А, понял. Слушай, а где поесть подкупить здесь можно?
А у тебя есть деньги?
Ага. Медянка.
Везде можно. У нас можно, только никого дома нет.
Понял.
Тим слышал про графа Дарвика. Это был турисский граф. Значит, он уже на землях Туриса. Замечательно! Вряд ли хозяин попрется искать его в соседнем графстве. Турис не Ралльск, здесь свои законы и свои хозяева кулачных боев. Теперь можно не спешить и особо не скрываться.
А за едой Тим направился к ближайшему дому. Кстати, выглядевшему совсем не бедно. В таких домах и корова есть и овцы бывают. А это молоко и сыр. Может и работники нужны. Тим был совсем не прочь остаться на зиму за кров и еду. Есть ли только кто дома? Есть! Поздняя осень — урожай давно собран, но тогда, получается, новый работник здесь не нужен.
Здравствуйте, хозяин, — Тим поздоровался, поклонившись дородному мужику.
Чего надо?
На медянку еды купить, — Тим достал заранее припасенную монетку, показав его хозяину.
Это можно. Стой здесь, сейчас вынесу.
Минут через пять мужик появился обратно. В руках полкаравая хлеба и кусок сыра. Есть! Правильно, что зашел именно в этот дом.
Тим, взяв еду, переминался с ноги на ногу, не зная, как спросить мужика о работе, а тот стоял, глядел на Тима, о чем-то думал, но тоже не уходил.
Сам-то откуда? — первым начал разговор мужик.
Сирота я. Вот хожу, ищу работу. За кров и еду.
Работу? — взгляд мужика стал задумчивее.
Да, хозяин. У вас не найдется?
Может и найдется, — медленно выговорил мужик. — Да, найдется. Сам-то что умеешь?
Да все, что скажете. Но как-то больше по рыбе.
Рыбы здесь нет. А другую работу найду.
Так Тим стал работником у крестьянина Палла. В доме кроме него еще проживали его жена, дочь с новорожденным мальчиком и мальчишка-сын лет восьми. Работы, несмотря на опасения Тима, было не очень много. Палл и сам с женой мог бы с ней справиться, но почему-то нанял Тима. Впрочем, достаток это позволял, а проедал Тим немного. Сколько поработал — столько и съел. В принципе, это справедливо. Тем более все равно ведь не голодно. Хоть и не сытно.
А через неделю, когда Тим возился во дворе дома, пытаясь тупым колуном расколоть кучку поленьев, появился хозяин и велел идти в лес, прихватив колун. Велел и велел, а что в лесу нужно делать, хозяин скажет позднее, когда подойдет. А пока Тиму велено идти в лес в сторону сосновой рощицы и там ждать хозяина.
Хозяин появился с часовым запозданием. Хозяину виднее, тем более Тим целый час, получается, бездельничал. А Палл, появившись, ни слова не говоря, огрел Тима по голове. И Тим потерял сознание. Очнулся он, лежа на земле со связанными руками и ногами, да и вовсе не в сосновой рощице, а где-то в другой части леса. Когда Тиму удалось перевернуться на другой бок, от увиденного он похолодел. Нет, это был вовсе не озноб. Просто перед лицом Тима лежал убитый человек в одежде воина и с залитой кровью головой. А рядом с ним лежал его колун и тоже весь в крови.
Сколько Тим так пролежал, он не запомнил. Но потом послышались голоса, и через минуту перед ним появилось четверо мужчин: хозяин Палл и трое воинов.
Чумазая тварь! — последовал сильный удар ногой в живот Тима, потом еще и еще.
Всё, охолоните, — приказал старший из них. — Его милость с ним разберется.
Так не помешает же.
А его сами понесете? То-то. Развяжите ему ноги, пусть сам до замка идет. А ты, — обратился воин к Паллу, — бери Заргни и неси его туда же.
Когда прошли с полкилометра, Тим немного успокоился и получил возможность нормально соображать. Убитого звали Заргни. Убили его колуном. Но это сделал не Тим. Кто? Ясно — Палл. Сам убил, потом позвал его в лес, где и оглушил. А в деревне что целый час делал? Опять же ясно — шатался, шумел, отводил от себя подозрение. И отвел.
Ведут его в замок к барону. Как там его? Барон Ториус. Кому поверит барон? Паллу и солдатам. А его за убийство солдата ждет смертная казнь, как и любого чумазого, осмелившегося поднять руку на человека из касты воинов. Попробовать сбежать не получится. Со связанными за спиной руками не убежишь. Не идти в замок, упасть на землю? Поднимут пинками, эти жалеть не будут. Придется идти. И Тим понуро шел к закату своей жизни. Видать, судьбу не обмануть, от нее не убежать. Не в Ралльске, так здесь ему предопределено умереть.
Войдя в замок, Тим получил хорошего пинка и пролетел несколько метров по двору, упав на землю. Подниматься он не стал, справедливо опасаясь продолжения избиения. Хотя, если не сейчас, то чуть позже это все равно его ждет. Убийство солдата — это серьезно.
Вот появился и благородный господин. Видать сам барон.
Эй, чумазый, говори!
А что говорить-то? Разве ему есть вера? А, так это барон не ему, а хозяину Паллу. Тот ведь тоже из чумазых, как и все крестьяне.
Ваша милость! Иду я в лес, а там этот убивец стоит перед убитым солдатом вашей милости и грабит его. Кошелек вытащил, собрался мертвого раздеть. Вот негодяй. Я к нему подкрался и оглушил. Потом связал и сразу в замок вашей милости.
Барон стоял с раздувшимися от возмущения ноздрями и с ненавистью смотрел на Тима. Если барон его сейчас спросит, то Тим попробует оправдаться, а если не спросит — то чтобы он ни скажет — все будет без толку.
Этому для начала плетей. Потом в подвал. Потом, если выживет, казню при всех чумазых.
Ваша милость, а куда в подвал-то? В холодный или жаркий?
Дурак! Разве сейчас зима? В холодном еще не так холодно. В горячий его!..
Тим очнулся тогда, когда его спускали куда-то вниз по ступенькам.
Сейчас открою, подождите.
Ну и жара у тебя здесь.
А как же? Металл жары требует. Нет, нет, не так вносите. Ногами вперед.
А не все ли равно?
А как я его разгляжу — помер или нет? Чтобы разглядеть внутрь до самой стенки пробираться придется, а у меня и так печка все изжарила, да и не по разу. Тут на сотни жарок хватит.
Затем Тим почувствовал, как его роняют, и вновь потерял сознание. Очнулся он от страшной жажды. Через маленькое оконце, расположенное чуть ли не под потолком, виднелась крохотная часть неба со звездами. Значит, сейчас ночь. Он приподнялся и с трудом сел. Озноба не было, это значило, что спина зажила. Тим стал шарить вокруг и наткнулся на стену, моментально отдернув руку — настолько та была горячей. Стена с противоположной стороны оказалась значительно холоднее, и Тим передвинулся к ней.
По расслышанному обрывку разговора нетрудно сделать вывод, что его камера вплотную прилегает с задней стороны к печи. Вот оттуда и идет этот ужасный жар. Но, с другой стороны, жар от печи помог ему выдержать очередной озноб при лечении. Попади он в холодную камеру, то сейчас уже был бы мертв.
А что там сказал барон? Плети, потом подвал, потом, если выживет, то казнь. А ведь обычный человек без дара к быстрому заживлению ран сейчас по-прежнему валялся бы без сознания на этом полу. И не день-два, а не меньше недели. Но как в такой жаре выжить, да еще так избитому?
Тем временем темнота в оконце стала сереть, скоро рассвет. Этот местный, который велел, чтобы его положили лицом к двери, сказал, что будет проверять, жив Тим еще или нет. И как тогда быть? Скрыть, что он оклемался, притворившись стонущим? А дальше? В такой жаре скоро совсем изжаришься, так и в самом деле можно свалиться без сознания. Признаться? Тогда быстрее казнят. Или еще добавят плетей. А потом казнят, да еще не просто как, а с разнообразием. Благородные это любят.