— Ну, что, — обратился тут Костян к невесте, — поедем? Столько дел ещё.
Она встала, улыбаясь, поблагодарила нас и попрощалась.
— А что, это сейчас мода такая? — посмотрела Галия на Ксюшу. — В перчатках даже дома ходить?
— Да нет, — ответила та. — Я сама удивилась.
Иван с Ксюшей тоже вскоре ушли. Наконец, мы получили возможность обсудить визит Брагина с невестой.
— Ну, хоть, разговаривать начала, — удовлетворённо отметил я. — А то как дикая кошка на всех в стройотряде шипела.
— Ага, сегодня никаких глупостей не говорила с надменным видом. Словно сильно обожглась на чем-то, сидела, как пришибленная. Может, еще и получится из нее человека сделать, — согласилась супруга.
В пятницу отвёз записки Пархоменко и копии Воронцову. Секретарша Пархоменко сунула мне талон в «Детский мир» на двадцать пять рублей. Я пытался ей сказать, что у меня ещё нет детей, но она посмотрела на меня, как на умалишённого. Поспешил взять талон и расписаться за него, понял, что я, видимо, ещё чего-то не знаю.
Такой же клочок бумаги с несколькими штампульками, ничего особенного. Сзади карандашом Валерия Николаевна подписала номер секции, в которую мне надо обратиться.
Сам ехать отоваривать талон не решился. «Детский мир», как я понимаю, это детские вещи. Без жены нет смысла ехать, вдруг, там выбирать надо будет, а с мобильного не позвонишь, не посоветуешься. Лучше вместе съездим на следующей неделе.
Вернувшись домой, рассказал жене за обедом про этот талон и что надо будет выбрать время и доехать до магазина. Галия с загоревшимися глазами потребовала сразу и поехать. Оказывается, она уже несколько дней ищет по всем магазинам белые босоножки на низком каблуке под платье с кружевным воротником, и не может нигде найти.
Пришлось ехать. Где искать нужную секцию, я понятия не имел. И увидев милиционера, дежурившего у входа, спросил, куда мне идти? Он моментально подтянулся, проводил нас с женой к лифту и нажал кнопку вызова. Вскоре приехал большой грузовой лифт с пожилой лифтёршей, они обменялись взглядами с милиционером, и, ни слова не говоря, нас с женой подняли на самый верх, где не было покупателей. Зато там был ещё один милиционер. Он попросил у меня талон и, увидев его, открыл нам дверь на склад. Система была такая: мы должны были набрать товаров в пределах номинала талона и оплатить их.
У Галии разбежались глаза. Вещи были и детские, и взрослые. И обувь, и постельное бельё. Почти всё импортное и, судя по ценникам на образцах, недорогое.
Галия начала накладывать мне в руки всё подряд. Пришлось тормознуть её.
— Ты же босоножки белые хотела, давай спросим про них сначала, вдруг, найдут. Вычтем из двадцати пяти рублей их стоимость и на остаток наберёшь, что захочешь. Вернее, на что хватит.
Жена кивнула, и я пошёл к прилавку, где рассчитывали и упаковывали покупки.
— Прошу прощения, дамы, вы нам не поможете? — вежливо обратился я к сотрудницам секции. — Жене босоножки нужны белые на низком каблуке.
— Размер какой? — тут же спросила одна из сотрудниц.
— Тридцать седьмой, — ответила подошедшая следом жена.
— Ждите, — ответила та и вышла из секции мимо милиционера.
Ждать пришлось минут двадцать пять. Вернулась она аж с четырьмя коробками. Тут уж я Галию пустил вперёд. Нам принесли белые, и босоножки, и туфли в нескольких размерах. Всё импортное. Жена, естественно, выбрать не смогла. Ей хотелось не одну пару, а больше. Предложил взять югославские модельные туфли с маленьким каблучком рюмочкой, что стоили шестьдесят пять рублей, и босоножки на почти плоской подошве за тридцать пять. Сотня в совокупности…
Посмотрел вопросительно на сотрудницу — общая сумма совсем не соответствует принесенному талону… Была надежда на то, что это не очень важно — на это намекал житейский опыт. Ну а зачем они иначе принесли обувь, которая стоит намного больше двадцати пяти рублей? Поиздеваться и обратно унести, что ли?
Сотрудница, поняв, что я имею в виду, махнула рукой и сказала:
— Ничего страшного. Можете взять еще других вещей на сумму в талоне.
Хорошо, догадался денег с собой взять побольше. И мы ещё на двадцать пять рублей набрали детских костюмчиков нейтральных цветов, чтоб ни на мальчика, ни на девочку, один мужской джемпер, один женский, две однотонных мужских рубашки и всяких мелочей типа женских колготок. Ещё я попросил жену купить что-то, что мы оставим сотрудницам секции в благодарность за обувь. Она взяла им набор ярких полотенец для кухни. Их там несколько, разделят.
Выложил всё, что мы отобрали. Одна сотрудница начала перекладывать товары и одновременно на счётах считать, какая сумма получилась, записала на клочке бумаги итог и отправила в кассу платить. Дал Галие деньги, и она пошла в кассу. А я наблюдал, как другая сотрудница, которая ходила нам за босоножками, складывала наши покупки так, чтобы более-менее компактный свёрток получился. Когда я отложил из кучи подарок со словами «А это вам за помощь с босоножками», женщина испуганно уставилась на меня и застыла в нерешительности.
— Мы вам очень благодарны, — настойчиво проговорил я и улыбнулся.
Она переглянулась с коллегой и коротким движением молча спрятала подарок под прилавок.
До этого они работали как машины, на автомате, совершенно бездушно, не глядя на покупателей. А тут я выбил их из колеи подарком. Они начали удивлённо переглядываться между собой, и когда мы с женой уже уходили и прощались, они, даже, улыбнулись нам.
Если талоны будут давать регулярно, то пусть они меня запомнят. Мало ли, что ещё понадобится в следующий раз. С душой будут искать!
Приехали домой уставшие, но очень довольные. Особенно жена. Она тут же нарядилась в своё платье с кружевным воротником и обулась сначала в туфли, потом в босоножки. Однозначно, туфли смотрелись торжественней. Сумочка белая у неё есть. Короче, она надела туфли, по моему совету, на тёплый носок и собралась их весь вечер разнашивать. Я их ещё, перед этим, руками как следует помял, чтобы кожу размягчить.
Где-то через час приехали Брагины. Костя еле припёр два десятилитровых ведра, прикрытых марлей.
— Это вам, — тяжело выдохнул он, ставя их передо мной.
— Что это? — удивлённо приподнял я их.
— Это клубника, — пробралась мимо вёдер невысокая, худенькая, седая бабулька с лицом в мелких морщинках, которые сразу углубились все разом, стоило ей улыбнуться. — Мы специально во Дворец заехали.
— Куда заехали? — не поняла Галия.
— Есть у нас деревня такая — Дворец, — пояснила такая же невысокая и худенькая женщина, вошедшая следом за бабулькой. — Там у местных всё клубникой засажено, она там лучше всего растёт.
— Это Павел и его жена Галия. Это моя бабушка, это мама, — представил нас друг другу Костян.
— Клавдия Ивановна, — улыбнулась бабулька.
— А я Татьяна Петровна, — улыбнулась мама.
— Проходите, пожалуйста, в комнату, чемоданы туда же, — пригласила их Галия. — Пса нашего не бойтесь, он женщин любит. Диван я вам уже постелила. Полотенца тоже положила. Там ванна, там туалет.
— Можно я первый? — рванул в указанном направлении Костян.
Последней зашла в квартиру Женя с полной авоськой в руках.
— Женечка, продукты хозяйке отдай, — попросила её Татьяна Петровна.
— Привет, — разулась у дверей Женька. — Она тяжёлая. Давай, я сама поставлю. Куда?
— Проходи на кухню, — пригласила её Галия.
— А вёдра куда? — спросил я. — Что с ними делать?
— Обжирайтесь, — подошёл вернувшийся Костян, взял одно ведро и потащил на кухню. Я взял второе и потащил следом.
— А беременным много нельзя, — вышла к нам Татьяна Петровна. — Диатез у ребёночка будет.