Визит Леонида Ильича на новенький телерадиокомплекс, только-только переданный Гостелерадио СССР наделал много шума. Конечно, он тут уже был несколько раз, но прошлые визиты были заранее согласованы и подготовлены кучей людей с обеих сторон. Теперь же просто идя по коридорам центра в сопровождении всего одного сотрудника кремлёвского полка КГБ он вызывал буквально ступор у всех встречающихся ему людей.
Больше по какому-то наитию чем по памяти он добрался до кабинета директора. Правда обогнать распространяющиеся подобно молнии слух о своём приезде, всё равно не смог, поэтому у дверей кабинета его уже встречали.
— Здравствуйте! Не ожидали вас увидеть, — учтиво склонил голову перед ним Игорь Ершов — директор телецентра, — проходите…
— Дело не терпит отлагательств, — серьезно заявил Леонид Ильич подходя ближе и крепко пожимаю протянутую ему крепкую ладонь.
— Что-то случилось? — встревоженно спросил директор.
— Пока нет, но скоро думаю случится.
— Неужели капиталисты всё-таки решились…, — немного побледнел сорокалетний мужчина.
— К сожалению капиталисты тут играют лишь косвенную роль, — невесело усмехнулся Леонид Ильич, — но я прибыл сюда не затем, чтобы болтать. Пройдемте.
Пара мужчин в сопровождении мало чего понимающего сотрудника госбезопасности отправилась вглубь центра.
— Куда мы собственно идём? — задал вполне очевидный вопрос директор.
— Насколько я помню, студии записи прямого эфира располагаются почти что в геометрическом центре здания.
— Ну да…, — осторожно потянул директор, — а зачем нам туда надо?
— До начала двенадцати часового выпуска “последних известий” ещё” двадцать минут, так что я думаю вы успеете подготовить студию, — ответил ему Брежнев, бросив взгляд на наручные часы.
— Подготовить студию? — с ужасом в голосе переспросил Ершов.
— Задрапируйте пространство позади стола государственным флагом и переключите на студию все каналы и радио эфир.
— Ээээ…, — завис директор, — но ведь, Леонид Ильич, вы ведь понимаете что существуют определенные процедуры…
— Игорь Владиславович, — вдруг неожиданно жёстко посмотрел на него брежнев, так что директору на мгновение показалось что из глубины его глаз вот-вот выпрыгнет тигр, — вам не кажется что в данном случае когда приказы вам отдает лично генеральный секретарь, все процедуры и согласования становятся абсолютно излишними.
Не то от того тона с которым с ним общался Брежнев, не то от того что он совсем не походил на старую развалину с трудом читающую по бумажке, к чему привык Ершов, но от слов генерального секретаря его пробирало буквально до костей. Так что получив такой жёсткий ответ он тут же развил лихорадочную деятельность. Вылавливая сотрудников с удивлением смотрящих на них и жмущихся к стенкам коридора, он отправлял их с поручениями. Так что вскоре весь телецентр гудел как рассерженный улей. К одной из студий в срочном порядке тянули дополнительные кабеля и спешно перенастраивали оборудование.
Наконец добравшись до студии они с трудом протиснулись мимо огромной кучи видео и звукозаписывающей аппаратуры. Само помещение ещё недавно было студией где записывали последние вести, сейчас же задрапированное несколькими красными лагами и зачем-то здоровенными вазонами с искусственными красными гвоздиками смотрелось довольно странно. Но выбирать не приходилось, поэтому Леонид Ильич только тяжело вздохнул сел за стол разложив перед собой несколько листков бумаги достанных из портфеля.
К нему тут же подскочило несколько человек. Пока гримёр торопливо махала кисточкой нанося слой пудры на лицо, помощник оператора быстро бормотал: “эфир через три минуты. Сразу после заставки новостей мы дадим эфир. Активная камера по центру студии прямо под табло “прямой эфир”. Телесуфлер вам не нужен?”
— Нет, речь у меня короткая, обойдусь без подсказчиков, — скупо улыбнулся Леонид Ильич.
Выдав ещё несколько советов помощник отбежал в сторону вместе с гримером и остальными людьми расставлявшими микрофоны и наводящими последние штрихи.
Наконец загорелось табло “прямой эфир” и множество людей в студии стоявших за камерами в ожидании замерло, как и сотни тысяч по всему союзу увидевших на экранах телевизоров вместо привычного ведущего, самого Леонида Ильича.
— Дорогие Товарищи, — обратился к телезрителям и радиослушателям генеральный секретарь, — Я должен обратиться к вам с важным заявлением, в нашей сами стране происходят некоторые негативные процессы. В этом есть вина как соответствующих органов, так и всех граждан. Да вы не ослышались, негативные процессы протекающие в стране проходят при полнейшем попустительстве и пассионарности её граждан. То есть нас с вами. Я не снимаю с себя вины за это, но и прошу меня понять — Партия в своём текущем виде находится в изрядном отрыве от граждан.
При зрелом размышлении можно предположить что страну в самом ближайшем будущем ждут самые негативные потрясения. При этом не только партия оторвана от народа, но и органы МВД и КГБ. Более того они как раз выполняют самую негативную роль в происходящих процессах.
Вы, наверное, задаетесь вопросом, что же я имею в виду? Так вот, происходящее в стране называется расколом общества. Именно то с чем боролась великая октябрьская революция — когда оторванность верхов от народа вылилась в кровавое противостояние унесшее десятки миллионов жизней об отбросивших страну на многие годы назад в развитии.
Чтобы более такого не повторилась я принял тяжелейшее решение — провести глобальную реформу. Нам для сохранения страны от дестабилизирующих факторов следует сбросить балласт из дармоедов, бездельников и кровопийц.
Думаю вы все прекрасно понимаете кого я имею в виду. К сожалению, мою точку зрения не разделяют многие замшелые ретрограды, те самые бездельники и дармоеды до дрожи в коленях боящиеся потерять нагретые места. Поэтому они всеми силами будут препятствовать проведению реформ. Исключительно из-за этого я впервые в истории обращаюсь ко всем патриотом своей страны — проведение реформ ложится исключительно на вас.
Прямо сейчас я подписываю закон о приостановке деятельности МВД и части отделов КГБ, — он на камеру подписал несколько лежащих перед ним листков бумаги и подняв их продемонстрировал в объектив.
Обращаюсь ко всем сотрудникам этих органов — если вы солидарны с трудящимися немедленно прекратите свою деятельность, иначе вы будете признаны вражескими элементами. Обращаясь же к патриотам своей страны я прошу вас помочь мне сохранить свою страну, Именно на вас теперь ложится бремя поддержания законности. Именно народные дружины теперь должны обеспечивать общественный порядок. А поможет вам в этом комсомол. Именно активная молодёжь имеет шанс исправить накопившиеся ошибки. Ребята наступило ваше время!
Кроме того в самое ближайшее время мною будут подписаны ещё несколько важнейших документов касательно реорганизации планового типа хозяйственной деятельности. Но даже в рамках этих документов я призываю молодежь как можно активнее включаться в работу по реорганизации промышленности и сельского хозяйства. Именно вы молодые продолжателя дела Маркса и Энгельса способны вести страну к новым победам. Именно вы, не понаслышке зная все нужды и чаяния людей будете способны их удовлетворить.
Что же касается войны у наших рубежей развязанной кликой капиталистических душителей свобод прогресса я уверен мы победим! Тем более что некоторые из актива комсомола и пионерии уже приняли самое деятельное участие в процессе помощи стране и её воинам. Я не могу приказать истинным патритотам своей родины оставить фронт, но хочу напомнить что победа куется во многом в тылу, а на фронте должны находиться только те кто к этому готов и прошел соответствующее обучение.
Дорогие Товарищи наша горячо любимая родина находится на пороге глобальных изменений и её будущее в руках честных и порядочных граждан. Я верю таких большинство, так давайте вместе встанем на путь позитива и защитим будущее наших детей и внуков!
Завершив свою речь он нажал под столом на специальную педаль давая команду съёмочной бригаде на прекращение съёмки и режиссёр тот час переключил видеопоток на резервную студию, где сидел ведущий новостей.
Несмотря на весь свой профессионализм мужчина в строгом костюме последние несколько лет представлявший для граждан союза последние известия, едва не растерялся и не пропустил момент когда над камерой загорелся транспарант “прямой эфир”. Он, как и все только что смотрел выступление генерального секретаря и был изрядно ошарашен сделанным заявлением. Конечно, несмотря на хорошую работу, почёт, уважение и приоритетный доступ к некоторым дефицитным товарам, он всё же видел что в стране что-то назревает. Проклятый дефицит, показуха и всё большее проникновение прозападных идей в обществе на фоне практически полной оторванности власть имущей верхушки от реалий жизни простого народа и всё большем разложении чиновничьего аппарата не могли привести ни к чему хорошему. Хотя его, как наверное и всех граждан союза, изменения произошедшие с генеральным секретарем поразили до глубины души. Из старой развалины едва-едва бормочущий что-то по бумажке, про которого все не стесняясь сочиняли анекдоты и практически делали ставки на дату похорон, он преобразился в довольно бодрого мужчину преклонных лет. Про такого теперь нельзя было пошутить про “сиськи-масиськи” и “сосиськи-сраные”, теперь лидер партии внушал уважение.
Вот только после такого резкого выступления затонувшего очень чувствительные области и подписания указа о расформировании министерства внутренних дел с перекладыванием его функций на добровольные дружины, наверное ему недолго осталось на своём посту. За это его однопартийцы если не съедят с потрохами, то точно скинут со своего места, попутно не постеснявшись обвинить во всех смертных грехах и заклеймив всеми погаными клеймами типа “маразматик”, “дурак” и “сумасшедший”.
Но отогнал нечаянно нахлынувшие на него чувства и мысли и твердо посмотрев в камеру, как и несколько лет до этого сказал “Здравствуйте. В эфире Вести”.
***
После того как сделав заявление Леонид Ильич удалился из останкино, по всему телецентру тотчас пошли люди собирались в кружки и с жаром обсуждали только что услышанное. Мнения конечно у всех разделялись. Причём такие же обсуждения начинались и по всей стране. У многих в соответствующих органах работали родственники, друзья и знакомые. И многие понимали что несмотря на все перегибы на местах не следует стричь всех под одну гребенку. Если в службе и есть некомпетентные, коррумпированные сотрудники, то борьба с ними не стоит, чтобы останавливать деятельность всего ведомства. Хотя была и другая точка зрения — гниль следует усекать нещадно чтобы она не перекинулась на здоровые части и если система репрессивного аппарата собственных граждан изжила себя то следует её полностью ликвидировать. А с охраной общественного порядка от действий несознательных элементов действительно могут справиться и народные дружины. Тем более никто не запрещал бывшим сотрудникам органов войти в состав этих самых дружин. Что послужило бы отличным индикатором того кто действительно радеет о благе людей, а кто пошёл на службу лишь ради льготной пенсии, ведомственных санаториев, сецпайка и прочих преференций.
Но обсуждения шли не только в квартирах и у станков. В самом доме правительства потихоньку нарастала паника. Никто не знал что делать. Вернее, что делать знали все и каждый от только список конкретных действий был у каждого свой.
Коалиции, анти коалиции, группы и сообщества возникали и распадались словно морская пена во время прибоя. Ситуация осложнялась тем что никто не знал, где находится Леонид Ильич. Дошло даже до того что несколько членов политбюро собрались в одном из залов дома правительства и уже было хотели начать прямое включение в эфир с целью объявить недавнее выступление генерального секретаря провокацией западных спецслужб и призвать граждан не поддаваться панике и продолжать работать в прежнем режиме, но вдруг выяснилось что ни одного из телевизионных технико нет на месте. А сами члены ни разу не разбираются в кино-видиео аппаратуре. Так что прямое включение не состоялось. Другая группа хотела, было ехать на останкино, чтобы тоже дать опровержение, но столкнулась с тем что почти половина водителей из служебного автопарка покинули свои рабочие места, а вторая половина пребывает в смятенных чувствах и отказывается выезжать за пределы гаража хоть на улицах и не наблюдалось ничего необычного. Не было ни тол людей ни каких-то волнений — ничего что хоть как то бы свидетельствовало о том находиться там опасно. Прохожие шли по своим делам, легковые и грузовые машины продолжали ехать по своим маршрутам. В общем всё было как обычно. Просто у всех кто понимал за собой нехорошие поступки на душе было неспокойно. Им везде мерещились осуждающие взгляды и перешептывания.
Но не только в московском доме правительства царил кавардак. В союзных республиках брожение было гораздо сильнее. В силу национальных особенностей и природного кумовства в украинской, чечено-ингушской АССР и ещё нескольких других расформирование милиции сильно затрагивало интересы партийной номенклатуры. И учитывая это они не могли не отреагировать на заявление генерального секретаря.
— Это всё провокация, — раз за разом повторял про себя Владимир Васильевич Щербинский, идя по длинному коридору Дома Совета Народных Комиссаров, — не может быть чтобы генеральный секретарь отдал такой приказ… этого просто не может быть… Не мог же он потерять рассудок? Тем более до сих пор нет подтверждения из секретариата… Это точно провокация.
В этот самый момент в грозном в Здании Совета министров Чечено-Ингушской АССР, по своему кабинету из угла в угол бегал Александр Владимирович Власов. Последние новости ввергли его в шок. Он столько сил вложил в развитие нефтяной области республики, а с последним заявлением пришедшим из москвы все его достижения грозили пойти крахом. На площади перед домом правительства уже начала собираться толпа. Горцы о чем-то глухо переговаривались и недоброжелательно смотрели в сторону его кабинета. При всём при этом его звонки начальнику милиции грозного оставались без ответа. Как будто ни его самого ни секретарей не было на рабочем месте. Благо хоть личный водитель всё ещё был в гараже и согласно указанию готовил автомобиль к выезду. Продолжал работать и аэропорт. Так что заказав себе билет на ближайший рейс в москву он отставив панику принялся собираться. Пусть бородачи выясняют отношения друг с другом — он уже не раз был свидетелем того насколько горячая у них кровь. Пока идут выяснения он вылетает в москву и там лично получит все необходимые инструкции.
***
Но ни в это ни на следующий день ситуация не намеревалась успокаиваться. И если большая часть Союза вполне спокойно отнеслась к заявлению генерального секретаря и начала понемногу переходить на новый порядок, то в двух самых конфликтных республиках буквально с каждым часом всё сильнее и сильнее вскипало недовольство. Возможно его причиной было то что недовольство было подавлено милицией которая теперь должна была сложить свои полномочия, а возможно и тем что многие теневые схемы лишались своих покровителей из милицейского начальства и рядовых сотрудников.
Доходило даже до того что на некоторых стихийно собирающихся митингах звучали призывы выйти из состава союза. Правда горячие головы быстро урезонили вполне закономерными вопросами о статусе новообразованного государства и ещё более сложными вопросами об экономике, финансах и прочих вещах слишком сложных для любителей популистских выкриков из толпы.
Хотя не везде находились разумные люди. В таких же стихийных митингах, что проходили на территории латвийской ССР, призывы об отделении звучали чаще чем где бы ни было, а редкие и робкие голоса призывающие задуматься о последствиях такого решения были практически не слышны на фоне восторженного рева толпы. Напрасно комсомольцы взывали к голосу их разума и говорили что приказом генерального секретаря расформированы только органы внутренних дел, а армия пребывает в готовности защищать территориальную целостность государства. И не просто готова это делать, но и вовсю этим занимается на южных рубежах, так что не надо думать что если возникнет намек на раскол то танки и пехота останутся в стороне.