Сидя за столом стоящим на высокой сцене внимательно оглядываю зал. Сделать это не так-то просто ведь освещение в зале было направлено така раз на сцену, так что весь остальной зал был в полумраке. Но меня интересовала не столько визуальная составляющая присутствующих тут людей сколько их нейрооблако. Оно было несколько общим, так как все собравшиеся принадлежали к одной организации и в общем разделяли одно и те же идеи. Именно это и позволяло мне всего за одно подключение к общему облаку получить, хоть и ограниченный, но всё же достаточно уверенный доступ к нейропространству каждого сидящего в зале.
А находящиеся тут люди были в основной своей массе довольно далеки от вопросов, которые я с товарищами хотел бы поднять на этом собрании. Людей больше волновала, война разгорающаяся в европе, часто приходящие “похоронки” и извещения о пропавшем без вести отце, муже, сне. Их мысли были о дефиците продуктов, и товаров народного потребления, о происходящих в стране реформах и событиях, и еще о тысяче частных и общих вопросов. Хотя в некоторых нейропространствах нет-нет, да и мелькали отголоски идей, и установок, что я старательно вкладывал в некоторых из них. Или даже не напрямую в них, а в кого нибудь из социальной или профессиональной группы, в которой по занимаемому положению в обществе или профессиональной деятельности состоял человек сейчас сидящий в зале.
Дождавшись когда секретарь собрания объявит о его начале и огласит регламент его проведения, сосредоточился на стоящей передо мной задаче. Именно сегодня на ежегодном съезде городского комсомольского движения, предстояло занять полагающуюся мне в обществе роль.
Как бы мне не хотелось оставаться “в тени”, и не заявлять о себе во всеуслышание, но приходится отступать от своих интересов в угоду общественный. Несмотря на моё большое влияние на принимаемые другими членами комсомольского ЦК, решения мне всё же требуется взять всю полноту власти в свои руки. Пока в этом городе, но думаю на собрании районного комитета всё пройдёт так же по моему сценарию.
К Тому что происходило на сцене я практически не прислушивался, всё равно общая идея была задана мною, частности мне не столь интересны. Но когда мне дали слово, не отключаясь от нейрооблака начал говорить свою речь. Особо старательно, как некоторые в таких случаях, не готовился, понимая что в зависимости от текущей ситуации придётся менять её на ходу, но всё же заранее накидал несколько тезисов. Начав с одного из них я отслеживал реакцию зала и плавно переходил к следующему следуя обратной реакцией сидящих передо мной людей.
Но хоть и высказывался про то что желали люди, тем не менее в своей речи старался донести главную мысль — хоть в воздухе витают мысли и идеи о перестройке общества, но идеи эти вредны, так как перестроить ни общество, ни мораль, ни даже производство невозможно действую общими методами. Если что и надо перестраивать так это собственное сознание. Сознание каждого человека. Я напоминал им что вот уже на протяжении нескольких десятков лет ведущие партийные руководители обещают своим современникам что следующее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Но этот светлый момент почему-то всё никак не наступает. И дело не в том что постоянно нужно бескорыстно и решительно помогать нашим друзьям из африки, южной америки и пустынь ближнего востока, и дело даже не во вредительских санкциях злобных американцев против нашей героической страны, и даже не в послевоенной разрухе и технологическом отставании от стран запада. Всё дело в каждом отдельном человеке. Пока каждый из нас не будет относиться бережно к общественному имуществу, не будет уважать чужой труд как самую величайшую ценность, пока не будет ежедневно и ежечасно ставить общественные интересы выше собственных — нам не достигнуть коммунизма. Ни нам ни нашим детям и внукам, а скорее даже наоборот — всё достигнутое нами (тут я имел в виду людей, что постарше, так как ни обладали наибольшем среди присутствующих авторитетом) будет разрушено и забыто. То что молодому поколению досталось без труда не будет им цениться. А будет восприниматься как должное, да еще и не очень хорошего качества. Тут я привёл пример с новомодными американскими джинсами, сигаретами и жевательной резинкой. В нашем городе выпускали замечательные штаны из плотной и прочной ткани идеально подходящие как для занятий в поле, огороде, гараже, а так же благодаря хорошему крою и довольно продуманному фасону, в таких можно было прогуляться и по популярным местам города с симпатичной девушкой. Вместо жвачки прекрасно можно употреблять еловую живицу (несколько школьников её собрали в довольно больших количества и упаковывали н довольно хитроумном аппарате в гараже, который помимо упаковки, также обрабатывал её соответствующим образом от чего она не так сильно воняла смолой и становилась менее липкой). Что же касательно сигарет — то тут я выступал против этой пагубной привычки и всем встречным курильщикам прививал отвращение к отравлению себя продуктами горения этих палочек. Так что альтернативы американским сигаретам кроме того как бросить курить, я предложить не мог. Но даже так практически любому предмету или вещи из категории “можно и заграничных” была наша отечественная альтернатива. Причём даже не сильно уступающая в каких либо качествах (понятие “красота” довольно субъективно) а по практичности и долговечность, так и вовсе превосходят зарубежные аналоги. Тем не менее многие люди буквально охотились за иностранными вещами, презрительно называя отечественны изделия “совок”. Конечно, во многом благодаря моему участию эта странная тенденция понемногу спадала, особенно способствовали этому волонтёры участники всесоюзной комсомольской инициативы благодаря которым в магазинах начали появляться товары, которым не было никаких западных альтернатив — те же терминалы распределенной сети, ножеточки, хлеборезки, кухонные комбайны, рабочие штаны и комбинезоны. И все эти вещи несмотря на их массовое производство, были довольно широкого модельного ряда, над дизайном которого работали многие художественные училища и ВУЗы. Именно благодаря хорошему дизайну, качественной без брака и огрехов (тут роль в мотивации рабочих, представителями комсомола была неоценима) эти вещи охотно приобретались людьми и занимали в их систем ценностей место гораздо выше импортных вещей.
Также в своей речи я принялся излагать тезисы о недопустимости преступности. Ведь нарушения прав и свобод граждан самая ужасная вещь которая может произойти в обществе. Именно из-за этого общество и может расколоться если его составляющие будут противопоставлены друг другу. Именно поэтому пенитенциарная система должна быть уничтожена. Сама суть общества должна противиться созданию подобных образований.
Судя по реакции зала моё последняя часть заявления вызвало некоторое отторжение. В нейрооблаке, общем для всех присутствующих, тоже поднималась глухая волна непонимания. Люди недоумевали, как это возможно обеспечить полное раскаяние преступников без колючей проволоки, злых служебных собак, вонюче баланды и огромной толпы надзирателей и тюремщиков, которые, вместо того чтобы стоять у станков, пахать землю и строить дома только и делают что избивают и унижают, таких же в общем то, как и они сами, людей. Но у меня были аргументы позволяющие надеяться на успешное принятие моих идей. Улыбнувшись, быстро коснулся волос, словно поправляя их и незаметным движением включил питание нейроусилителя, скрытого в прическе.
***
Надя с сомнением посмотрела на возвышающуюся перед ней конструкцию. Больше всего на свете она напоминала гору хлама (по правде сказать именно из хлама, обломков и мусора она и состояла), тем не менее именно с помощью этой штуковины она намеревалась выполнить свою миссию.
А миссия была довольно простой. Конечно, когда она с остальными членами кружка “радиоэлектронное содействие армии, авиации и флоту” пробиралась на передовую в голове у неё была чепуха. Причём она подспудно понимала это ещё дома, но их лидер Сергей — председатель кружка, был так убедителен, что она просто не смогла устоять. Как не смогли устоять ещё четверо её друзей. Девушка вспомнив об этом невольно покосилась в сторону, но воспоминания вновь захлестнули её. Она припомнила весёлые деньки как они всей компанией летели на самодельном дирижабле, как обменивались смешными картинками, что придумал Коля из кружка функциональных моделей — на экране переносного телевизора подключенного к терминалу “невода” из букв, цифр и запятых рисовать самые настоящие графические картины. У него здорово получались цвет и забавные человечки. Но сейчас она не знала что с ним, где он и вообще жив ли он. После того как их пути разошлись, а узловые точки распределенной сети в этой отсталой стране отсутствовали как класс, она больше ничего не знала о других группах ребят, что ведомые зовом долга бросились на фронт помогать нашим военным переломить хребет вновь поднявшей голову фашистской гадине.
Тяжело вздохнув она отошла от небольшого холмика из обломков кирпичей и бетона, что собрала за последний час над телом её последнего товарища. К сожалению, он не увидит результатов их труда. И пусть установка, что они смогли собрать не является полноценным орудием — отсутствуют полноценные система наведения и заряжания, но разок выстрелить оно всё же сможет, пусть и сработает лишь на целях в прямой видимости. Всё же поворот установки был возможен, но реализован он был на нескольких слабых моторчиках и большом количестве тяг сделанных из чего попало. Что надёжности системе не прибавляло.
Но стоило ей приблизиться к своему убежищу, как в небе раздался свист рассекаемого воздуха. “Вот сейчас”, — мелькнула в голове злая мысль. И сразу же куча хлама зашевелилась — под отчаянный визг моторчика перемещения направляющего канала, конструкция начала крениться поворачиваясь в сторону цели. Одновременно с этим раздались хлопки пиропатронов активирующих химические батареи и конденсаторы заряда тонко засвистели. “Только бы успел зарядиться разрядник”, — думала девушка со всех ног бросаясь в убежище — если что то пойдёт не так, то оставаться на открытой местности натуральное самоубийство.
Она едва-едва успела к смотровой щели организованной с помощью пары зеркал найденных среди руин, чтобы увидеть как оставляя за собой белый инверсионный след, по небу несётся самолёт.
Ошибки она не боялась. Это глазами сложно на таком расстоянии различить особенности конструкции самолёта, и опознать его как вражеский F-15 или дружественный МИГ. Но Автоматика сохранившаяся в обломках боевого механизма, за это время ставшего товарищем, могла сделать это легко и непринужденно. Всё-таки именно на это она и была рассчитана.
Практически мгновенно по звуковому и инфракрасному излучению, а также электромагнитному спектру определив принадлежность самолёта, управляющая ЭВМ выдала череду команд. Единственное, что осталось от некогда довольно большого военного потенциала боевого робота, это электромагнитная пушка, экранирующий кожух и большая часть механики привода которой сейчас состояли из найденного и кое-как приспособленного девушкой хлама. И сейчас орудие было практически готово к выстрелу. Оставалось буквально пара мгновений когда самолёт противника войдет в сектор стрельбы, но тут пилот, то ли что-то почуял, то ли просто решил изменить маршрут, начал поворачивать машину в сторону.
Надя с хрустом сжала кулаки глядя на то как инверсионный след изгибается уходя в сторону, но всё же поворот летательного аппарата был не столь резок и он всё же смог достигнуть области поражения электромагнитного орудия.
С оглушительным хлопком и ударной волной от преодоления снарядом звукового барьера, вылетевшая из орудия болванка унеслась навстречу вражеской машине. Девушку чуть не сбросило на пол её неказистого убежища, но она всё же сумела удержаться на ногах и со злорадным удовольствием увидела как бледный инверсионный след тянущийся через всё небо внезапно оборвался.
Удостоверившись что самолёта врага больше не существует, она закусив губу провела ножом себе на предплечье ещё одну косую черту. Ещё один враг уничтожен — она будет мстить за каждого из её друзей. Враги умоются кровью и вдесятеро заплатят за каждую оборванную ими жизнь.
Тяжело вздохнув девушка поползла наружу. Сейчас ей следует сменить позицию, выстрел наделал много шума и поднял громадное облако пыли — будет нехорошо если какой-нибудь из отрядов врага решит проверить что тут происходит. А о том что делают эти уроды с попавшими в плен красноармейцами, она наслушалась достаточно. К сожалению, её робот не может передвигаться самостоятельно так что тащить его блоки её придётся на себе. Но она сильная и всё выдержит. С этой мыслью Надя принялась разбирать остатки боевой машины, чтобы перенести её на запасную позицию.
На этом моменте связь оборвалась и я наконец то смог отключиться от нейропространства несчастной девушки. Подобные ситуации когда спонтанная нейросвязь под влиянием сильнейших эмоций устанавливалась между мной и кем-нибудь из обладателей моих нейрометок, возникали не первый раз. И каждый раз я сильно переживал о судьбе несчастных детей. Конечно, основной причиной их присутствия на фронте был именно я. Но все этого я не желал. По моим расчетам все события должны были развиваться совсем по другому сценарию — железные воины должны были лихо громить шокированного и дезориентированного противника, беря под контроль один населенный пункт за другим. А вместо этого несчастные дети тихо плачут над могилами своих друзей и кладут свою жизнь на алтарь победы.
В отчаянье я сжал голову руками. Сидя за тысячи километров от театра военных действий я ничем не могу помочь тем кто верит в меня, надеется на меня и идёт по тому пути который я им указал. Я даже не могу как-то осознанно воздействовать ни на них ни на их врагов — расстояние слишком большое. Нейроволны даже с помощью огромных каскадных усилителей неспособны преодолеть такое расстояние. А та связь что изредка образуется исключительно односторонняя и не пригодна для ответного посыла управляющих инструкций.
Но тут мне в голову пришла замечательная мысль — если дело в расстоянии, и физически небольших размерах головного мозга местных обитателей, которые просто физически не пригодны для установления дальней связи, не стоит ли мне поискать более подходящий объект для подключения?
Из памяти реципиента и собственно полученных некоторых сведений, мне было известно, что окружающий меня мир населяют не только человеческие особи, но и множество самых разнообразных форм жизни. Некоторые из которых обладают поистине колоссальными размерами.
Решив поискать что-то подобное, тут же занялся перенастройкой домашнего нейроусилителя. Так как мне нужно было подключение на большое расстояние, то и работать предстояло на длинных волнах, поэтому вставил на задающем генераторе частоту в полтора мегагерца. Это позволит при длине волны в двести метров подключиться к чему нибудь (а вернее к кому-нибудь) с аналогичными размерами.
Единственное о чём я переживал, надевая нейрошлем, так это то что в нужном мне районе не окажется подходящих под мои задачи живых организмов. Но как оказалось, пережить мне следовало совсем по другому поводу. Подключиться к нейрооблаку какого-то странного существа удалось без особых проблем. Но вот то что последовало дальше чуть не сломало мне разум.
Нейропространство к которому я подключился было настолько чуждо, что мне приходилось на одной силе воли абстрагироваться от происходящих в нём процессов. Дело в том что то существо с которым мне удалось установить связь, в режиме реального времени контролировало все свои жизненные процессы — как по венам течёт кровь перекачиваемая сердечной мышцей, как в кишечнике перевариваются остатки прошлой трапезы, как щупальца облаком парят возле ротового клюва, готовые по первому сигналу мозга метнуться за добычей, оплетая её.
Именно эти щупальца так сильно и поразили меня. Как будто в этой твари я увидел что-то если и не родное, так довольно знакомые. Но сколько бы ни силился понять в чём причина этого ощущения, так и не смог.