— Стоп! — сказал я достаточно резко настолько, что у меня даже голова снова немного заболела. — Давайте сделаем так: вы выберете самое лучшее из всех трёх великолепных мест и после этого отвезёте меня конкретно туда. Идёт?
— Но вам же может понравится совсем не то, что, скажем, понравится мне. У каждого человека свои критерии, сообразующиеся в первую очередь с его достатком, а во вторую с ментали…
— Достаточно, — попросил я, практически рявкнув. — Есть объективные данные для аристократических усадеб, вот по ним и выберете лучшую.
— Хорошо, — немного грустно ответил мне представитель риелторской компании. — Но если вдруг она вам не пон…
— Это будет на вашей совести, — ответил я и повесил трубку.
*
Антон Павлович пришёл ко мне через некоторое время после этого и принёс ещё раз своё лечебное питьё, после которого я уже мог ходить и разговаривать, не боясь слабости, или головокружения.
— Надо будет заморочиться и создать такое заклинание, чтобы самое жёсткое похмелье снимало, словно рукой, — сказал врач, глядя на мои порозовевшие щёки. — А то даже с помощью сильной магии тебя несколько часов поднимаем.
«Хитёр и коварен бог Бухарыч, — подумал я про себя. — Нет-нет, а даже среди других богов заставляет себе поклоняться. Ух, прохиндей! Но силён, ничего не скажешь!»
— Только с применением аккуратнее, — сказал я, понимая, что снова готов к приключениям. — А то люди и страх, и тормоза потеряют.
— А вот это правда, — ответил тот и вышел.
Он уже отдежурил, но остался в больнице, чтобы выходить меня. Отличный человек. А самое главное, очень полезный.
«Игорь, ты там как? — спросил я, переживая за владельца своего временного тела. — А то целый день от тебя ни слуху не духу».
«Я умер, — слабым голосом ответил Туманов. — А затем воскрес. А потом снова умер. И вот воскресаю».
«А чего это ты два раза умер? — спросил я таким тоном, словно завидовал. — Я тебя вроде из тела не выкидывал».
«Я думал о том, чтобы тебя попросить, — признался мне Игорь, и в его словах ирония прослеживалась едва-едва. — Но меня удержало лишь то, что тебя и самого толком не было. По крайней мере, это был точно не бог Рандом».
«А кто же тогда? — с удивлением спросил я. — Надеюсь, ничего противозаконного?»
«Нет, — уже со смешком ответил Туманов. — Но ты был бог „да я тебе сейчас покажу, как надо!“. И всё это говорилось доярке в присутствии коровы».
«Ужасно, — согласился я, а потом повторил свой вопрос: — Так почему ты два раза-то умирал?»
«Ну первый раз — от самогона Кузьмича, — ответил Игорь, явно вспоминая, этот момент. — А во второй раз, когда за нас взялись доярки. И ты знаешь, кажется, я на себе прочувствовал фразу „увеличение надоев достигается снижением порога жалости“, — я поморщился от смысла. — Ну а чего, они там все голодные, а мы с тобой — красавец».
«Ага, — согласился я, вспомнив Кузьму. — Мама говорит, что я не только умный, но и красивый».
Мы рассмеялись, а я подумал: хорошо, что обошлось без потерь.
*
— На месте вас ждёт трёхэтажный особняк, выполненный в стиле древне-русского зодчества. На данный момент это самая модная тенденция в строительстве. Главное, что нужно понимать, при формировании стоимости учитывается то, что усадьба находится в экологически чистом районе, — риелтора было не остановить с того самого момента, как я сел к нему в автомобиль, и мы поехали осматривать небольшое поместье, которое они отобрали для меня.
Я сидел на заднем сидении недорогого «Руссо-Балта» и отчаянно желал другого представителя компании, хотя и понимал, что менее говорливые редко там задерживаются. Такова издержка профессии.
— А из удобств там что есть? — поинтересовался я, улучив момент, когда паренёк переводил дыхание.
— Там всё удобно, — заверил он меня и, оторвав руки от руля, горячо жестикулировал. — Но главное, что всё соответствует самым модным веяниям и последним тенденциям, которые нацелены на единение с природой. Из удобств будет собственный уютный парк, который своим старинным духом будет вам навевать мысли о бессмертии. Недалеко от вашей новой усадьбы находится прекрасное озеро, которое на закате отражает лучи солнца настолько божественно…
Я даже не заметил, в какой момент он начал вещать об объекте, на который мы ехали, как о чём-то таком, что я уже приобрёл. Это меня напрягло, потому что так действовал один мой знакомый божок — пройдоха и проныра, на котором клейма негде было ставить.
В какой-то момент мы съехали с основной дороги, и началась ужасная тряска, несмотря на то, что машина еле двигалась. И вот, под непрекращающуюся трель риелтора я вдруг увидел огромную свалку, которую мы проезжали мимо.
— Так, стоп, — сказал я, принюхавшись и сморщив нос, — это что, мусорка?
— Удобно, правда? — обернулся ко мне паренёк, явив прыщавый лоб, узкий нос меж глаз навыкате и пушок над верхней губой. — Не нужно будет заботиться о далёкой доставке отходов, и можно будет их выбрасывать прямо по дороге из дома. Итак, мы въезжаем с вами в угодья, которые вплотную примыкают к вашей замечательной усадьбе.
Машину трясло всё сильнее с каждой сотней метров, которую мы преодолевали, и, наконец, она превратилась в одну сплошную колдобину, по которой уже особо никто и не ездил. Строго говоря, никакой дороги и не было. Направление, да… самое подходящее слово.
— Отсутствие асфальтового покрытия даёт сразу несколько неожиданных плюсов, — заикаясь на каждой колдобине, продолжал извергаться риелтор. — Во-первых, не нарушается естественная экологическая обстановка, присущая нашему родному краю. Во-вторых, не нужно каждый год заботиться о сохранности этого самого покрытия. И, в-третьих, можно вполне себе устроить тут полигон для тест-драйва машин. Если автомобиль не выдержит данную дорогу, значит, он плох и вам не подходит.
Я представил себе лимузин с доном Гамбино и принцессой Монако, который пытается форсировать дорогу ко мне после весенней распутицы, и не смог сдержать улыбку.
Заметив её в зеркало, паренёк на водительском сидении ещё и приободрился.
— Надо отметить, что вам сильно повезло с этой усадьбой, — продолжал он с удвоенным энтузиазмом. — Сейчас огромный спрос на всё столь дорогое и стильное, но мы, увидев, что усадьбой заинтересовался княжич, не смогли удержаться от того, чтобы показать вам её первому.
Машина клюнула носом, попав в заросшую яму, и меня едва не выкинуло из неё через люк. А заодно и из тела. «Возможно, — подумал я, — можно было бы долететь до самого Олимпа».
— Учитывая прекрасную погоду и окружающие нас условия, предлагаю прогуляться пешком, — проговорил риелтор, даже не моргнув и сделав вид, что всё идёт так, как надо. — Тут осталось совсем рядом, километра полтора, не больше.
Стоило мне выйти из машины, как в нос ударил запах прелой листвы, пролежавшей зиму под снегом, и тины. Вдалеке квакали лягушки.
— Это с озера доносится? — поинтересовался я, решив, что не очень хотел бы слушать лягушачий хор перед сном. — Или озеро чистое?
— Княжеское озеро, как мы называем водоём, достаточно чистое. Но при желании вы можете провести там работы по очистке дна и установке купальных приспособлений. Как говорится, нет пределов совершенству, — словно по учебнику оттарабанил паренёк, и я всё-таки начал напрягаться.
Мы прошли сквозь бурелом, через который ни одна машина не проехала бы. Разве что трактор с отвалом. А дальше лес становился только темнее, и кругом повсюду лежали поваленные гниющие стволы.
— Этот замечательный парк ещё хранит следы своих прежних хозяев и тайны их непростой жизни, — вещал мне риелтор, беззаботно топая в одном ему известном направлении. Я даже проверил его на магию, но ничего враждебного не обнаружил. Кроме одного: желания нажиться. — Вы можете обустроить тут аллеи с туями, а вот тут, например, разбить прекрасный розарий. Этот парк тем и хорош, что совершенно не ограничивает вашу фантазию. Любые, самые смелые ботанические мечты вы можете воплотить на базе старого княжеского парка.
— Вам не кажется, что это просто бурелом и хаотично выросшие деревья? — поинтересовался я, чтобы понять, насколько всё плохо.
— Вы ошибаетесь, тут работали целые толпы нанятых садовников, чтобы парк приобрёл вид запущенного и таинственного. Представляете, как хорошо, когда…
— Достаточно, — попросил я.
Когда показались белые колонны на подходе к усадьбе мне уже было очевидно, что меня надули. Точнее, пытались надуть.
Дом, строго говоря, был трёхэтажным. Когда-то. Давным-давно. Лет эдак двести назад.
Первый этаж, сложенный из огромных брёвен, до сих пор сохранился практически в первозданном виде. И хоть это абсолютно точно не было усадьбой, что-то достойное из него можно было бы сделать. Если бы не два верхних этажа, обрушившиеся внутрь и приваленные сверху остатками крыши.