Ладно, держи.
Тим взял кошелек и засунул его за пазуху, а потом огляделся по сторонам и, заметив парней, глядевших в его сторону, глумливо улыбнулся и, продолжая смотреть на карманников, сделал плевок сквозь зубы. Эвард все видел, догадавшись о намерении парней. К его удивлению, оба парня тоже плюнули, повернулись и смешались с толпой.
Это как же так?
А вот так. Я ведь жил на самом дне. Сам не воровал, если рыбу не считать, но многие этим промышляли. А знаки они везде одинаковы.
Знаки? Так это был знак?
Ну, да. Типа того, что я такой же, как они, но сегодня более удачливый.
А отобрать силой не захотят?
Могут. Здесь все могут. Но они не знают под кем мы, вдруг наш хозяин более крут, чем их?
А разве воры друг друга в лицо не знают? Ты же, то есть мы здесь новенькие.
Меленвиль — большой город. Вряд ли все всех знают.
К месту своего ночлега они добрались только во второй половине дня, по дороге прикупив съестного. Опять появляться на постоялом дворе желания у них не возникло — в следующий раз им может не повезти — наемники запросто зарежут их впрок. И оправдываться даже не будут, в крайнем случае, скажут, что двое чумазых мальцов напали на людей из касты воинов. Этого достаточно, что объяснить убийство чумазого.
Вечером Эвард принял решение, куда они пойдут.
Здесь оставаться нельзя. Золото можно разменять лишь внутри городской стены. И то, если я буду в моей одежде, а не в этих обносках. Но как только я ее одену, сразу же можно меня хоронить. Так?
Так.
Тогда менять буду в другом городе. Ты в Ралльск хочешь попасть?
Тим поежился.
Желания нету.
Вот и у меня нет. А как насчет Туриса?
Там я не был.
Я был, но давно, года два назад в последний раз. Значит, идем в Турис, там меняем монеты, а потом посмотрим. Но учти — никто не должен знать, кто я на самом деле — у дяди могут быть везде люди. Он это может. Чумазым доверять нельзя, подлая порода, но ты не такой. Клянись, что про меня никому не расскажешь.
Клянусь. Только…
Никаких только, клятва есть клятва.
Да я не об этом. Как тебя называть?
Ты не знаешь? Эвард. Без приставки виконт и конечно, не ваша светлость.
Это тоже понятно. Но имя. Оно же тебя выдаст.
Думаешь? И как же меня называть?
Эвард, значит, Вар. Вар — никто не поймет.
Пусть будет Вар.
А как меня зовут?
А тебе зачем имя скрывать?
Не, я не об этом. Ну, скажи, как меня зовут?
Тимка.
Вот! Тимка, как всех чумазых. Тогда тебя надо называть Варкой.
Ты!.. — Эвард сжал кулаки и побагровев лицом. С полминуты он зло смотрел на Тима, но затем успокоился.
Ладно, пусть будет Варка. Я и так по уши от потери чести.
Тебе надо привыкнуть к этому имени, а то выдашь себя.
Ладно.
И еще одно.
Что еще?
Волосы.
Нет.
Они выдадут тебя.
Ты же тоже с длинными волосами, как у благородных.
Я-то чумазый и меня не ищут. В наших трущобах многие нищие вообще не стригутся. Но я подстригусь. Я же похож на тебя, а тем более с длинными волосами — пропадем! И ты и я.
Нет.
Волосы отрастут за пару месяцев, ты же не сразу будешь графство себе возвращать. Ну, Эвард.
Ладно. И как ты собираешься нас подстригать?
В дороге напросимся на постой, а у любого крестьянина ножницы или нож найдутся.
Парни думали добраться до Туриса за пару дней, но на практике оказалось все иначе. Пройдя чуть более часа, им пришлось остановиться — Эвард, не привыкший ходить босиком, разбил ноги в кровь. Надевать сапоги, которые вместе с одеждой виконта Тим нес в своем мешке, было еще рано — от города они только-только отдалились и навстречу, да и попутно шло много людей и ехало подвод. Поэтому спутники свернули в сторону, увидев невдалеке узкую ленту речушки.