Наступила ночь. Здесь, на границе с Турцией, на самом краю Советского Союза, она была еще темнее, душистее и бархатней, чем в Пицунде, – “на севере”, как говорила Лика.
На пустом ночном пляже стояли пограничники, стояли через равное расстояние.
Лучи двух мощных прожектов мерно ходили по пляжу, скрещивались между собой и расходились вновь.
– Что это там на пляже желтенькое виднеется? – спросил Виктор.
– Детское ведерко кто-то забыл, – отвечала Лика. – Завтра заберут.
Шли темной ночью по узкой улице. Потом шли старым виноградником. Потом через гаражи и сараи.
На пути встал высокий деревянный забор.
Виктор подсадил Лику. Она посмотрела за забор.
– Чистенько, – сказала Лика, имея в виду, что за забором опасности нет.
И села верхом на забор, чтобы подождать Виктора.
Виктор подпрыгнул, схватился за верх забора, раскачал туловище, потом одной ногой зацепился за верх. Подтянулся. Верхом сел на забор.
– Давай! – сказала Лика, и они разом спрыгнули вниз.
Пошли между складов, ангаров и гаражей.
Путь им преградил высокий забор-сетка. По сетке взбираться вверх гораздо легче, главное, чтобы пальцы попадали в ячейки.
Перелезли через сетку.
Вокруг склады, ангары, пакгаузы.
Всего один тусклый фонарь освещал пустынный причал.
Они спрятались за высоким штабелем пустых ящиков. Ящики были щелястые, и сквозь эти щели видно не сильно хорошо, зато слышно все.