И молвил Део. И даровал он добрым богам и их созданиям свободу, а самых злых вместе с их порождениями заключил в еще один новый мир — Великий разлом. Так появились демоны-пууты.
С заложницей человек распрощался минутой ранее. Надавил на какую-то точку на шее и оставил сладко почивать под пушистым кустом самшита. Теперь, когда ему ничто не мешало выражать свои чувства, монах едва не упал в обморок. Он сел на землю и глотал ртом воздух, выполняя какую-то успокаивающую дыхательную гимнастику. Только широко раскрытые глаза выдавали, что так близко видеть живых теней экзорцисту приходилось впервые. Хотя со стороны казалось, что парень в балахоне просто устал, запыхался и решил передохнуть, сидя на земле.
Гарб и остальные терпеливо дожидались, пока нежданный союзник вдоволь надышится. Всех разбирало любопытство. Наконец Бурбалка, побывавший в непосредственной близости от острых клинков, напомнил, что пора бы и честь знать. Этим он вывел Михеля из ступора. Монах смущенно кашлянул, поднялся на ноги и зашагал вместе с остальными, попутно извиняясь за свое недостойное поведение.
— …но мне просто необходимо было прочитать мантру успокоения, чтобы мы могли спокойно продолжить наше путешествие, — закончил он.
— Папрашу пардону! — тут же отозвался Бурбалка. — А что это сразу «наше»? Ты кто такой ваще? Чьих будешь? На каком, панимашь, основании?
— Кстати, вот это существо подлежит немедленному уничтожению, — завил человек, буравя духа глазами цвета стали.
— А ты попробуй! — издевательски отозвался призрак и на всякий случай спрятался за широкую спину Гарба.
Потребовалось десять минут увещеваний, чтобы монах нехотя признал, что разумный призрак не представляет опасности и вообще член команды. После этого шаман вернулся к вопросу Бурбалки и оформил его чуть более витиевато:
— Нас интересует ваша личность в связи с предельной осторожностью, которую следует проявлять в отношении неожиданных новых знакомых.
— Понимаю вашу мысль, хотя и с трудом, — кивнул монах. — Поэтому отвечу несмотря на то, что содержимое склепа по праву принадлежит мне. Льва на двери видели? Это герб моего рода.
— Эй, камушки наши! — набычился Каввель.
— И жезл тоже! — подтвердил Гарб, почувствовавший необычайное и ничем не объяснимое волнение, когда руки минотавра коснулись жезла.
— Давайте не будем ссориться, друзья! — примирительно заговорил Михель. — Я и не говорю, что попытаюсь получить от вас какую-то долю того, что вы взяли. Уже давно мне не требуются мирские блага, за исключением еды, питья, сна и женского общества.
С этими словами он встал, широко расставив ноги, и скрестил руки на груди.
— А что, нормальный такой монах — пожрать, нахлебаться, задрыхнуть и бабу! — хохотнул осмелевший Бурбалка.
— Не нарывайся, порождение тьмы! — угрожающе прошипел монах, исподлобья глядя на человекоподобный темный сгусток, висящий в футе над землей.
Дух испуганно съежился до размеров кошки и снова спрятался за Гарба.
— Мой орден посвятил себя делу борьбы с вторжениями в наш мир существ из других планов бытия, в частности, из плана негативной энергии — Негана, и теневого плана — Умбры, — продолжил Михель, не отрывая глаз от Бурбалки. — Эти миры представляют наибольшую угрозу для живых существ. Сами по себе они безвредны, но, когда какой-нибудь маг-неумеха открывает портал между нашими мирами и закрывает его неправильно, в образовавшуюся брешь сразу пытаются попасть потусторонние существа. В этом склепе, который принадлежит моей семье на протяжении трехсот лет, лежат кости моего прадеда — известного колдуна своего времени. До самой смерти он занимался экспериментами с портальной магией. К несчастью, во время одного из них он внезапно умер. Оставленный им работающий портал пришлось закрывать его сыну — моему дедушке.
— И чё, дедуля не справился? — насмешливо поинтересовался призрак, почувствовав себя в безопасности. — Там делов-то…
Монах как будто и не двинулся, а только сделал резкое движение рукой в сторону гоблина. Бурбалка взвыл от внезапной боли и сразу умолк.
— Дедушка был неопытным в таких делах и закрыл портал, как сумел, — как ни в чем ни бывало ответил ди Лёве. — Какое-то время все было нормально, но уже после моего рождения с прахом прадеда в склепе начали происходить странные вещи. А потом оттуда стала регулярно выползать всякая нечисть. Несколько лет назад я нашел записи прадеда в семейном архиве, заинтересовался и начал изучать. Выяснилось, что он предвидел такую ситуацию и оставил указания: следовало обратиться за помощью в Старый орден. Я так и поступил.
— Ты стал монахом? — догадался Каввель.
— Не сразу, и не совсем монахом. Если честно, я еще не принял обеты, поэтому пока считаюсь всего лишь послушником. Устав ордена не очень строг — каждый выбирает себе аскезу по желанию. Основное правило только одно — бороться с нечистью при любых обстоятельствах.
Михель еще побуравил тяжелым взглядом Бурбалку и продолжил.
— Я увлекся учением монахов и вступил в орден, оставив жене свое поместье. Уходя, я положил в склеп особый жезл, доставшийся в наследство от отца. Сначала все думали, что это просто красивая безделушка, но из записей прадеда я узнал о его настоящем предназначении — сдерживать появление окон между мирами. Как только жезл оказался в склепе, все проблемы с нежитью решились. Насколько бы хватило его энергии, я не знал, и пошел к монахам за советом и помощью. Кто бы мог подумать, что моя бывшая женушка, потосковав немного, решит обратиться к темным искусствам, чтобы убить время. Это она кости моего прадеда пыталась поднять, и у нее почти получилось. Но, как видите, я успел раньше — и портал закрыл окончательно, и черную магию развеял.
Михель резко затормозил возле таверны, на вывеске которой красовался большой красный глаз, а название гласило «Всевидящее око». Краска на вывеске потрескалась, придавая глазу зловещий вид. Впрочем, это всерьез никого не отпугивало — посетителей внутри хватало. Кто-то горланил пьяные песни и периодически стучал пивными кружками о стойку с требованием добавки.
— Давайте зайдем и посидим в спокойной обстановке? — предложил монах.
— У нас нет денег, — сознались товарищи.
— Я угощаю, — великодушно объявил Михель, чем сразу же вызвал симпатию всех компаньонов.
Бурбалка свернулся в кольцо и поместился на пальце у Гарба, чтобы иметь возможность присутствовать при разговоре и не пугать при этом других посетителей таверны.
***
Шумное заведение никак не соответствовало определению «спокойная обстановка», но возражений ни у кого не возникло. Каввель истосковался по хорошей попойке, Гарбу это было в диковинку, а все новое он любил. Бурбалка просто промолчал, ничем не выдав своих страхов по поводу случайного знакомого и его бесплатного пойла.
Михель провел спутников к свободному столику в дальнем углу. Все расселись, и он заказал каждому по светлому. Когда пиво принесли, он сдул пену и одним глотком осушил свою порцию. Друзья последовали его примеру. Спустя двадцать минут и уймы выпитых кружек гоблин с минотавром разоткровенничались и были готовы признать человека братом. Тот в свою очередь травил монастырские байки, внося в разговор непринужденность. Мало-помалу беседа перетекла к позаимствованному из склепа волшебному предмету. Некоторые посетители с интересом вслушивались в обрывки фраз, доносящиеся со стороны необычной компании.
— Да что мне этот пустячок? — с жаром восклицал человек в монашеском облачении. — Продадим его, и все тут. У меня и знакомый скупщик есть, который приличную цену даст.
— Э, нет! — возражал ему мускулистый здоровяк в коже. — У меня к нему, ик, есть научный интерес. Надо, такскзть, изучить по всей форме.
— Бросайте дурное, корабельные крысы! — ярился коротышка. — Камни с него сковырнем и вся недолга! А чар этот изучай, скока хочешь!
— Дурень! — с умным видом произнес гигант. — Камни могут создавать фон для правильного функ… фукци… для работы, короче.
В самый разгар спора, в таверну вошла группка людей в бесформенных балахонах точь-в-точь как у нового знакомого. Монахи молча присели за один из столиков и заказали по стакану воды. Самый старый и морщинистый из них повернулся к компаньонам и, вперив в взгляд в Михеля, жестом подозвал к себе.
— Настоятель, — сквозь зубы процедил парень, неожиданно погрустнев. — Только я глотнул свободы… Если уйду с ними, не ждите.
Человек подошел к монашескому столику, смиренно поцеловал руку старцу и аккуратно сел возле него прямо на немытый пол. Настоятель начал что-то выговаривать парню, а тот только смущенно кивал и слушал, не отвечая и не делая попыток что-нибудь возразить.
Старик продолжал говорить, когда в зале началось движение: один дворф в латном доспехе — крепкий плечистый малый с красивой окладистой каштановой бородой, схватив двух человек за куцые бороденки, стукнул их головами друг о друга. Затем вскочил с лавки, на которой сидел, ухватил ее двумя руками и пошел по залу, круша черепа всем, кто рискнул встать у него на пути. Желающих помахать кулаками, тем не менее, нашлось предостаточно, так что вскоре вся таверна превратилась в клубок вопящих и дерущихся тел. Монахи и Гарб с Каввелем не двинулись с места.
В самый разгар потасовки, от места побоища отделился зачинщик и подошел к мирно сидящим людям.
— Потшему гошпода не принимают ущаштие в общем вешелье? — спросил он с характерным для дворфа выговором, слегка пошатываясь и небрежно помахивая обломком лавки, который он держал в одной руке.
— Устав нашего ордена требует избегать насилия там, где это возможно, — чинно ответил старик.
— Так я ваш приглашаю, раз вы шами штешняетешь! — заревел дворф, попытавшись ударить своим оружием ближайшего к нему аскета.
Тощий с виду монах неуловимым движением уклонился от удара, перехватил забияку за руку и легонько подтолкнул. По инерции задира пролетел вперед и ударился о стойку. Бармен испуганно захлопал глазами, а упавший поднялся с пола и помотал головой, отгоняя назойливые звезды, ярко расцветающие у него перед глазами. Монах молча сел на место, чем вызвал явное неудовольствие дворфа.
— Эй, ты! Я к тебе обращаюшь! — заорал он. — Да я тебе шейтшаш!
Монахи обернулись в его сторону, но продолжили сидеть, даже когда на них со скоростью курьерской лошади помчался разъяренный крепыш. Все его лицо, кроме бороды, запунцовело от праведного гнева, а под глазом наливался огромный лиловый фингал. На этот раз для нападения он выбрал настоятеля, допустив при этом серьезную ошибку.
В последний момент, когда столкновение казалось неизбежным, старый мастер сделал всего одно движение кистью, и ошарашенный задира с выражением недоумения на лице, вылетел в окно. Послышался звук тяжелого приземления, после которого в дверь уже никто не вошел. Драка тем временем утихла сама собой, и в абсолютной тишине прозвучал старческий голос:
— Ты сделал для себя нужные выводы?
— Да, учитель! — ответил ему Михель.
— Можешь идти со своими новыми друзьями. Позаботься о них, ибо вижу я, что суть их не так проста, как кажется тебе, а путь их запутан и сложен. Мне было видение, что твоя помощь им послужит делу Вседержителя. Береги их и не подведи Орден.
Михель, сгорбившись, неуверенной походкой вернулся к столику, за которым сидели и настороженно наблюдали за дракой Гарб и Каввель.
— Уходим, пока старый хрыч не передумал! — шепнул монах, бросив на стол пару монет.
Троица почти на цыпочках последовала к выходу. Снаружи ничком в грязи валялось тело в доспехах. Вид у него был донельзя жалкий. Каввель осторожно пнул лежащего, проверяя, не помер ли тот. Дворф в ответ смачно выругалося на верхнегаэдском и потребовал элю. Испуганный минотавр отпрянул, а тело заржало, издав затем громкий храпящий звук.
***
Монах поторопил спутников и напомнил, что еще надо успеть сбыть камушки. Гарб было заикнулся о научной ценности жезла, но Каввель успокоил его видом горсти небольших самоцветов, которые, как оказалось, лежали в саркофаге вместе с волшебной безделушкой.
Сделка состоялась в доме местного гнома-ювелира. Почтенного ремесленника по ночам мучила бессонница, поэтому он предпочитал работать в темное время суток и отсыпаться днем. Конечно же не его вина, что в такие рабочие часы к нему являлись в основном с краденым, а он по доброте душевной никому никогда не отказывал.
Представителей этого народа часто путают с дворфами, но, как правило, только те, кто никогда не сталкивался ни с одной из этих рас. Шепелявые дворфы всегда выше ростом, чем гномы, и куда шире в кости. Они воинственны, крикливы и признают достойными занятиями только четыре вещи: драку, выпивку, а также кузнечное и шахтерское дело. Остальное их интересует мало, не считая собственных бород, которые дворфы ценят превыше всего на свете. На второе место они ставят золото и драгоценные камни, с которыми расстаются крайне неохотно, но охотно принимают в дар. Гномы же, напротив, усердны, трудолюбивы, склонны к научной деятельности, ремеслам и торговле. К тому же они носят только усы и иногда бакенбарды.
Придирчиво осмотрев камушки, ювелир с ворчанием удалился за ширму и вернулся с мешочком, туго набитым монетами.
— Пересчитывать будете али как? — с усмешкой спросил он.
— Будем! — вызывающе ответил Каввель, тут же получив удар по ноге от Михеля.
— Ну что вы! Конечно же, мы вам верим! — поспешил исправить оплошность коротышки монах.
— То-то! — погрозил им указательным пальцем гном и повернулся спиной, показывая, что сделка окончена и находиться долее в его доме посетителям не следует.
Компаньоны вышли.
— Совсем сдурел? — покрутил пальцем у виска ди Лёве. — Это очень уважаемый в определенных кругах гном. За малейшее сомнение в его честности в этих кругах принято наказывать обидчика. А для особо дерзких он держит толпу вооруженной охраны.
Деньги пересчитали, отойдя на пятьсот шагов от дома, — получилось почти двести золотых монет. По десять выдали каждому, а остальные Каввель сунул в торбу. Монах изумился исчезновению содержимого, и ему объяснили принцип действия.
— Такой портал наверняка нестабилен, — возмутился человек, осенив себя серповидным знамением. — Его надо немедленно уничтожить. А вдруг оттуда полезет какая-нибудь нечисть?
— Вот тогда и уничтожишь! — обиделся Каввель за свое имущество.
Минотавру вообще не нравилась критика, даже косвенная, и он не собирался сносить такое от какого-то человечишки. Особенно если тот совершенно прав.
— Мы с Бурбалкой стабилизируем его, — вмешался Гарб. — Я немного колдую на досуге, а дух знает толк в порталах. И вообще, я давно хотел это сделать.
— Ладно, — неохотно согласился Михель, не желая ссориться с новой компанией с самого начала совместного путешествия. — Только не говорите потом, что я не предупреждал.
Компаньоны брели по городу, прикидывая, где бы в такое время поесть и переночевать, поскольку до утра городские ворота не открывались, и покинуть город не представлялось возможным. Странным образом после часовых скитаний по неосвещенным улицам они опять вышли к «Беспутной нимфе». Бордель приветливо подмигивал освещенными окнами, а зазывала тут же стал рекламировать красавиц всех мастей и областей.
— Я никогда не был с человеческой телкой, — глупо хихикнул Каввель на ухо Гарбу, — а сейчас и облик подходящий, чтобы попробовать.
— Я тоже, — ответил Гарб, не уточнив, что вообще с самкой никогда не был.
— Так чего же мы ждем? — спросил монах, расслышавший только «не был».
Превосходно обставленная прихожая встретила посетителей дорогими эльфийскими коврами, роскошными гномьими гобеленами и очень качественными зеркалами, работы прошлого века. Зазывала усадил дорогих гостей на мягкий диван, прислуга тотчас принесла кушанья и напитки, и пока клиенты насыщались, их вниманию представили около двадцати девушек разной степени упитанности и грациозности.
Давешний сутенер отсутствовал, а больше к компаньонам со странными предложениями никто приставать не стал.
***
— Эх, не к добру это, — думал Бурбалка, сидя на пальце у Гарба.
За все время он не издал ни звука, и теперь ему как никогда хотелось общаться. При этом он понимал, что несвоевременное появление вряд ли улучшит его отношения с компаньонами, и без того слегка натянутые. Поэтому дух лишь вздохнул и продолжил обозревать окрестности со своего наблюдательного пункта.
Тем временем добры молодцы выбрали себе по красной девице, и каждый удалился в опочивальню на втором этаже, обнимая спутницу пониже талии. Не желая смотреть на глупости смертных, призрак соскользнул с пальца шамана и, не меняя размеров, отправился на разведку.
Не услышав ничего подозрительного за дверями комнат его спутников, успокоенный дух направился дальше по коридору. Отовсюду доносились постанывания, кряхтения и скрипы. Подобная атмосфера действовала на нервы, заставляя призрака сжиматься еще больше, хотя такой размер доставлял ему некоторое неудобство.
Пролетев по коридорам и не обнаружив в них ничего странного, Бурбалка спустился на нижний этаж. Лица вышибал, занимавших пост у наружных дверей, ничего, кроме скуки, не выражали. На этой работе поток клиентов, вереница дам нетяжелого поведения и звуки сверху давно превратились в рутину.
Позевывая, один страж прислонился к дверному проему, опустив свой палаш вниз и сняв шлем. В тот же миг ему в голову попал небольшой булыжник, метко запущенный с улицы. За первым камнем сразу же последовал второй, уложивший вышибалу на месте. Другой охранник-полуорк обнажил меч, оскалил клыки и зарычал. В его грудь вонзилось три стрелы, и он со стоном упал, истекая кровью.
Секунд десять спустя в распахнутую дверь хлынули типы в масках, изображающих разных животных. Возглавлял банду угрюмый полурослик, вооруженный кинжалом и пращой. Обезображенное многочисленными шрамами лицо главаря выражало абсолютное презрение ко всему живому, а маска на нем отсутствовала. Кроме него, внутрь ворвались трое эльфов с луками, пятеро других полуросликов, серокожий дворф с боевым топором наперевес и безоружный некто в робе с капюшоном.
Этот последний привлек внимание Бурбалки, заставив вжаться в стену: глаза типчика выглядели абсолютно мертвыми, безжизненными и ничего не выражающими. Как он ни прятал их под тканью, призраку удалось рассмотреть вертикальные зрачки, как у Гарба. Разница заключалась только в цвете: у этого глаза были рубиново-красными.
Тихонько, чтобы не привлекать внимания грабителей, призрак попятился вверх по лестнице, намереваясь предупредить товарищей. Между тем полурослик отдавал приказы, рассредоточивая свою команду. Двое заняли место охраны, остальные оттащили трупы, среди которых оказался и зазывала, вглубь прихожей. Не дожидаясь, пока бандиты вздумают сунуться наверх, Бурбалка метнулся сквозь стену, провожаемый взглядом заметившего движение красноглазого.
Заскочив в комнату гоблина, Бурбалка застал Гарба за размахиванием волшебным жезлом и каким-то рассказом. Обнаженная путана лежала на животе, внимательно его слушала, разинув рот, и болтала ногами в воздухе. Дух бесцеремонно прервал сцену увеличением до нормальных размеров, заставив гоблина умолкнуть, а распутную девку завизжать.
Снаружи донесся зычный голос атамана, приказывающий всем посетителям срочно спуститься на первый этаж. Пока Гарб впопыхах натягивал одежду, призрак торопливо рассказал ему о нападении на бордель. Оба выскочили наружу и обнаружили в коридоре полуодетого Каввеля, которого пыталась затащить обратно в комнату жрица любви, умоляя его остаться с ней, невозмутимого монаха и с десяток недовольных бюргеров. По лестнице, видимо, никто подниматься не собирался.
Бандиты здраво рассудили, что запасные выходы в здании есть, но они все на первом этаже, а на втором окна заколочены, чтобы клиенты не пытались скрыться, не заплатив. Наверх вела единственная лестница, поэтому никто бы мимо грабителей не прошел. Эльфийские луки взяли спуск на прицел, а атаман еще раз предложил поодиночке и с поднятыми руками сойти вниз, обещая сохранить всем жизнь в обмен на кошельки.
Гарб достал из торбы секиру и с сомнением повертел ее в руках. Каввель, наконец избавившийся от цепкой хватки девицы, важно положил ладонь на эфес шпаги шамана, невесть как оказавшейся у него на поясе. Остальные посетители не были столь решительно настроены и пошли к лестнице. Как и настаивал разбойничий главарь, по одному и с поднятыми руками. При этом они опасливо косились на Бурбалку.
Дух высунулся сквозь стену посмотреть. Каждого спускавшегося разбойники лишали кошелька, провожали до заднего выхода, а затем главарь лично всаживал бедняге кинжал в легкое, чтобы жертва не могла издать ни звука. Призрак вернулся и сообщил увиденное тем, кто еще не успел последовать за остальными. Двое упали в обморок, еще один гном запричитал, обещая добрым господам с оружием свой кошелек за защиту.
Увидев, что поток людей сверху иссяк, атаман крикнул, что остальные могут не ждать пощады. В ответ он услышал лишь насмешливый хохот Гарба и замер в нерешительности.
— Нужная мне вещь все еще наверху! — каркающим голосом сообщил атаману красноглазый.
— Туда сунуться? Мы так не добазаривались! Ты толкал, что мы их врасплох застанем и завалим поодиночке, а теперь они там все начеку и, зуб даю, с железками.
— На них работает некромант. Я видел его подручного.
— Амба! Час от часу не легче! — запричитал полурослик.
— Тихо! — сказал красноглазый, и атаман сразу умолк. — Ничего такого там нет, с чем бы я не справился.
С этими словами он принялся подниматься по лестнице. Наверху он окинул презрительным взглядом помещение, как будто ощущал собственное безграничное превосходство. Кучка людей безмолвно застыла в коридоре, со страхом ожидая своей участи. Жуткий тип заговорил, и мурашки поползли по коже каждого:
— Отдайте Быр, и я уйду с миром. Не отдадите — умрете все.
— Что отдать? — переспросил Гарб.
— Такой неприметный деревянный жезл с драгоценными камнями, — хищно обнажил острые зубы красноглазый.
— Возьми, если сможешь! — сказал Каввель и сделал в сторону наглеца неприличный жест.
— С удовольствием исполню твою просьбу, — спокойно ответил некромант, откидывая капюшон с гладко выбритой макушки, испещренной татуировками.
У чернокнижника оказались весьма примечательные уши: покрытые снаружи короткой шерсткой, заостренные, как у эльфов, но торчащие не вертикально, а вбок. Остроухое племя всегда гордилось своими продолговатыми длинными ушами, а у этого они были овальной формы и значительно более короткие. Зубы в два ряда тоже однозначно давали понять, что не только гоблин с минотавром в этом коридоре прикидывались людьми.
Татуировки на голове странного существа вспыхнули и погасли. С минуту ничего не происходило, а затем по лестнице неспешно начали подниматься мертвенно бледные люди, несколько минут назад павшие от клинка недомерка.
При виде разгуливающих мертвецов, только Бурбалка и монах сохранили хоть какое-то самообладание. Первый сам был не совсем живым, второй же к такому давно привык. Остальные почувствовали себя крайне неуютно, а зубы еще живых горожан и вовсе начали выстукивать какую-то зажигательную мелодию. Зомби все так же неторопливо направились, подволакивая ноги, в сторону своей первой загробной трапезы.
— По моей команде, — неожиданно подал голос монах, заставив напарников подобраться и покрепче сжать в руках оружие.
Михель подпустил неупокоенных поближе, а затем дал сигнал к нападению, прыгнув на ближайшего. От удара ноги монаха у мертвеца отлетела голова, свалив при этом второго на пол. Каввель выставил вперед шпагу, на которую напоролся еще один ходячий труп да так и продолжил движение за улепетывающим коротышкой. Гарб посмотрел на ржавый топор, отполированная рукоять которого удобно лежала в ладонях.
Он попытался вспомнить, как придать секире те же волшебные свойства, что она приобретала в руках минотавра. Каввель, конечно, объяснял на всякий случай, но гоблин пребывал в наивной уверенности, что оружие ему никогда не пригодится, поэтому слушал вполуха и ничего не запомнил. Спрашивать еще раз было некогда.
Неловко размахнувшись лабрисом и чуть не зашибив им одного из постояльцев, Гарб нанес ближайшему живому трупу скользящий удар по корпусу. Мертвец стеклянными глазами посмотрел на гоблина и перехватил секиру за лезвия. Началась игра в перетягивание топора. Победил зомби, покатившись вместе с трофеем назад и сбив при этом половину своих коллег. Михель ловко подпрыгнул, пропуская катящееся тело, и в воздухе нанес еще несколько ударов, каждый из которых опрокидывал очередного мертвеца.
Выглянувший из-за портьеры Каввель увидел, что преследовавшего его зомби сверху по голове отчаянно молотит Бурбалка, а трое горожан помогают ему, делая то же самое спереди. Ошалевший от запаха такого количества доступной еды покойник поначалу пытался решить, кого же укусить первым. Когда он наконец выбрал самого толстого, то получил сзади могучий удар ржавой секирой, разрубивший его тело пополам. Михель уже успел прикончить остальных и теперь осторожно подбирался к красноглазому, который внимательно наблюдал за кучей-малой.
Внезапно татуировки на голове странного типа снова вспыхнули и погасли. Монах отпрянул и очень вовремя — из отверстия в запястье вскинутой руки красноглазого вылезло костяное жало. Косточка была тонкой, но очень острой, а из ее кончика сочилась черная жидкость. Некромант махнул рукой, и черные капли россыпью полетели в сторону Михеля. Тот отпрыгнул, сделал в воздухе сальто и приземлился на ноги, опершись кулаком о пол. В футе от него несколько капель упали на ковер и с шипением впитались, превратив ворс в дымящееся решето с дырочками разного размера. Монах поднял бровь и кувырнулся назад, чтобы избежать очередной атаки.
— В эту игру можно играть и вдвоем! — раздался сзади сосредоточенный голос Гарба.
Михель нырнул за спину шамана, который уже плел заклинание, речитативом проговаривая слова на неизвестном наречии. Красноглазый на секунду удивленно моргнул, затем подошел на шаг ближе, поднял руку — и черные блестящие жемчужины понеслись в сторону гоблина. Шаман поприветствовал их своей рукой, и капли полетели обратно. Все до единой зависли в дюйме над кожей некроманта, и тот лишь оскалил зубастую пасть.
— Значит, у нас тут колдунишка-шалунишка? Предатель к тому же. Забавно! — раздраженно бросил он, обнажив вторую руку с зазубренным костяным отростком.
Ловец духов застыл, ожидая подвоха. Татуированный оправдал ожидания, метнув в шамана острую кость — рука будто выплюнула ее с огромной скоростью. Гоблин успел только икнуть от испуга. Не миновать бы ему сильнейшей головной боли от инородного тела в глазу, если бы не отчаянный прыжок Михеля. Монах перехватил снаряд в воздухе и вернул его владельцу ответным стремительным броском. Кость попала красноглазому в грудь и намертво в ней застряла, пройдя как нож сквозь масло через плотный сгусток Дэ, именуемый «щитом мага».
У Гарба отвисла челюсть. Это простенькое заклинание обеспечивает защиту от холодного оружия и некоторых видов магических атак. Чем сильнее маг, тем сложнее пробить такую броню даже колдовством, не говоря уже о примитивном костяном гарпуне. Из-за этого многие опытные волшебники целиком полагаются на свой щит, считая его абсолютно непроницаемым и приберегая более сложные и затратные заклинания для равных по силам соперников. К несчастью именно этого некроманта, Михель просто не знал, что преодолеть подобную преграду невозможно.
Безжизненные глаза удивленно моргнули, сухая рука потянулась, чтобы вытащить из груди впившийся гарпун, но на полпути обмякла, и чернокнижник со стоном покатился по лестнице. Снизу раздались испуганные голоса бандитов, топот, и через четверть минуты все стихло. Бурбалка осторожно выглянул сквозь стену и никого живого на первом этаже не обнаружил.
— Как это ты его? — спросил Гарб у Михеля.
— Сам в шоке, — ответил потрясенный монах. — Машинально как-то получилось. Нас в монастыре такому учили, но ни у кого, кроме великого мастера, до сих пор не срабатывало.
— А чему этому? — поинтересовался Каввель.
— Пробивать защиту с помощью силы воли.
— Предлагаю тихо свалить, пока городские легавые не объявились! — прервал их призрак.
— Не вижу оснований не согласиться, — утвердил решение за остальных Гарб.