Маркизе пришлось прождать еще четверть часа, прежде чем у кареты появились благородные господа, в первую очередь включая виконта и двух баронов Вьенского герцогства, которые после того, как они очнулись на дороге после сонного зелья, и не увидев рядом с собой кареты с маркизой, срочно бросились в Меленвиль.
Суматоха, связанная с прибытием исчезнувшей невесты герцога, продолжалась, наверное, больше часа и всё это время Эвард и его спутники провели во дворе замка. На них никто не обращал внимания. И когда Эвард окончательно понял, что он так простоит во дворе до утра, а то и дольше, он развернул коня и поехал обратно к воротам замка. Солдаты, уже давно осознавшие свою серьезную ошибку, за которую им еще в скором времени крепко достанется от начальства, беспрепятственно выпустили из замка четверых всадников и пешего чумазого мальчишку.
Ночлег, а вместе с ним и хорошо прожаренный поросенок вместе с несколькими бутылками недурственного вина, они заполучили уже через полчаса. Внутри городских стен, в отличие от окраин, проблем с гостиницами не было, да и качеством обслуживания гостиницы намного превосходили недавний постоялый двор. Были бы деньги, а у Эварда еще оставалось два золотых из того десятка, что он занял у Тимки. Эвард помнил это обстоятельство и поэтому не забыл и своего чумазого спутника. При таких гостиницах существовали комнаты для слуг, в одной из которых нашлось место и для Тима. Вместо нежного мяса поросенка парнишке досталась большая миска с жареной требухой — редкий чумазый мог себе позволить такое пиршество. А вместо прекрасного анлийского вина Тим довольствовался обычной водой.
На следующий день Эвард и Арнес дали знать в замок, в каком месте они остановились и стали ждать. День, два, три… От того, что произошло и как их встретили, Эвард на первых порах забыл о связанном Твелли, оставленном ими на запятках кареты. Узнать о судьбе наемника им удалось лишь через пять дней, когда из замка прибыл посланец, пригласивший баронета Арнеса и… ближника Эварда к герцогу Меленвильскому. Такое обращение означало, что герцог до сих пор не признал Эварда благородным.
Во время короткого приема герцог поблагодарил приглашенных за помощь в спасении своей невесты, сказал несколько дежурных фраз и на этом аудиенция завершилась. Сказать, что Эвард расстроился — ничего не сказать. Он был почти раздавлен. Его надежды на скорейшее восстановление в благородном статусе, а следовательно, и в признании первоочередного права на Ралльск быстро погасли. И будущую герцогиню он с тех пор ни разу не видел.
Тим, собравшийся было покинуть Эварда и уйти, куда глаза глядят, уходить передумал. Эвард снова оказался не у дел и возможно ему снова понадобится его помощь. Но с виконтом Тим теперь виделся крайне редко, тот все время проводил в обществе баронета, давнего своего друга еще со времен жизни в Ралльске. Впрочем, Тим не расстраивался. Ведь, с одной стороны, он при крове и с хорошей едой, хотя с другой, его сокровенные мечты, о которых Тим старался не думать, и даже не смог их сформулировать, быстро таяли. Впрочем, кто он для Эварда? Случайно встреченный чумазый, который сильно помог виконту, но разве это не обязанность всех подданных? И теперь у Эварда есть Арнес, его друг. А уйти Тим всегда еще успеет.
Так прошло еще несколько грустных для Эварда и Тима дней, пока из замка вновь не прибыл посыльный, который сообщил, что его сиятельство герцог Меленвильский приглашает к себе его светлость виконта Ралльского и его милость баронета Вендориуса. Удивления, а затем сменившей его радости, не было предела. Получилось! Герцог признал Эварда благородным. А это значило, что перспективы получения графской короны у него теперь более чем обещающие.
В этот раз на аудиенции вместе с герцогом присутствовала и маркиза, с явной благосклонностью взиравшая на Эварда и Арнеса. Да и сам герцог милостиво улыбался. Уже после Эвард узнал подробности того, как и почему судьба все же повернулась к нему лицом.
Рассказу своей невесты герцог вначале не поверил. Если быть точным, то он не захотел поверить. И этому были причины. Герих Ралльский за прошедший месяц сумел основательно очаровать герцога. А тут получалось, что граф организовывает дерзкое похищение маркизы, а до этого он же устроил убийство своего брата. В это не хотелось верить. И не столько разумом, а сердцем.
Допрос с пристрастием наемника Твелли подтвердил не очень приятный для герцога расклад. Твелли пытали, несмотря на данное Эвардом слово. Но где Эвард? Да и кто он для герцога? Маркиза, правда, пыталась заступиться за наемника, известив герцога о слове, данном наемнику виконтом Эвардом. На что ее будущий супруг резонно ответил: да, слово благородного должно быть твердо, в противном случае невыполнение слова заденет его честь. Но Эвард пока еще не считался благородным. До вынесения герцогского вердикта он всего лишь ближник. А чтобы вынести правильный и справедливый вердикт наемника нужно допросить. После такого ответа герцога маркиза заметно ослабила свой натиск, признав его определенную правоту.
Герцог, несмотря на полученные признания, пока еще не собирался принимать сторону сына погибшего графа. В конце концов, все основывалось лишь на словах наемника. Даже уверенность маркизы вытекала опять же из признаний Твелли, сделанных наемником тем вечером на дороге в Ралльск.
Принять решение в пользу Эварда помогли благородные господа, сопровождавшие маркизу в Меленвиль. Она очень напористо пообщалась с вьенским виконтом и баронами, те же чувствовали свою вину в похищении своей госпожи. И опасаясь гнева вьенского герцога (а гнев в любом случае будет, с той лишь разницей, каким сильным его ждать), благородным господам пришлось при каждой встрече с герцогом почтительно настаивать на принятии решения в пользу спасителя маркизы из рук разбойников.
После официальной аудиенции герцог пригласил Эварда в свой кабинет, где они остались наедине.
Скажи, Эвард, что ты собираешься делать, когда вернешь графство своего отца?
Наверно, то же самое, что делал отец.
Я имел в виду твои планы в отношении Гериха.
Казнь. Жаль, что мечом, а не четвертование. Я же не могу его объявить самозванцем и лишить благородного звания.
Ты и казнить его не можешь.
Почему, ваше сиятельство?
Казнь благородных — это прерогатива, как минимум, герцога. Я имею в виду тех благородных, у кого имеется титул. Твой дядя виконт и никто не вправе его лишить этого звания. Кроме нашего короля, конечно.
А вы, милорд, разве не дадите согласия на его казнь?
Стоит ли быть таким кровожадным? В конце концов, ты получишь замок и все графство в свои руки. Это уже хорошо. Тебе ужасно везет, не находишь? Если бы не случай с маркизой, ты был бы обычным изгоем, каких много.
Даже когда я пройду Пробуждение?
Думаешь, если покажешь всем, что у тебя появился основной дар, свойственный лишь благородному сословию, тебе сразу же вернут графство?
А разве нет?
Твой отец с таким даром ничего не мог сделать с несколькими жалкими наемниками.
Они его опоили!
А что сделали бы с тобой? Даже зелья не нужно. Достаточно одного арбалетчика. Это если из засады. А в каком-нибудь замке можно просто не проснуться из-за перерезанного горла. Сколько таких случаев было! И еще будет. Ты, кстати, мог вообще не дожить до Пробуждения, для всех так и оставшись ближником, сыном самозванца.
Но Твелли же дал показания.
А кто про них знает?
Если его допросить при всех…
Твелли сегодня четвертовали.
Как?! Я же ему дал слово.
Слово ближника, а ты до сих пор ближник. Указ о восстановлении тебя в правах подготовлен, но я его еще не подписал.
И что для этого нужно?
Не быть слишком кровожадным.
Вы мне ставите такое условие?
Нет, Эвард. Указ я подпишу в любом случае и ты возвратишься в замок твоих предков, сядешь на трон… Но есть еще один трудный вопрос. Кто будет править?
Как кто? Разве не я?
Пока ты не прошел Пробуждение, ты ребенок. Хотя с другой стороны, не пятилетний же малыш? Будет регент, мной назначенный. Это виконт Бербас, мой дядя по материнской линии. Он может быть полным регентом, не допуская тебя до власти. Разве что над слугами. Или станет регентом, который будет только надзирать, а править будешь ты сам лично. Бербас в этом случае может лишь отменять некоторые твои неразумные приказы. Разница, как видишь, огромная. Если я увижу, что передо мной сидит разумный юноша, то регентство, конечно же, будет лишь надзорным.
Но он же убил отца!
Я не требую от тебя немедленного ответа. Завтра в это же время жду в замке. Кстати, завтра сюда прибывает твой дядя, граф Герих Ралльский. И я должен принять решение.
Вы против его казни. Тогда что?
Обычная практика изгоя, которому воспрещено появляться на запрещенных для него землях. В данном случае, на земле Ралльска…
Вернувшись из замка в гостиницу, Эвард собрал маленькое совещание. Действительно, маленькое. Кроме него был баронет Арнес и ближник Лудвиг, который по своему статусу имел право совещательного голоса, если господин давал на то добро. Эвард, конечно, дал. Ведь они с Арнесом еще слишком юны, чтобы понимать многие нюансы во взаимоотношениях среди правителей.
Эвард пересказал свой разговор с герцогом. Первым, по старшинству, ответил Арнес.
Эвард, Гериха надо казнить! За то что тот натворил — только казнь!
А регентство Бербаса?
Это плохо. Но у тебя через полгода будет Пробуждение, и ты станешь полноправным правителем графства. Зато сейчас покажешь всем, что ты настоящий властелин!