— С кем? — всё ещё не понимал Ираклий ситуацию.
— Ну, с кем, как сам думаешь? С Пашей Ивлевым.
Народ загалдел, стали смеяться и подначивать Ираклия. Ситуация прояснилась и стала всем понятна. На Женьку, смущающуюся и прижимающуюся к жениху, все смотрели с иронией и сочувствием.
— Ну, я не знаю, как так получилось, — виновато проговорил Ираклий, подходя к ним. — Ерунда какая-то.
— Не ерунда, а недоразумение, — провозгласил Булатов. — Главное, что всё прояснилось. Всё. Концерт окончен. По домам! Завтра чтоб все были вовремя!
*
Братишка выслушал меня с серьёзным видом, периодически поглядывая на отца. Батя же, заметив это, с серьёзным видом сказал:
— Я согласен с Пашей. Быть самым маленьким в классе так себе удовольствие. Хорошо подумай, Прохор, надо ли тебе это.
Галия расставила перед нами тарелки, разложила приборы, расставила бокалы, принесла нарезки и салатик. Дома бы я ей помог, но тут отец не дал мне подорваться с места и прийти ей на помощь. Нажал на плечи со словами:
— Да сиди ты спокойно! Ничего тяжелого она таскать не будет! А двигаться ей полезно!
— Сегодня у нас праздничный ужин, — внесла Кира вслед за Галией большое блюдо с запеченной курицей и отварной картошкой. — Сынок, это всё в честь твоего дня рождения.
Батя принёс бутылочку вина и бутылку лимонада детям. Мы расселись вокруг стола и по-взрослому поздравляли Прошку, говорили тосты-пожелания. Он с серьёзным видом слушал нас, как будто резко повзрослев.
Но вскоре ему надоело быть взрослым, и они с братом вылезли из-за стола и принялись шалить, как и положено детям в их возрасте.
Тут мне пришла в голову мысль, как окончательно убедить брата подождать со школой ещё год.
— Вам как-нибудь в выходные надо поиграть в школу, — предложил я. — Прямо, как по-настоящему: четыре урока по сорок пять минут. Первая перемена десять минут, вторая пятнадцать и ещё одна десять, — подмигнул я Кире и бате. — И на следующий день повторить. Да, Прош? Как в настоящей школе дети учатся всю неделю, каждый день.
— А домой приходят и уроки делают, — добавил отец, уловив мою мысль. — Точно, я буду школьные уроки преподавать, а мама с вами будет домашние уроки делать. Договорились, парни?
— Да! Ура! — купились пацаны.
— Если Проша сможет отучиться в игрушечной школе все два дня, значит ему и в настоящую уже можно идти, — добавил я, сделав серьёзное лицо.
— Уверен, он сможет, — подмигнул мне отец. — Что там четыре урока всего отсидеть? В настоящей школе и пять уроков в день бывает, и шесть.
Прошка слушал нас очень внимательно.
— Ты согласен попробовать? — спросил я его.
— Согласен, — бодро кивнул он и поскакал резвиться.
— Всё-таки, рано ему в школу, — проговорила Галия. — Он, вон, на месте усидеть долго не в состоянии.
Мы ещё посидели немного, попили чай с тортом. Долго задерживаться не стали, батя с Кирой с работы, да и Галия могла переутомится.
Прощаясь, хозяева очень благодарили нас за то, что приехали, настоящий праздник у пацана получился.
— Я вечером в воскресенье позвоню, — сказал я, подавая руку Прохору на прощанье, — узнаю, как тебе по-настоящему в школе учиться понравилось…
В четверг хотели с женой поспать подольше, в кои веки свободный день выдался. Но часов в девять зазвонил телефон. Фирдаус, уже трезвый и бодрый, сообщил, что они с Дианой подъедут к нам часам к двенадцати.
— Угу, — ответил я спросонья.
Мне бы пойти ещё поспать, но пёс обрадовался, что я уже встал и сел у входной двери, намекая, что пора гулять.
В двенадцать явилась одна Диана и попросила меня спуститься вниз, помочь Фирдаусу.
— Что там такое? — удивился я и побежал вниз по лестнице.
Волга Фирдауса была припаркована у самого подъезда, а сам он развязывал верёвки, которыми был стянут незакрывающийся из-за огромной коробки багажник.
— Что это? — ошарашенно спросил я, подходя к нему.
— Давай, помогай, — вместо ответа велел довольный Фирдаус. — Это подарок за помощь с дипломом.
Мы вдвоём вытащили коробку. Судя по надписям, это телевизор.Indesit T12SI Matr 761. Для меня Индезит — это стиральная машинка. Даже и не знал, что когда-то они вовсю клепали телевизоры…
Сразу в большой комнате распаковали.
— Какой яркий! — удивился я. — Ничего себе…
Телек был апельсинового цвета, прямо, как говорится, вырви глаз! Все тумблеры сверху расположены.
Фирдаус принялся настраивать каналы. Повезло, что рядом Останкино и, соответственно, телебашня. Что-то удалось поймать. Но меня не это поразило, а то, что телевизор оказался цветным. Правда, у нас в 1972 году большинство программ ещё были черно-белыми и вот так сразу увидеть цветной телевизор в действии нам не удалось. Придется ждать цветной фильм когда покажут…
Галия стояла, открыв рот и не веря собственным глазам.
— Теперь надо газету с программой телепередач выписывать? — робко спросила она.
— Конечно, дорогая, — улыбнулся я. — Это благодарность Фирдауса за помощь с дипломом.
Она взвизгнула что-то нечленораздельное и зажала себе рот, смутившись.
— Спасибо вам, — протянул я руку зятю и хотел подойти к довольной Диане, но Галия вперёд меня бросилась обнимать её.
— Ну, теперь хочешь, не хочешь, а придётся стенку покупать, — смеясь, сказал Фирдаус. — Не на полу же телевизор стоять будет.
Жена, опомнившись, позвала нас на кухню.
— Сейчас будем чай пить! — радостно заявила она.
В ход пошло всё, и конфеты импортные, и язык копчёный, и много чего ещё. Фирдаус оживленно рассказывал, как он вчера защищался. Когда уже всё позади, можно и посмеяться над своими переживаниями.
Обсудили их дальнейшие планы. Диана уже перевелась на заочное, будет прилетать в страну два раза в год на сессию. Сейчас полетят в Ливан. А там, в интересах семейного бизнеса, может, и ещё куда родители отправят.