Похоже в этот раз я прошёл по краю. Хорошо хоть мне в голову пришла идея протестировать новый нейроусилитель который паяли в радиокружке. Нескольким новеньким ребятам я предложил разработать систему телепатической связи — они хоть и посмеялись, но всё же ради смеха решили попробовать всё равно в этом не было ничего сложного — несколько каскадных усилителей мощности приделанных к супер длинноволновому передатчику (в качестве антенны предполагалось использовать воздушные линии электропередач, естественно через фильтр отсекающий напряжение). Как только мы вытащили усилок в школьный двор и набросили провода от прибора на линию подходящую к школе, я сразу же заявил что должен проверить работает ли прибор. Конечно нейро связь между несколькими людьми была в принципе возможна, ведь я сам ей без проблем пользовался, но мне надо было проверить концепцию возможности её использования простыми людьми, не обладающими моими способностями. То устройство, что наделяло бы обыкновенных людей дополнительными возможностями просто бы усиливало мои собственные.
Как оказалось, устройство работало. Без подстройки на оператора оно бы несомненно не было бы так функционально, а настроить его мог наверное только я, так как каким-то внутренним чувствовал коэффициенты усиления каскадов и направления лепестков развёртки радиоволн, так что подкрутив несколько веньеров настройки схемы, сделал глубокомысленный вид и заявил ребятам что устройство похоже работает, но получился слабеньким.
— Слышу! Слышу ваши мысли! — с умным видом заявил ожидающим моего вердикта ребятам, — ты хочешь котлет, а ты играть в футбол, — ткнул в них по очереди пальцем.
— Ну тут никакого прибора для чтения мыслей не надо! — заявил один из товарищей, — по Коле видно, что он большой любитель котлет, при этом главное слово тут большой, — он подмигнул немного засмущавшемуся пухляшу, — а коль мы стоим рядом с футбольным полем и я постоянно на него поглядываю, то не удивительно что я хотел бы в мяч погонять… Давай мы лучше цифры загадаем, а ты попробуешь их прочесть.
— Давайте, — легко согласился я.
Ребята зажмурили глаза и напрягшись принялись воображать цифры. У коли в нейропространстве тут же возникли пара двоек, практически мгновенно принявших вид ливерной колбасы, а у его приятеля цифры три и пять через двоеточие, видимо он всё-таки следил за игрой ребят, что бегали на поле рядом.
— Не понято, — я со вздохом снял с головы обруч нейроусилителя, или вы думаете о какой-нибудь ерунде вместо цифр или усилитель слабенький получился.
— Думаем мы хорошо, а ты вот над нами смеешься, тут же заявил школьник, — невозможен прибор для чтения мыслей, иначе тут бы не протолкнуться было бы от всяких Алис Селезнёвых с миелофонами.
Я не совсем понял о чём он говорит, но видимо это был какой то местный юмор, поэтому я развёл руками.
— Может быть никто не пробовал, вот переделаете схему, добавил ещё парочку каскадов тогда посмотрим, может и получится.
— Ну усилить можно и без переделки схемы, — пожал плечами Коля, — подать питания чуть больше сколько-то транзисторы продержатся мы их к большому радиатору прикрутили, сразу не сгорят.
И он тут же крутанул ручку блока питания увеличивая напряжение питания практически вдвое. Я быстро напялил на себя обруч, пока он действительно не сгорел и попытался подключиться к коллективному нейрооблаку, чтобы проверить действительную дальность связи.
Эксперимент оправдался. Доступное мне нейропространство действительно расширилось и теперь накрывало практически весь город. Быстро пробежавшись по нему я заметил точку возмущения. Вернее это была не точка, а целая область. Складывалось впечатление, что где-то собирается произойти сражение — столько было в одном месте сосредоточено эмоций — жаждущих, предвкушающих, азартны, чувств страха, решимости, сомнений и метаний. При этом среди всего этого шторма ярко горела звездочка разума к которому я применял свою силу. Похоже у одного из моих “эмиссаров” возникли проблемы.
Ментально приблизившись к этой области я увидел в чём дело. Происходил конфликт на почве организованного мною разумного самоуправления производства. Одно из предприятий приехал зачищать отряд бойцов работа которых была пресекать волнения среди асоциальных элементов помещенных на принудительную изоляцию (идиотская на мой взгляд традиция у местных — с асоциальными элементами надо поступать совсем по другому). Увидев их намерения я тут же погасил конфликт в зародыше просто вымарав из их нейрооблака кусок о последних нескольких часах.
Это, конечно, временное решение, но пока мне удалось погасить конфликт и предотвратить кровопролитие, тем более что увидев как к территории предприятия подъезжает техника с бойцами, рабочие имеющие активную гражданскую позицию (появлению которой поспособствовал мой эмиссар) тоже приготовились защищать свою правду всеми доступными способами.
Похоже моя стратегия по плавному переходу общества на рельсы самоорганизации и разумной необходимости начинает потихоньку пробуксовывать. И я знаю из-за кого. Некоторых людей, по долгу службы поставленных следить за порядком в обществе видимо напрягает когда этот порядок поддерживается не страхом наказания, а силой самосознания членов этого самого общества. Во всяком случае такой вывод можно было сделать просканировав поверхностный слой ещё одного фигуранта этой ситуации. Именно он и устроил этот рейд.
К сожалению, волшебный дым на котором работает вся электроника вышел из выдержавших повышенной частоты работы компонентов и обруч на моей голове слабо щёлкнув перестал работать, так что я успел только понять где работает мой противник и то что житья он мне не даст — его цель разрушать и доминировать ради собственной эфеременной иллюзии личного благополучия.
Скомкано попрощавшись с ребятами, чешущими головы над сгоревшим устройством я посоветовал им всё же увеличить число усиливающих каскадов, а не надеяться на экстремальные режимы работы транзисторов и операционников.
Мне надо было как можно скорее прибыть на место инцидента, чтобы застать там инициатора этого дела. Но по пути туда, на автобусе я понял что все равно никого перед заводом не застану. Тот злой и жестокий человек, скорее всего, в своё логово вынашивать очередной злобный план или чего хуже — готовить новую провокацию. Поэтому пересев на автобус другого маршрута я направился на его работу. Даже если я не застану там его, думаю смогу организовать что-то вроде ловушки из его коллег.
Прибыв к серому странно выглядящему зданию я остановился рядом и попытался подключиться к общественному нейрооблаку. Даже без усилителя мне удалось сделать это без особого труда. Но вот то что удалось считать с поверхностных образов, мне крайне не понравилось. Я считал организовавшего нападение человека, редким исключением, своего рода отщепенцем (во всяком случае он явно дистанцировал себя ото всех людей, даже от коллег), но как оказалось всё здание было наполнено подобными людьми. Подсиживание друг друга, интриги внутри коллектива, подковерная борьба за буквально любые преференции было для них абсолютной нормой. Все кто тут находились только и думали как бы продвинуться по службе и получить побольше льгот и выплат и полномочий, и это при том что они и так имели гораздо больше чем практически все остальные жители города. Но им этого было мало. Они как саранча жаждали ещё и ещё. Особой мерзости ситуации добавляло то что именно они должны были следить за свободой и равенством всех членов общества. Но по какой-то причине они изменили своему предназначению и принялись заниматься прямо противоположным. Конечно, среди всех этих людей было несколько человек, которые занимались своей работой (хотя и они были не самыми хорошим людьми в мире) и именно на них ещё пока держалась вся структура, но стоит только им уйти как вся эта махина, мало того что погребёт сама себя, так ещё вероятнее всего станет причиной острых социальных проблем в обществе.
В общем проблему эту надо было решать и решать срочно, пока эта “проблема” не взялась за меня всерьез силами всей организации, а не только одного члена. Который судя по его нейрообразу сейчас что-то активно обсуждал с другими сотрудниками. Скорее всего это не кончится ни для меня, ни для моего начинания ничем хорошим так что я решительно перешёл дорогу и подошел прямо к дверям здания.
Глядя на блестевший посередине тяжелой металлической двери стеклянный глазок я надавил на кнопку звонка. Тут же откуда то сверху раздался глухой, искажённый динамиком голос.
— Чего тебе парень?
— Здравствуйте, — поздоровался я, потому что вежливость необходимо проявлять даже собираясь зайти в логово врага, — мне надо поговорить с вашим сотрудником.
— С каким? — настороженно спросил голос.
— Я не знаю того кто мне нужен, — сказал я чистую правду, — но думаю подойдет любой, а дальше вы уже сами разберетесь что нужно делать.
— Хорошо заходи, — разрешил голос и замок на двери щелкнул давая мне доступ внутрь.
Потянув на себя тяжелую дверь вошёл внутрь. За дверью был небольшой тамбур выйдя из которого попал в что-то типа холла — средних размеров комнату из которой вело несколько дверей у стены комнаты стоял стол за которым сидел человек с любопытством глядящий на меня. На столе перед ним помимо толстой тетради и нескольких телефонных аппаратов стоял пульт с несколькими рядами кнопок небольшим телевизионным экраном и ещё каким-то органами управления бывшими невидимыми с моего места. Улыбнувшись я направился к дежурному (это был без сомнения он, и скорее всего он и был обладателем голоса общавшегося со мной) по пути вызывая в себе то странное чувство, что позволяло мне подключаться к нейропространству других людей.
Вводя свой разум в форсированный режим, за те несколько шагов, что отделяли меня от сидящего за столом человека, я жёстко вломился в его пространство и тут же проверил область отвечающую за насилие.
Как я и предполагал там было полно образов неприемлемых поступков. По правде сказать это было характерно практически для всех окружающих меня людей, но если подавляющего большинства насилие было связано с единичными случаями крайне сильных эмоций или воздействию психотропных веществ типа водно-спиртовой смеси, то у этого индивидуума, насилие было осознанным и крайне изощренным. Поэтому я уже не сомневаясь жёстко прошёлся своей волей по центрам его нейрообраза. Стирая одни куски и формируя новые.
Подойдя к нему вплотную, бросил взгляд на то как изменился сидящий передо мной человек — вместо уверенного хозяина жизни с жестоким и хитрым взглядом, передо мной сидело тело с пустым взглядом и тоненькой ниточкой слюны тянущейся из уголка рта.
— Иди на ближайшую стройку и устройся там разнорабочим, помогай всем нуждающимся и веди здоровый образ жизни служа примером для окружающих, — приказал я ему и не глядя на результат своего приказа пошёл дальше. Впереди меня ждало ещё три этажа наполненных злыми и бессердечными людьми.
Открыв следующую дверь ведущую в коридор со множеством дверей я услышал как только скрипнул по полу отодвигаемый стул, и хлопнула входная дверь — первый “перевоспитанный” пошел наконец-то приносить пользу общества. Не факт что своей работой он исправит весь тот вред что нанёс своими предыдущими действиями, но то хоть будет честная работа.
В здании кипела работа, люди ходили из кабинета в кабинет, таскали кипы документов, о чём-то переговаривались и то и дело выходили покурить.
Все кого я встречал в коридоре, или заставал в кабинетах сначала с недоумением и подозрением смотрели на меня, но спустя пару мгновений бросали свою работу и деревянным шагом шли прочь. Чем дальше я шёл по коридору тем спокойнее становилась атмосфера, но я с всё возрастающей тревогой чувствовал что моё внутреннее хранилище психической энергии понемногу пустеет. Каждый следующий сотрудник вредительского ведомства поддавался моей обработке всё сложнее и сложнее. А их впереди было ещё много и что самое важное — главный вредитель по-прежнему находился в компании почти десятка человек, так что я был не уверен что смогу их всех разом обработать. Но я себя успокаивал тем, что даже если не удастся “перевоспитать” всех, то я исправляю только самого зловредного, а потом тихо уйду — на то, чтобы заставить человека не препятствовать мне много сил не надо.
Внутри здание было довольно запутанной планировки и поэтому к своей цели я шел довольно долго. Уже не заглядывая в кабинеты, “исправлял” только встречных сотрудников, да и то по упрощённой схеме — не прививая им нормальных человеческих ценностей, а просто стирая центры агрессии и злобы и стимулируя очаги работоспособности их нейрослепка.
Когда я добрался до кабинета где находился мой противник оказалось что меня уже ждали. Стоило мне распахнуть дверь комнаты, как на меня уставилось несколько нацеленных пистолетных стволов. Похоже они как-то узнали что я нахожусь в здании и что-то делаю с их коллегами.
— не знаю кто ты или что ты парень, — начал говорить один из присутствующих в комнате мужчин, — но лучше бы тебе немедленно лечь на пол и завести руки за голову…
Он говорил и что-то ещё, но так как я уже давно находился в режиме сканирования нейропространства, то слабо воспринимал что происходит на физическом уровне. Как только я подошёл к этой комнате так меня просто захлестнул поток негатива. Присутствующие тут вряд ли имели право называться людьми. В них не было ничего человеческого — только жажда насилия, пыток и убийства, причём все эти чувства в них были заботливо выращены в течении довольно длительного времени. Как будто кто-то специально организовал школу зверей и проводил строгую селекционную работу. Глядя на них я понял что исправлять тут практически нечего — проще и правильнее этих существ уничтожить.
Но я не мог уподобляться этому зверью, и поэтому, несмотря на практически полное исчерпание психических резервов принялся за работу. Нацеленного на меня оружия я нисколько не боялся, чтобы применить его нужна была воля, а хоть мои силы и были на исходе, всё равно именно я обладал самой твердой волей в этом помещении.
Стирая и перезаписывая один нейрослепок за другим я видел как взгляды моих оппонентов из настороженно возбужденных превращаются в безэмоционально уверенные. Отныне дело всей жизни этих людей работать на благо общества, тяжёлым физическим трудом и собственным примером показывая как должны поступать истинные патриоты. Кстати и среди присутствующих и среди встреченных ранее сотрудников, нашлось несколько с психическими аномалиями. Кроме того что они ненавидели простых людей, также они ненавидели и собственную страну страстно желали разрушить её и даже предпринимая конкретные шаги для этого — уничтожали перспективных изобретателей, душили инициативу у активно настроенной молодёжи, а кое-кто даже тайно работал на иностранное государство.
Глядя как разум последнего из присутствующих наконец-то приобретает нужные кондиции, я вдруг заметил что больше не нахожусь в коллективном нейрооблаке, а словно очутился в звенящей черной пустоте. Как будто бы мой разум и тело разделили друг от друга. Обдумав эту ситуацию всё ухудшающимися конгинтивными способностями я понял что тело реципиента просто-напросто не выдержало такой интенсивности нейронагрузок и отключилось. В принципе это была последняя моя мысль перед тем как сознание поглотила абсолютная тьма.
***
— Ребята, вы не видели Даню? — обратилась к сидящим в комнате школьникам заглянувшая туда миниатюрная блондинка.
— Даню? — отвлекся от разложенной перед ним груды радиокомпонентов кто-то из ребят, — он вроде с Колей и Толей в школьный двор уходил что-то тестировать.
— Спасибо, — перед тем как закрыть дверь сказала Алина, быстрым шагом направляясь в сторону школьного двора.
— Вечно этот “заместитель” себя ждать заставляет, — бурчала она себе под нос пока проходила через школу.
Когда Даня не пришёл на собрание актива, она почему-то почувствовала странное беспокойство. Конечно, новенький мог просто-напросто забыть или у него могли возникнуть другие срочные дела, но что-то внутри неё буквально кричало о том что с парнем не всё в порядке.
В школьном дворе её не пришлось искать неких “Толю и Колю”, так как она практически сразу заметила пару ребят стоящих у какого-то ящика с радиодеталями и ожесточенно спорящих об усилителях, каскадах и волноводах — всякой чуши интересующей мальчишек практически всех возрастов. Быстро допросив мальчишек она выяснила что Даня по своему обыкновению задумал какой-то фантастический проект по изобретению миелофона. Но после полевых испытаний быстро собрался и ушёл бормоча что-то про завод газовой аппаратуры.
Приехав к проходной завода она не обнаружила никаких следов Дани, но умудрилась краем уха услышать разговор двух женщин, одна из которых пересказывала другой как на завод приехала спец рота по подавлению бунтов на зонах, но почему-то побоища не произошло, и все уехали обратно — не иначе происки КГБ.
От одного упоминания этих трёх букв внутри у Алины всё словно покрылось льдом. Даня не раз в частных с ней разговорах упоминал о том как сталкивался с сотрудниками органов (хотя её почему-то раньше в голову не приходило при каких это обстоятельствах обычный школьник может взаимодействовать с всесильной спецслужбой) и что не ждёт от них ничего хорошего.
Скорее всего Даня от кого-то услышал что затевается заварушка на ЗГА и отправился туда. Обладая повышенным чувством справедливости, он скорее всего ввязался в конфликт, из-за чего бы он не возник и благодаря своей убедительности (ведь он умудрился приболтать даже её) как то разрулил ситуацию. Но присутствующие тут же сотрудники КГБ (а все знают что они присутствуют везде и наблюдают за всеми процессами в обществе) забрали его в свои застенки. Её воображение тут же нарисовало Даню, в окровавленных лохмотьях прикованного ржавыми цепями в сыром подвале. Его безвольное тело хлещет плеткой офицер в кожаном плаще и портупее с маузером в деревянной кобуре. Помотав головой и прогнав из мыслей эту притягательную в своей странности картину она тут же развила лихорадочную деятельность.
Парня надо было вытаскивать, это без вариантов, но вот вырвать кого-то из застенков КГБ — дело небывалое. Понятно что одной ей никак не справиться, а значит надо созвать как можно больше людей, ведь в организации сила. А она как раз и является руководителем одной из самых многочисленных организаций.
Бросившись к телефону автомату стала набирать один номер за другим. Используя весь свой талант убеждения, авторитет, лесть и угрозы она собирала людей. Закончив со звонками (по правде говоря потратив всю мелочь) она поехала обратно в школу, где учился Даня. Конечно, от школьников толку мало. Но они хотя бы могут создать необходимый информационный фон.
Прибыв обратно она быстрым шагом направилась в помещение радиокружка. К счастью, ребята там были увлеченные и сидели допоздна, пока сторож их не выгонял из школы. Обрисовав ситуацию она попросила чтобы они сбегали и сообщили всем знакомым о том что надо собраться перед зданием управления.
— Зачем же бегать, — возразил один из школьников, — есть же система межэвмной связи, сейчас напишем сообщение с пометкой срочно и сообщим всем обладателям телевизионных приставок. А уж Даню-то знают почти все.
Как он и предсказывал, стоило только разослать сообщение как тут же на терминал расположенный в помещении кружка начали приходить ответные сообщения — люди были встревожены. И кроме того нашлись даже очевидцы видевшие Даню возле управления. Хоть его вроде как никто силком не вёл, но всё равно вряд ли он был там по своей воле.
***
— Петров, Потапов! — кричал в изумлении кряжистый мужчина, но колоритную пару ребят, — вы это чего удумали?!
— А мы чего? Мы ничего? — переглянулись стоящие перед ним парни, — вы же сами сказали что настоящие солдаты должны быть смелыми, инициативными и проявлять разумную находчивость!
— Р-А-З-У-М-Н-У-Ю! — по буквам повторил мужчина, — а вы…, — он махнул рукой.
— Как мы будем учиться ездить на танке если в автопарке ДОСААФ нет танка? — выступил вперёд патлатый парень, — мы решили эту проблему.
— Нет, проблему вы не решили, — устало вздохнул мужчина, — вы её только что создали… Вы вообще, где танк взяли, негодники? — вяло поинтересовался он оглядывая стоящую на площадке для учебной езды машину.
Танк был монументальным — острая передняя часть, плавная обтекаемая башня и широченные гусеницы. Почему-то эта машина была смутно знакома Геннадию Павловичу — инструктору по вождению гусеничной техники ДОСААФ. И тут словно подтверждая его мысли один из парней ответил.
— Так мы его с постамента на аллее победы сняли, — и видя вытянувшееся лицо инструктора, быстро дополнил, — вот научимся ездить, так сразу обратно вернём.
— Вы, что? Памятник завели?
— Вы ведь сами говорили что все памятники у нас в стране это мобилизационный ресурс — паровозы что на пьедесталах у вокзалов стоят в любой момент на рельсы поставить можно, а танки и пушки что на аллеях славы и памяти находятся, хоть завтра на фронт. Вот мы и завели один из танков.
— Не просто конечно было, — начал рассказывать второй, — но в библиотеке клуба нашли книгу по войсковому ремонту тяжёлого танка ИС-3, прочитали её, изучили как следует… ну вот и завести сумели.
— Только с вождением пока плохо, — закивал головой Петров, — пока сюда ехали, пару деревьев повалили, да кажется урну одну раздавили. Думали вы нас научите, а мы после танк обратно вернём… Мы же не дураки всё понимаем…
— Понимают они…, — пробормотал мужчина, а затем его захлестнул какой-то мальчишеский азарт. Он внезапно вспомнил себя в х возрасте, как он слушал рассказы отца про войну, как сам в армии сидел за рычагами тяжёлой машины. В принципе сейчас ранее утро и если всё провернуть достаточно быстро то может ещё и обойдётся.
— Ладно, запрыгивайте внутрь, — махнул он руками враз повеселевшим парням, — дядя Гена научит вас как надо на танке ездить! Только чтобы больше без всяких безобразий!