Я понял, милорд. Виноват. Конни будет наказан.
Он уже наказан. Пусть лучше быстрее поправляется. Если себя зарекомендует, то будет у него свой десяток.
Милорд, благодарю!
Ладно. Почти час прошел? Можно навестить и моего бывшего племянника. А ты захвати его одежду. Негоже ближнику ехать в герцогский город в одной ночной рубашке.
Герих спустился во двор и прошел до конюшни. Эвард лежал на полу, поджав ноги и бессмысленно уставившись в одну точку. Лицо хранило следы высохших слез. И еще Герих отметил, что мальчишку начал донимать озноб — организм, используя начальный дар, принялся активно вылечивать раны. А они были. Вся рубашка, начиная с района плеч, была красной от выступившей крови.
Релвис, — обратился он к стоявшему неподалеку пожилому ближнику. — Подготовь подводу, возьми солдата. И сразу же выезжай в Меленвиль. Как только отвезешь Эварда в первую встреченную гостиницу, немедленно возвращайся обратно, не оглядываясь на подводу. В этом кошельке десять золотых. Отдашь ему. Их должно хватить надолго. И переодень мальчика. Сейчас Дрейк принесет его одежду. Все-таки он ближник, а не чумазый.
Герих повернулся и пошел в обратную сторону, а ему навстречу уже шел Дрейк с ворохом одежды, которую тот швырнул на пол конюшни и бросился догонять своего господина.
Тракки, — пожилой ближник подозвал молодого солдата, — иди за мазью и холстиной, а ты, — обратился он к конюху, — быстро запрягай подводу.
Уже через четверть часа они с солдатом бережно положили Эварда на подводу, устланную сеном, сняли окровавленную рубашку и занялись раненой спиной. Затем одели его нижнюю часть тела, а на спину, основательно смазанную жирной мазью, положили холстину и накрыли бывшего виконта толстой попоной. Эварда уже бил сильный озноб, зубы выдавали мелкую дрожь, а сам парнишка плохо соображал. Это и понятно — Релвис видел и раньше, как люди с начальным даром ускоренно залечивали серьезные раны. Он и сам был ближником, то есть человеком с начальным даром, и в своей долгой жизни его не раз этот дар выручал.
Не задерживаясь в замке, подвода в сопровождении двух всадников выехала за его пределы, а затем и из города, направившись на север — в Меленвиль.
Отъехав с полмили от городских стен, Релвис приказал вознице остановиться, а сам, соскочив с лошади, подошел к повозке.
Милорд, разрешите моему Тракки вам помочь совладать с холодом.
Эвард в ответ кивнул, хотя согласие, данное им, было трудно отделить от мелкой дрожи, сотрясающей парнишку.
Тракки, давай, — отдал приказ ближник.
Молодой солдат, соскочив с лошади, снял кольчугу, куртку и рубашку и ужом проскользнул под попону. Это было верное средство, ведь, как известно, в холодное время года один солдат легко замерзал под одеялом, зато двое солдат под одеялом не мерзли.
Эвард проспал ведь остаток дня и всю ночь, проснувшись лишь под утро. Озноб во многом прошел, спина почти не болела, хотя сильно зудела — иссечённая кожа все еще активно зарастала. Лежащий рядом солдат, а это был внук ближника, хорошо помогал согреться. Ничего зазорного в этом не было — во время походов именно так лечились люди, имеющие начальный дар. Но только в том случае, если не использовали чумазых. Вот в таких случаях, действительно, принять помощь от чумазого считалось оскорблением для благородных.
Но Эвард уже не виконт, не благородный человек, а всего-навсего ближник, хотя совсем еще недавно он такое и представить себе не мог. Да что там ближник! Вчерашним днем ему нанесли самое страшное оскорбление. Его, виконта Ралльского, пусть, теперь и бывшего, пороли на конюшне вожжами, как какого-то жалкого чумазого. Даже провинившихся воинов наказывали более благородно. Теми же плетьми, но в специально отведенных местах, где не должно быть посторонних чумазых. А здесь нагнали весь двор. И эти ничтожества смеялись над ним! И он, вначале представший перед всеми в грязной ночной рубашке, а потом и вовсе без одежды, ничего не мог сделать с этими ничтожествами.
О, как он их накажет, когда вернет себе титул и отцовский замок! То, что отец самозванец — это, безусловно, оговор. Он же сам видел основной дар у него. И многие тоже видели, а вчера промолчали. Но, ничего, как только он приедет в Меленвиль, он сразу же пойдет к герцогу. И тогда берегись, дядя Герих!
Ведь старый герцог был братом его бабушки, которую сегодня обвинили чуть ли не в том, что их мать родила бабушку от прелюбодеяния с каким-то чумазым! Обвинить мать герцога! И обвинить его отца, графа Дженриса Ралльского, в преступлении самозванства, отца, который был родным племянником герцогу!
От этих мыслей Эвард повеселел, перевернулся на бок, благо спина почти не болела, а только чесалась.
Релвис, а не пора ли перекусить?
Милорд проснулся? Как ваши раны?
Вполне нормально. Слабость, конечно, но иначе не бывает. Релвис, скажи, ты тоже считаешь отца самозванцем?
Нет, милорд.
А как его… как он погиб?
Все произошло очень быстро. Милорд граф спустился к реке, а там на него напало восемь человек, по одежде — наемники. Граф убил двоих, еще одного хорошо подколол, но один из наемников оказался слишком хорошим бойцом.
Но как так могло быть? Ведь для отца, как и любого благородного, прошедшего Пробуждение, восемь человек — не проблема.
Милорд граф был какой-то медлительный, как будто не проснулся окончательно. Скорости прежней не было совсем.
Сильно пьян?
Нет, это что-то иное.
А дядя? Что он делал?
Он был в своей палатке и вышел, когда все уже кончилось. Наемники оставили два трупа, одного тяжелораненого погрузили на лошадь и ускакали. Мы бросились следом, но они перебрались через реку и разломали часть моста. Пока починили, убийцы успели скрыться. А ваш дядя объявил, что граф был самозванцем. Я и часть солдат в это не поверили, но граф был мертв, а большинство солдат были людьми милорда Гериха. Когда спорят благородные, остальные должны выполнять приказы. Но нам их никто не отдал. Ваша милость не успела. А ближники, тем более солдаты не могут проявлять инициативы в таких делах. Только благородные.
Я понял, Релвис. Что ты намерен делать дальше?
Милорд Герих сейчас граф и я обязан выполнять его приказы. Я оставлю вас в Меленвиле. Вот десять золотых, их для вашей милости дал милорд Герих.
Я понял.
Что же, понять Релвиса было можно. Выступить против Гериха, приняв сторону Эварда? Релвис последние годы дохаживал с воинским поясом, скоро старость, которой требуется постоянный кров. Эвард дать кров не сможет. А еще у Релвиса был внук Тракки, совсем недавно надевший пояс воина. Сын у Релвиса погиб двадцать лет назад в том сражении, в котором погиб и дедушка Эварда и ближник воспитывал внука, родившегося уже после того горестного сражения. Тракки совсем молод, и где ему набираться умения и опыта, как не в замке?
Ближе к вечеру они добрались до Меленвиля, точнее, до его пригорода. Городские стены давно уже остались внутри разросшегося поселения, а новые, охватывавшие бы границы увеличившегося города, были слишком непосильны для герцогской казны. С правой стороны от дороги показался постоялый двор, внешне производивший вполне приличное впечатление. Туда и свернули путники.
Юный милорд, точнее, теперь уже ближник, к этому времени уже полностью одетый, ехал на коне Тракки, а сам молодой воин занимал место на подводе. Въехав во двор, путники отмахнулись от помощи слуги, пытавшегося принять лошадей — ведь им нужно немедленно ехать обратно. Релвис достал из своего кошелька три серебряных монеты.
Вот, ваша милость, возьмите. Не место здесь расплачиваться золотом — хоть и охраняемый постоялый двор, но вокруг-то окраина с этими чумазыми. Здесь Меленвиль, все отбросы сюда тянутся.
Поклонившись на прощание, графский ближник с внуком, пересевшим на своего коня, отправились в обратный путь, а следом за ними поехала и подвода. Эвард остался один. Он много раз бывал в герцогской столице, но отец всегда останавливался в замке, даже не глядя на лучшие гостиницы Меленвиля, располагавшиеся в центральной части города. Поэтому сравнить их с постоялым двором Эвард не мог. Теперь надо думать, как поступить дальше — идти к герцогу, но идти придется на ночь глядя, или здесь переночевать.
Конечно, сейчас еще было светло, но это обманчиво — через час или полтора быстро стемнеет и если он к тому времени не доберется до замка герцога, то как быть дальше? И идти пешком в одиночку через опасные городские окраины Эварду явно не хотелось. Вот был бы конь или надежные спутники…
Спина, по словам Релвиса, уже почти зажила, тусклые следы шрамов к утру исчезнут полностью, сейчас, как это обычно бывает после лечения начальным даром, Эвард чувствовал легкость во всем теле, только ощущения были более яркими, чем обычно. Это, конечно, понятно — ведь раньше заживали обычные синяки, а в этот раз ему досталось намного сильнее. Вот потому, наряду с легкостью, он чувствовал и какую-то слабость. И под ложечкой уже немного засосало. Так и не решив, как поступить, Эвард услышал за своей спиной твердый мужской голос.
Милорд в затруднении? Я могу вам помочь?
Эвард обернулся. Перед ним стоял крепкий мужчина в одежде наемника, доброжелательно и изучающе смотревший на него.
Я, право, не знаю.
Милорд, простите меня за вопрос, вы здесь один?
Да, один. Я не знаю вашего имени.
Твелли, милорд.
Я виконт Ралльский.