загорелся он и шагнул к Олегу. - Займи мне полтину. До субботы верну, сукой быть! Возьму у пахана на кино, он обещал, и верну".
"У меня нет... только рублями", - снова заскучал Олег.
"Так давай рубль. Какая разница? Сдачу я тебе сегодня же верну".
"Я не могу", - смущенно промямлил Олег.
"Ну ты и жмот, ох и жмот! Сразу видать, что городской...".
"Сам ты жмот... Мне бинокль надо купить".
"На кой он тебе хрен? Бинокль!.. Да у нас в магазине за полтора рубля такие бинокли - отсюда Потьму видать".
"Врешь?!"
"Больно надо".
"А где это?"
"В Молочнице. Только тебе все равно не продадут, они для взрослых, у кого паспорт. Но я могу, по блату: мы с продавщицыным сыном во какие кореши, на одной парте сидим. Для тебя так и быть - слетаю".
Олег, нырнув рукой в брючный карман, на ощупь отделил хрусткую трешку... Васька, скользнув глазами по окнам, выхватил деньги и сунул их за пазуху.
"А полтину я тебе в субботу верну. В крайности - в воскресенье", - заверил он.
"А они с ремешком?"
"А как же! С желтым есть и с черным. Тебе с каким?"
"С желтым".
"С желтым так с желтым. Ну, пока - я полетел. Да смотри, матери не проболтайся. Если спросит, скажи: в клуб пошел на бильярде играть. Понял?"
Береза, словно ставшая на голову баба, растопырила толстые, в венозных буграх ноги, сквозь дыры в черных чулках тут и там зияла белая кожа... Олег отвернулся.
"С биноклем все в порядке, но где разыскать старинную "Лоцию"? - задумался он. - Может, написать отцу? Пусть поищет у старых моряков - их там полно, ведь до моря рукой подать до Кандаламши".
* * *
Засучив рукава цветастого платья, тетя Нина топталась у плиты. Пахло жареной картошкой.
"Нагулялся? - обернулась она к двери. - А где же Васька? У калитки ведь сшивался...".
"Он в клуб пошел, играть в бильярд".
"Что же он не пожрамши-то? А ты садись-ка щец похлебай да картошка вот доходит уже, и марш на печь - полы буду мыть. Да и поспи малость - тоже, небось, с утра на ногах-то...".
"Мы в шесть встали, по радио".
"А ты чего же не пошел на бильярде-то?" - дед отложил газету и снял очки.