Надо добавлять: милорд или ваша светлость, — добавил Арнес.
Простите, милорд.
Вот то-то же!
Пятьдесят плетей и месяц тюрьмы, я думаю, будет достаточной мерой наказания за мою поруганную честь.
Тим вздрогнул и побледнел. Совсем не этого он ожидал. Он поднял голову и встретился глазами с взглядом Эварда. Тот смотрел задумчиво, о чем-то размышляя.
Ладно, пусть будет двадцать пять плетей и месяц тюрьмы. И ты их получишь с отсрочкой. Сейчас тебя бить не будут. Потом, как-нибудь.
Граф, — подал голос сидящий рядом с Эвардом холеный мужчина, — это будет неправильно. За такое чумазый должен быть наказан по всей строгости. Ваша честь оказалась слишком оскверненной. Все эти дни вы верно поступали, наказывая виновных, но сейчас вы слишком мягкотелы, отменяя плети. Я вынужден по праву регента вмешаться.
Виконт, разве вы не заметили, что я не отменил плети, а только отсрочил их? Сейчас он пойдет в тюрьму, а через месяц мы продолжим.
Действительно, граф, это я упустил. Значит, плети будут через месяц?
Нет. Отсрочка может быть разной по времени. И месяц, и год. Разве я не имею права дать отсрочку?
Имеете, граф. Поступайте, как думаете.
Тогда отведите его в тюрьму. Через месяц выпустить и направить сюда.
Когда стражник увел Тима, Бербас повернулся лицом к Эварду.
Граф, удовлетворите мое любопытство, впрочем, думаю, не только мое. Этот чумазый, как вы сказали, вам оказал важные услуги, когда вы находились в изгоях. Но ведь это же чумазый, тем более подданный Ралльска. Награда — да, такое не редкость, но вот излишняя мягкотелость мне странна.
Видите ли, виконт. Он чумазый, что они собой представляют известно. Достаточно походить на конюшню в последние несколько дней. Почти все там перебывали. Они подлы, но этот другой. Он чумазый, но… честен, смел и верен. Он подданный Ралльска, но ведь я тогда к Ралльску, как изгой, отношения не имел. И он был верным мне спутником. Хотя ничего от меня иметь не мог.
Любопытно, — задумался регент.
Ничего иметь не мог? Для него и мелочь уже много. А мог поиметь совсем не мелочь.
О чем ты, Арнес?
Готов спорить на что угодно, что чумазый спит и мечтает о кошельке с золотом.
С золотом? Я ему должен кошелек с золотом. Кошелек был моим, но я проспорил, и когда у меня ничего не осталось, мне пришлось взять у него золото взаймы.
Значит, надеялся на хороший рост. Сколько он заломил роста на золото?
Нисколько. Я обещал не отправлять его на каторгу.
Вот видишь! И еще этот чумазый думает, что получит награду. Спорим, что как только ты ему вернешь долг, да дашь еще денег, чумазый будет весьма доволен. И в замке думает остаться где-нибудь на теплом местечке.
Вот как? — Эвард задумался.
А Тим, когда его увели, заметно повеселел. Тюрьма, конечно, не сладость, но вся его короткая жизнь разве не тяжелей? Нужно было цепляться за всё, чтобы выжить и не умереть с голоду или просто, чтобы тебя не убили. А в тюрьме не надо работать, только лежи, да ешь. Еды, конечно, будет мало, но не меньше же, чем тогда, когда он жил у мусорщика.
И с обещанными плетьми Тим тоже разобрался. Эвард просто молодец, он сумел сделать так, чтобы Тим понял, почему Эвард был просто обязан назначить ему наказание. Какой-то регент собрался даже отменить отсрочку, но Эвард перехитрил этого холеного. Здорово придумал: отсрочка. Вроде бы и наказал, а наказания нет и никогда не будет. Ни через месяц, ни через год. Ни через десять лет — этого Эвард не сказал, но понять можно. А еще Эвард говорил о награде за то, что Тим несколько раз спасал ему жизнь. После месяца тюрьмы его снова отведут к Эварду, вот тогда и будет награда.
А Эвард как красиво смотрелся! Настоящий граф, рядом с которым стояли бароны. Не сидели, а стояли! Вот здорово! А ближе всех Арнес. Друг Эварда. И Тим почему-то вздохнул.
Тюрьма располагалась в подземелье замка. За неделю, проведенную Эвардом в Ралльске, стражники, видя твердый и жесткий характер нового графа, буквально землю рыли в поисках городских бандитов, воров, насильников. Хотели хорошо зарекомендовать себя в графских глазах. Они и раньше ловили преступников, но скорее по инерции, чем действуя активно. Обычно полупустые камеры за эти дни заполнились полностью. В одну из них и попал Тим.
Цыпленок! Откуда ты и за что взяли? С кем работал? Или в одиночку? — маленький мужик с кривыми и гнилыми зубами быстро подошел к Тиму. — Ну-ка, что у тебя в карманах?
Мужик вместо кармана полез к Тиму за пазуху. А ведь он недавно помылся, а теперь грязная рука, запачканная известно чем, лезла к Тиму, проверяя, нет ли где там какой заначки. Тим оттолкнул мужика, а тот, вскипев, влепил Тиму звонкую пощечину. И в ответ полетел в угол камеры.
Тут же вскочили еще двое мужиков, оба крупные и сразу видно, что сильные. Тим попытался было сопротивляться, но от сильного удара в живот полетел в противоположный угол. Мужики подбежали к Тиму и парнишка сразу же получил болезненный удар ногой в бок, в глазах потемнело, и он потерял сознание.
Очнувшись, он слегка пошевелился, пытаясь определить полученные травмы. Бок болел, немного саднила рука, еще живот чуть-чуть побаливал, но больше — ничего. Обычно в таких делах избивают до полусмерти, а то и до смерти, редко, когда дело обходится без переломов, а здесь его больше не били. Почему? Испугались надсмотрщика? Все может быть, он же ничего не помнит после того, как получил удар ногой в бок.
Цыпленок-то очнулся.
А что ему сделается?
Ты же не дал его добить.
И всем шкуру попортили бы?
А так не попортят?
Лучше один раз, чем два.
Но борзого надо наказать.
Ха-ха-ха, — засмеялся тот, кто, судя по всему, здесь был главным, а затем стянул с себя рубашку и, кинув ее на край нар, приказал Тиму:
Ну-ка, цыпа, ищи вшей.
Не буду.
Тогда порешим.
Так нас же на каторгу, — испуганно возразил один из подельников.
Испугался? Вижу. Сопляка зарежет Вонка. Ему так и так на каторгу идти. А мы как бы ни при чем. Шум поднимем.
А зачем мне мальца резать? — подал голос молодой мужчина, сидящий немного в стороне.
Тебе же все равно.
Разница все-таки есть. Да и не хочу.
Тогда тебя зарежем.