Понемногу они начали выводить своих детей в новый мир. Только не все боги хотели жить в согласии. Многие находили упоение в жестокости битвы и сражались ради самого сражения. Эти злые боги впервые объединились, чтобы не позволить другим уйти с их последователями в открытый мир. Так наступил День Исхода.
Гарб еще не успел толком восстановиться, когда в пределах видимости возник человеческий город. Флаги на башнях его крепостных стен горделиво развевались, а вымуштрованная стража сменяла друг друга с завидной регулярностью, вызывая определенные опасения у троих путников желающих попасть внутрь для пополнения припасов. Слишком уж подозрительными для людей выглядели гоблин с минотавром. А вот Бурбалка при свете дня почти никак не выглядел, поэтому его и послали на разведку.
За время пути Каввель наловчился добывать пропитание охотой. Когда прицельное метание боевой секиры и ножей в пробегающую живность не давало результата, что происходило почти каждый раз, минотавр просто искал птичьи гнезда на деревьях и срубал стволы одним взмахом своего грозного оружия. Потом собирал выпавших птенцов, битые яйца и регулярно нарывался на праведный гнев пернатых родителей.
Неоднократно воину с позором приходилось отступать под градом снарядов, которыми пичужки помельче щедро поливали его на бреющем полете. Более крупные пернатые норовили выклевать минотавру глаза, и, если бы не кошачья грация, вернувшаяся к пирату после тренировок на свежем воздухе, у Каввеля могло бы недоставать не только уха. Правда пичуги преуспели в вырывании шерсти, так что теперь у него на затылке красовалась изрядная проплешина.
Диета из птичьих яиц еще ни у кого благотворно не сказывалась на пищеварительном тракте, и как минотавр, так и гоблин мучились животами. Сразу после отбытия духа Гарб пожелал более сносной еды. Желание маленького шамана с некоторых пор стало законом для его большого друга. Не то чтобы минотавр был рабски услужлив, но в разумных пределах всегда был готов выполнить просьбу компаньона.
Костер из еловой хвои? Пожалуйста! Сбор из листьев и корней шалфея, люцерны, медуницы и страстоцвета? Расскажи, как они выглядят, и я их добуду!
Бурбалка, разумеется, скептически смотрел на такие задержки в пути, но помалкивал, надеясь, что шаман понапрасну не гоняет минотавра, а все заказы делает в целях своего скорейшего исцеления. Сам Гарб тоже по большей части молчал, отдавая слух во власть шума ветра, заливистого птичьего клекота и стрекотания насекомых. Впрочем, эти шумы мало его занимали. Он просто пытался вычислить, на кой ляд он сдался своим странным спутникам.
С минотавром все более-менее понятно — глупое проклятие, но Бурбалка… Гарб терпеть не мог, когда его гениальный мозг чего-то не понимал, и всегда начинал тихо злиться по этому поводу.
Отправив минотавра в очередной раз за провиантом подальше, он решил потренироваться в практической магии и вспомнить былые навыки без нежелательных свидетелей. Телесная боль на самом деле давно прошла, но притворяться немощным было удобно.
Произведя несколько манипуляций с магическими потоками, шаман вобрал в себя столько энергии, сколько смог. Получилось значительно меньше, чем в волшебной одежде, бесцельно сгоревшей в костре у ящеров. Про себя Гарб решил, что при первой возможности смастерит костюм лучше прежнего. Сделав еще несколько магических упражнений, гоблин принялся фехтовать.
За этим занятием его застал вернувшийся разведчик. Бурбалка какое-то время беззвучно висел, слегка искажая солнечный свет, затем не выдержал и кашлянул, чтобы привлечь внимание. Кашель в исполнении призрака заставил шамана подпрыгнуть.
— А чтоб тебя! — буркнул Гарб. — Духам не положено кашлять, да еще за спиной!
— Ну, прошу пардону. Призракам вообще много чего не положено, но я не большой охотник до крайностей, — парировал дух и уронил из воздуха к ногам гоблина книжку.
Шаман удивленно поднял тяжелый фолиант, сдул с него пыль и прочитал название, написанное на малопонятном ему древнечеловеческом. Название гласило «Сiе есть съ Божiею помощiю пiсаный трудъ о тваряхъ дикихъ».
Ниже мелким шрифтом было добавлено «Размышленiе о сравнительномъ достоинствѣ въ отношенiи нелюдей разныхъ срѣдствъ i способовъ убiѣнiя».
— Что это? — спросил он у Бурбалки.
— О, это офигительное чтиво. Глянь на досуге. Особливо интересные там странички о твоих родичах.
Гарб полистал книгу, наткнулся на иллюстрированную статью про гоблинов, и углубился в чтение, с трудом разбирая непонятные фразы. Сначала он побледнел, потом посерел и захлопнул книгу.
— Дикость какая-то! — выдавил шаман из себя.
— А то! — обрадовано поддакнул дух. — Полюбуйся, как тут любят вашего брата.
— Вижу, — глухо отозвался шаман. — А как ты ее принес? Книгу.
— Это самое интересное! — с энтузиазмом начал Бурбалка. — Помнишь, на днях костер погас ночью? Каввель тогда еще ворчал, что за хворостом надо опять идти.
— Ну, помню. Спать мне не давал, топал своими копытищами. Это ты к чему?
Гоблин задрал голову и попробовал рассмотреть у почти прозрачного силуэта черты лица. Они стали видны чуть больше, чем раньше. Человеческие, кажется, но это все, что удалось разобрать. По большому счету, призрак никогда не говорил, кем был при жизни. Он мог оказаться как эльфом, так и гномом.
— Это я костер погасил. Зачерпнул из него энергии, он и погас. Ее было маловато, но я малек восстановил силу. И тут же зацепился за дерево.
— Чего? — не поверил Гарб.
— Того! — ответил Бурбалка. — С дерева листья посыпались. Я стал как бы немного плотным. То есть, сквозь предметы еще прохожу, прозрачный пока, но могу трогать и даже переносить вещи, если немного постараюсь. Иногда, правда, цепляюсь за что-то.
— Думаешь, есть теоретический шанс полностью вернуть тебе материальное тело, если использовать достаточное количество разных источников энергии? — задумчиво почесал подбородок шаман.
— Не знаю, — печально ответил дух. — Я пробовал то же самое на других кострах, но ничего не вышло. То ли в месте было дело, то ли еще в чем, но тогда получилось, а сейчас нет.
— Ты главное не переживай! — искренне попытался утешить его Гарб. — Первый шаг уже сделан, а дальше будем ставить эксперименты и найдем способ сделать тебя материальным.
Бурбалка сделал в воздухе кульбит, и Гарба обдало легким ветерком.
— Вот это меня и пугает. Учитель так всегда говорил, когда начинал самые ужасные опыты над живыми и не очень, — призрак еще раз перевернулся за отсутствием возможности иначе выразить свои чувства.
— Кого тут на опыты сдать хотят? — возникший неподалеку Каввель возмущенно фыркнул, выражая негодование.
Как посмели обсуждать без него что-то важное!
Минотавр держал в руках освежеванную тушку енотовидного скунса. Толстый слой грязи покрывал тауросу с копыт до головы. Вероятно, животное пришлось выковыривать из норы, и оно не сдалось без боя, оставив следы острых зубов на кожаном налядвеннике[1] гиганта.
— Пока никого, если ты не будешь упорствовать, и дальше добывая таких тварей нам на пропитание, — проворчал Гарб, морщась от приторной скунсовой вони. — Хотя у нас сейчас есть прекрасные шансы стать подопытными.
Каввель взял протянутую книгу. Читать на человеческом он не умел, но ему хватило рассматривания гравюр в книге, чтобы с видом знатока поцокать языком. Дойдя до главы с минотаврами, пират решительно захлопнул фолиант.
— В город не пойдем! — заявил он.
— А вот и нет! — моментально среагировал Бурбалка. — Вам обязательно надо туда попасть!
— Чтобы украсить нашими головами стены местного музея? — иронично вздернул бровь Гарб.
Его желтые кошачьи глаза с вертикальными зрачками щурились, будто от яркого солнца, хотя светило еще утром спряталось за тучами и вылезать оттуда упрямо не желало.
— Если не будете делать глупостей, уйдете без потерь и с добычей, — назидательным тоном, словно малым детям, сказал дух.
— Это еще как? — вмешался минотавр. — Мы, конечно, можем выкинуть белый флаг и подгрести к воротам, спрятав оружие в торбу. Но мне сдается, что в нас понаделают дырок раньше, чем мы сможем поприветствовать их честь по чести.
— А мы попросим нашего юного волшебного друга немного поколдовать, — предложил Бурбалка.
— Хм, — поглаживая подбородок, глубокомысленно произнес Гарб. — Заклинанием я вряд ли что-то смогу сделать, а вот зелье…
— По твоим глазам, боцман, я вижу, что ты что-то придумал! — улыбнулся минотавр одними губами. — Если это так, то не томи.
Шаман все еще что-то обдумывал, шевеля губами и, как будто, общался с кем-то внутри себя.
— Есть у меня одно хитрое колдунство, — гоблин наконец очнулся от раздумий и изобразил сложность приготовления зелья хаотичным движением лап. — Только не уверен, что оно у меня получится. Раньше не пробовал, а теперь без своего костюмчика…
— Ты напрягись, — посоветовал дух. — Там реальный куш взять можно.
Так и не добившись прямого ответа о качестве награды, Гарб затребовал кучу ингредиентов, часть из которых в добровольно-принудительном порядке вызывался добыть недовольно бурчащий Каввель. Небольшой остаток взял на себя сам шаман. Бурбалка летал то к одному сборщику даров природы, то к другому, давая дельные советы, за которые его периодически посылали подальше. Дух почти не обижался.
Первым не выдержал Гарб. Натянутые нервы, на которых призрак бренькал своими язвительно-ироничными комментариями, лопнули, выпуская в воздух потоки жутковатой нецензурщины сразу на нескольких языках. К своему удивлению, гоблин осознал, что владеет обширным словарным запасом, и способен в этом отношении потягаться с иным уличным бардом-частушечником. Даже минотавр, привычный к разговорам с моряками, заслушался.
Когда излияния иссякли, Гарб смущенно извинился и попросил, пока не стемнело, принести из города какое-нибудь пособие по нетрадиционной медицине для излечения Каввеля. На недоуменный взгляд минотавра и невысказанные возражения шаман скорчил такую страшную рожу, что заставил пирата перехватить свое возмущение на подходе к голосовым связкам и запихнуть его поглубже внутрь. Дух из-за дневного света не мог толком рассмотреть своих спутников, поэтому, не заметив подвоха, охотно согласился поискать нужную книгу и направился в сторону города.
— Фу, — облегченно сказал Гарб, когда Бурбалка скрылся из виду. — Давай, живенько копыта в руки и собирай то, что еще не успел, пока наш союзничек не пожаловал обратно.
***
Колдунство удалось на славу: по возвращении дух разведывательного назначения узрел перед собой двух гуманоидов, которых с некоторыми натяжками можно было отнести к виду Homo Bipedis Erectus Quasi-Sapiens[2], то есть к среднестатистическому обитателю человеческого поселения.
Один из них — высоченный детина, будто сажень проглотил, голубоглазый, черноволосый, с благородными чертами лица, простодушными телячьими глазами и пудовыми кулачищами. Второй — плюгавый коротышка, с маленькими оттопыренными ушами, приплюснутым носом, непропорционально длинными руками и хитринкой в очень умных, но постоянно бегающих карих глазах.
Зрачки плюгавого человечка при ярком свете сужались в узкие вертикальные щелочки. Впрочем, глубокие глазницы и низко нависающие над ними кустистые брови давали странным глазам отличное укрытие от пристального любопытного взгляда, обладатель которого мог бы заподозрить в коротышке некую необычность.
Оба человечка внимательно разглядывали себя и друг друга, издавая разнообразные звуки, выражающие целую гамму эмоций. Бурбалка взлетел чуть повыше и шлепнул на голову коротышке книгу, выведя его из созерцательного состояния. Плюгавый ойкнул и погрозил кулаком духу, начинавшему обретать видимость с заходом солнца.
— Что, думал, в сказку попал? — мстительно заявил призрак, обиженный тем, что колдовали без его любопытствующего присутствия.
Щуплый человек разинул рот и разразился потоками отборной морской брани, поминая всех призраковых родственников до седьмого колена. Это немедленно вызвало у Бурбалки смутные подозрения о пошедшем не так заклинании: голос принадлежал минотавру. Подозрения подтвердились, когда верзила заговорил высоким голосом гоблина.
— Ну, и зачем нужно было менять ингредиенты местами? — потряс он кулаком перед носом у плюгавого.
— Ты сам кричал, что шустрее надо, я чуть-чуть ошибся! — попытался оправдаться коротышка.
— Ааааа, ща здохну! — зашелся в приступе истеричного хохота Бурбалка.
Призрак сотрясался сам и едва заметно сотрясал листья деревьев вокруг себя.
— Верни все обратно, самым дорогим прошу! — жалостливо заканючил крайне замаскированный пират.
— Не хочу! — отрезал шаман. — Ты напутал, теперь сам и выкручивайся. А мне так даже нравится. К тому же пока действие зелья не кончится, ничего поменять нельзя. Пару дней придется потерпеть.
Каввель надул губы и отвернулся. Впрочем, длилось это недолго, потому что через минуту он опять принялся выклянчивать обратное превращение. Наконец дух проржался и прекратил жалобы экс-минотавра известием о предстоящей вылазке в город. Время перед сменой караула как нельзя более подходило для проникновения в логово врага.
— К стражам ворот смена приходит на закате, после чего в город пускают еще около часа, а затем входы-выходы наглухо закупоривают, и случайных опозданцев, близко подошедших к стенам, на всякий случай расстреливают из арбалетов, — радостно сообщил Бурбалка, намекая, что времени осталось мало.
Соответствующие предупреждения, развешанные на деревьях на расстоянии полета арбалетного болта от городских стен, красноречиво подтверждали слова призрака.
— К концу смены стражники расслабляются. Им скоро перепадет вкусно покушать и баиньки в мягкую уютную постельку. Может, и под бочок кого теплого повезет положить, — пояснил дух. — Вот они бдительность и теряют. Самое время идти.
— Да, в толпе людей, спешащих вернуться в город до заката, мы сможем укрыться от внимания караульных, — согласно кивнул Гарб.
Троица двинулась в сторону дороги, ведущей к городским воротам, а книгу по врачеванию отправили в торбу «на черный день». По мере приближения к городу становилось все очевиднее, что коротышка нервничает.
— Все, дальше мне с вами нельзя, — сказал Бурбалка. — Темнеет, и меня отлично видно. Встретимся на центральной площади через час. Там есть такая уютная темная ниша в одном из переулков. Я буду в ней. До скорого!
— А как ты туда доберешься, не попавшись никому на глаза? — поинтересовался шаман.
— Сквозь стену пройду, разумеется, — ответил дух. — Потом буду скрываться в тенях, я ведь как-никак наполовину тень.
— А напомните мне, зачем мы туда идем, — подал голос Каввель.
Наигранная уверенность прозвучала на редкость фальшиво.
— Великий минотавр боится? — приторным тоном переспросил Гарб.
Коротышка горделиво выпятил грудь, задрал голову вверх и ответил со смешанной гаммой чувств в голосе:
— Нисколько, но я должен знать, чего ради ходить по доске.
Получилось не очень убедительно, но больше подначивать минотавра никто не собирался, поэтому Бурбалка ответил просто:
— В одном доме есть потайной ход. Я его случайно обнаружил, когда сновал по городу, разведывая обстановку. Может, и не случайно. Меня туда будто что-то потянуло.
— Это не ответ на прямо поставленный вопрос, который я целиком и полностью поддерживаю, — прервал его Гарб. — По здравому размышлению, мне тоже хотелось бы знать, ради чего нужно рисковать своей головой. Твоей-то ничего не сделается, за ее полным отсутствием.
— Согласен, башки у меня сейчас нет, но тудой попасть очень надо. Внизу в подвале дома есть дверь, за дверью склеп, а в склепе…
— Яйцо в утке, утка в зайце… Знаем мы эти байки! Короче, лечи быстрее, Асклепий[3]! — снова перебил призрака Гарб.
— Лечу быстрее, — продолжил Бурбалка, игнорируя неожиданно избыточную эмоциональность собеседника. — В склепе покоится один замечательный во всех отношениях скелет. Во-первых, он лежит спокойнехонько, что само по себе хорошо. Во-вторых, его никто не сторожит, а в-третьих, у него в гробу есть замечательная волшебная штука, украшенная десятком красивых камушков. Вам на дорожку обязательно нужно разжиться золотишком.
Каввель страдальчески сморщился. На его теперь человеческом лице отражались два противоречивых чувства: любопытство и страх.
— Камушки — неплохо, — пробормотал он. — Только чую, что эта затея дырявая, как пиратская посудина.
— А что конкретно делает эта штука? — уточнил шаман.
— Понятия не имею! — честно признался дух. — Но от нее разит такой магией, что за милю можно почуять.
Шаман с сомнением почесал щеку и спросил:
— А вдруг эта твоя штука проклята? Магия не темная?
— Да не, откуда? Я бы почуял, — неуверенно возразил Бурбалка.
В воцарившейся полной тишине было слышно, как вполголоса скулит минотавр. Видимо, вместе с ростом гоблина ему передались еще и кое-какие черты характера последнего. Не имея богатого опыта Гарба по сдерживанию своих инстинктов, Каввель практически полностью отдался на их милость. Гоблин же, напротив, утратил присущую ему трусость, зато обрел высокомерие и молодецкую лихость пиратского капитана. Смесь получилась дьявольская в обоих случаях. Эта лихость и разрешила все сомнения в пользу авантюры.
— Была не была, идем! — коротко бросил шаман на правах самого сильного, а значит, и главного.
Бурбалка был изначально за, а у погрустневшего Каввеля не нашлось достаточно смелости и аргументов, кроме «мы все там подохнем!», чтобы отговорить новоиспеченного вожака от безумной затеи.
[1] Налядвенник — ножной доспех, защищающий бедро от пояса до колена (прим. авт.)
[2] Человек двуногий прямоходящий почти разумный (древ. эльф.)
[3] Человеческий бог врачевания (прим. авт.)