Молчали, не знали, как реагировать.
Первой откликнулась Мила-Бикини. Она подняла вверх кулачки, потрясла ими в воздухе:
– Это же здорово!
– Новые времена… – растерянно сказал Элик.
– Что хорошего? – настороженно спросил Гоухоум.
– Хрущев старый и глупый, а Брежнев молодой, он все поменяет! – ответила Мила.
– Может, хоть Гумилева издадут наконец? – спросил Элик.
– Размечтались! – поднимаясь с коленок, сказал Стендап. – Пускай для начала перестанут сраться со всем миром, а то стыдно!
– Это ты размечтался, а не мы! – засмеялся Элик.
– А я хочу съехать из коммуналки, – сказала Верка и добавила: – Еще мужа и двоих детей.
У Лики была разбита коленка, и кровь все шла, потому что она обмывала колено морской водой, а та соленая…
– Пускай откроют все границы, – вытирая слезы, сказала Лика. – Во всем мире.
Последним сказал Виктор:
– Чтобы все было иначе, не как до сих пор!
Этого хотели все.
Они загадывали желания, как это делают в детстве. Или на Новый год, когда в руках у каждого по бокалу шампанского.
…Они хотели в жизни перемен – все равно каких.
Они не знали, что в октябре 1964 года в стране начнется самый серый и самый скучный отрезок в их жизни, в жизни всей страны. Многие из их сверстников просто и тупо сопьются – от беспросветной щемящей скуки.
И когда через двадцать с лишним лет начнутся хоть какие-то перемены в жизни, то они будут уже не молоды. И никогда не будут так красивы, как сейчас, освещенные вечерним солнцем.