Поселились разумные расы на Лумее, да и разбрелись кто куда. Эльфы в леса ушли, дворфы под землю зарылись, а гномы за море подались на острова дальние. Последними появились люди с гобхатами и принялись воевать со всеми остальными за место под солнцем.
Бурбалка смотрел, как компаньонов и монаха уводят прочь зеленокожие верзилы. Дух мысленно поблагодарил остальных, что никто не обмолвился о его существовании. Очень мило с их стороны. Только он решительно не понимал, чем помочь. Скорее всего, их теперь сожрут, продадут в рабство, или забавы ради переломают все кости. Орки и не на такое способны. Тем более такие свирепые, как эти.
— Нет, я точно не смогу им ничем помочь! — сказал призрак шепотом. — Или смогу? Но что я могу, кроме разведки и воровства? Не нападать же на орков из-за угла. Думай, прозрачная голова, думай! Да! Выход есть, но придется постараться. Главное успеть.
Бурбалка знал, что способен передвигаться гораздо быстрее, чем существа из плоти и крови. Поначалу его вообще сдерживала только осторожность и черепаший шаг компаньонов. Потом — впитанная энергия стихий вернула ему часть осязаемости. Это не могло не отразиться на скорости, упавшей до скорости полета птицы, все равно достаточно быстрой, чтобы преодолеть оставшуюся до Алвара часть пути всего за час.
Городские стены выглядели точь-в-точь, как Бурбалка их запомнил: обветшалыми, заросшими мхом, местами без зубцов, выбитых катапультами дворфов во время последней войны и небрежно заложенных простым кирпичом без раствора. Часовые по-прежнему напряженно следили со своих постов за подступами к городу. Хотя кое-что все-таки отличалось: в роли дозорных выступали скелеты, обряженные в форму городских стражей. Истлевшая ткань мундиров клочьями висела на ржавых доспехах, усиливая и без того не самое слабое впечатление от города мертвых.
Дух, беспокойно озираясь, медленно проплыл через слишком уж гостеприимно распахнутые городские ворота. Возле них на страже стояли скелеты двух дворфов с алебардами в костлявых руках. Бурбалке показалось, будто один из караульных слегка повернул в его сторону череп, когда призрак опасливо проскользнул мимо них. Впрочем, недружелюбных действий никто из мертвецов не предпринял, и призрак полетел дальше.
Городские улицы чистотой не блистали. Бесхозные кости на дороге не валялись, но когда-то невывезенный мусор так и остался лежать на мостовой. Пищевые отходы давно сгнили, и только старые железяки медленно ржавели, а тряпки ветшали, указывая на места теперь уже постоянного хранения отбросов. Бурбалка порылся в памяти в поисках нужного направления и отправился в сторону дома старого учителя.
Особняк стоял заброшенным. Пустые без стекол оконные проемы кто-то крест-накрест заколотил досками, дверь скалилась магическим замком, а крыша местами провалилась. Призрак заглянул в одно из окон. Внутри лежали груды мусора, грязь скопилась на полу и стенах, все поросло плесенью, а грибы на полу образовывали затейливую рунную вязь.
— Гарба бы сюда, он любит грибы, — тоскливо подумал Бурбалка и, свернувшись колечком, проскользнул в щель между досками на окнах. Будь у него обоняние, призрак бы задохнулся от сильнейшего запаха гнили, царящего внутри. Даже дыры в крыше и окнах не оказывали на интенсивность запаха почти никакого влияния. У отсутствия тела есть свои плюсы, и невозможность ощущать неприятные запахи — один из них. Поэтому Бурбалке ничего не мешало преспокойно обдумывать, как лучше попасть в лабораторию в подвале.
Просачиваться сквозь пол он теперь панически боялся, небезосновательно опасаясь застрять в перекрытии. В этом случае помощи ждать было бы неоткуда. Дух время от времени умудрялся случайно обретать материальность, пускай и на мгновение-другое. В эти короткие промежутки он больно стукался о всевозможные детали интерьера, если соприкасался с ними. Вместе с этим Бурбалка наловчился перемещать разные предметы, концентрируя на них свою волю и представляя, как несуществующая рука тянется и хватает то, что нужно перенести. С самыми большими тяжестями этот номер не срабатывал.
Полуистлевший половик легко сдвинулся с места, обнажив круглую крышку, скрывающую потайную лестницу. Раньше люк едва угадывался, будучи отлично замаскированным среди половых досок. Теперь древесина потемнела, а поверхность крышки осталась блестящей и словно покрытой лаком, ярким пятном выделяясь на фоне окружающего убожества. Два десятка бесплодных попыток поднять преграду не увенчались успехом.
Призрак отдавал себе и люку приказы, угрожал, напрягал волю и воображение — все без толку. Со злости он долбанул сверху «кулаком», и эффект появился незамедлительно: с обшарпанных стен и потолка посыпалась труха, а крышка с утробным стоном рухнула вниз. Из подвала дохнуло облаком пыли, окутавшим тонко пискнувшего от неожиданности Бурбалку сверху донизу. Когда пыль немного осела, дух заглянул в образовавшийся проем.
Лаборатория почти не изменилась с той злополучной ночи, когда он в последний раз был человеком. Всевозможные реторты и перегонные кубы грудой навалены в одном углу подвала на алхимическом столе, в другом — клетка для опасных существ. Сейчас она пустовала, как и тогда. Значительную часть помещения занимала пентаграмма. Не торопясь, призрак облетел и осмотрел до боли знакомое место. Воспоминания беспорядочным вихрем закружили его в своем странном танце, сбивая с толку и туманя разум. Здесь прошла его юность, и здесь же злой рок настиг его.
Освещение в подвале оставляло желать лучшего, хотя Бурбалке отсутствие яркого света скорее помогало ориентироваться, чем мешало. Наверху громыхнуло, забряцали кости, металл и в проеме нарисовалась голова скелета в полусферической ерихонке[1], увенчанной по бокам симпатичными крылышками.
— Сеньор желает вас лицезреть у себя во дворце! — радостно объявил гулкий потусторонний голос, донесшийся из-под шлема.
— Всю жизнь мечтал, — безрадостно ответил дух, подскочивший при виде говорящего скелета.
***
По дороге во дворец Бурбалка перебрал в уме все возможные варианты разговора с учителем. Также он пытался представить себе вариант, при котором наставник его не узнает. Костлявый провожатый тактично молчал, предоставляя призраку возможность погрузиться в свои мысли, и только его доспехи при ходьбе невыносимо скрипели, вызывая непреодолимое желание достать где-нибудь масленку и хорошенько их смазать.
Вход во дворец патрулировал целый полк таких же костлявых гвардейцев, выряженных в цветастые одеяния, которые личная охрана наместника носила в качестве формы еще при жизни. Одежда на скелетах болталась, как на огородных пугалах. Бравые вояки нисколько этим фактом не смущались, усиленно нарезая круги по периметру замка. Один взвод стоял на страже возле подъемного моста. Бурбалка приблизился на расстояние ста шагов, когда его провожатого окликнул скелет в офицерском мундире, по всей видимости, начальник караула.
— Это ты, Тибальдо?
— Я! А кто ж еще тут может шляться? — гулко ответил Тибальдо.
— А с тобой кто? — не унимался офицер.
— Приказ сеньора пропустить! — ответствовал ему провожатый.
— Тогда проходите, но помните, что в моей власти наказать всякого, кто рискнет нарушить волю сеньора, — напутствовал их офицер.
Стандартная формула прозвучала слишком зловеще, чтобы Бурбалке захотелось испытывать ее смысл на себе. В конце концов от говорящей нежити можно ожидать любой подлянки, а уж от ее господина… Говорящие скелеты сами по себе были чудом из чудес, но их количество просто не укладывалось в голове.
Когда некроманту средней руки удавалось поднять десяток ходячих недоразумений с местного кладбища и заставить их повиноваться себе, такое уже считалось в среде поклонников темной стороны магии большим достижением. При этом речь шла исключительно о недавно умерших, на костях которых сохранились мышцы, способные приводить тела в движение. Даже сильнейшим знатокам некромантии не под силу заставить ходить более двух скелетов, и тем более сохранить в них искру разума. Какой же силы должен быть чернокнижник, чтобы сотворить подобное увиденному Бурбалкой в замке?
Алебарды стражников разомкнулись, пропуская призрака внутрь. При жизни Бурбалке случалось бывать во дворце правителя. Место оставалось тем же, хотя сам замок претерпел немалые изменения. Часть башен отсутствовала, часть надстроили, хотя общие очертания сохранились. На площадку перед входом нанесли магические символы, некоторые из которых тускло светились. Значения этих знаков в основном оказались знакомы Бурбалке, и он с ужасом осознал, что начертал их по меньшей мере гений. В свое время учитель не требовал от него практических занятий некромантией, но теорию заставил вызубрить назубок. Наставник, кажется, далеко шагнул в изучении черной магии.
Провожатый довел призрака до входа в тронный зал и любезно распахнул перед ним дверь. Бурбалка недоверчиво влетел в огромную комнату, увешанную гобеленами и застеленную коврами. На троне восседал…
— Не может быть! — со смесью сомнения и испуга прошептал призрак.
— Здравствуй, дорогой друг! — поприветствовал его старик в золотом венце. — Я вижу, ты немного изменился с момента нашей последней встречи. Впрочем, я тоже.
— Алехандро Санчес! — выдавил из себя Бурбалка.
— Антонио Хосе да Сильва! — без тени эмоции в голосе ответствовал старец. — Ты удивлен встрече или тому, что здесь сижу я, а не наш учитель?
— Прям не знаю, чему больше. А с ним че стряслось?
Старик порылся пятерней в окладистой седой бороде, вытряхнул оттуда пару хлебных крошек, прищурил глаза, из-за чего сеточка морщин на его лице стала еще гуще и бесцветным голосом произнес:
— Вижу, ты все так же намеренно коверкаешь слова. Глупо это. Сеньор Велмсли начал сильно сдавать в последние годы, стал задумываться о том, чтобы вернуть городу жизнь. Конечно же я не мог этого допустить. Он решил разрушить все, что мы вместе создавали тринадцать лет.
— Ты че, завалил учителя? — дрожащим голосом прервал старика Бурбалка.
— Смерть — это не конец, — все так же без интонаций сказал Алехандро. — Адриан, подойди!
Из тени за колонной вышла фигура и, приблизившись, приобрела форму, отдаленно похожую на человека. Плоть гниющими черными лохмотьями свисала с костей, кое-где уже выступающих из-под слоя зловонного мяса.
— Чего изволите, Сеньор? — заискивающе и на редкость членораздельно для зомби осведомился живой труп.
— Ничего, можешь идти обратно, — махнул рукой человек на троне. — Видишь?
— Это не ответ на мой вопрос, — с отвращением произнес призрак.
— Я его освободил от проклятия жизни. Он теперь вполне доволен своим бытием и нисколько не осуждает, что мне пришлось его немного подтолкнуть.
— Ты мерзавец! — крикнул Бурбалка, начав понемногу закипать.
Алехандро сохранил бесстрастное выражение лица.
— Я знаток тайных искусств, — спокойно возразил он, — а вот ты слишком сильно проявляешь чувства. Это плохо. Тем самым ты показываешь, что в тебе больше жизни, нежели смерти. Для таких, как мы, это непозволительная роскошь.
— Каких еще таких? — фыркнул призрак. — Ты сам часом не из мяса с кровью сделан?
— Это ненадолго, — не уступил своей позиции сеньор Санчес. — Я готовлюсь к перемене, а пока плоть мне только мешает.
— Решил стать личем? — презрительно бросил дух. — Учитель предупреждал об этом.
— Он потому и умер, что не захотел становиться «порождением зла». Впрочем, мои планы с твоим появлением изменились.
Призрак тут же сжался в точку.
— Ты на че, некромантская морда, намекаешь? — начиная подозревать ловушку, дерзко пропищал Бурбалка.
С изменением размеров тоньше становился и его голос. Внутренне призрак тоже сжался, догадываясь, что с ним способен сотворить его бывший коллега.
— Я не намекаю, а говорю прямо, что мне очень понравилась твоя форма бытия. Она превосходно подходит для моих целей, и личем мне теперь становиться совершенно не обязательно.
— Эй, я на такое не подписывался! — с вызовом бросил Бурбалка.
— Не уверен, что мне понадобится твое согласие, — ответил некромант, сразу же принявшись плести какое-то заклинание.
Воздух вокруг него как будто сгустился и потемнел, а по накидке вокруг плеч заплясали фиолетовые искорки.
Бурбалка попытался удрать сквозь стену и всем своим существом почувствовал непреодолимую преграду. Ему уже раз пятнадцать не удавалось с первой попытки проскакивать препятствия, так что поначалу удивления не возникло. Списав удар на обычное невезение, дух стукнулся в то же место еще раз, а затем еще и еще.
Некромант бесстрастно улыбнулся краешками губ, не прерывая своего занятия. Мрак сгустился еще больше, окутав старика целиком. Призрак в панике заметался по тронному залу, пытаясь найти укрытие или выход. Темная вспышка волной прокатилась по помещению, погрузив в непроглядный сумрак даже самые освещенные места.
Бурбалка заверещал, как через секунду выяснилось, просто от испуга. Заклинание не причинило ему никакого вреда. Дух осторожно выглянул из-за колонны. Алехандро стоял на том же месте возле трона, задумчиво пожевывая воротник своей мантии. Он внимательно рассматривал ладони, словно на них была написана причина неудачи. Уже смелее призрак вылетел на открытое пространство и спросил:
— Ну, че дальше будем делать?
— Кажется, у нас образовалась патовая ситуация, Антонио. Как в шахматах. Ты не можешь отсюда выбраться без моего разрешения, а у меня не получается использовать тебя, как я задумал. Признайся, на тебя наложена какая-то защита от темных искусств?
— Фиг знает, — честно сказал призрак-Антонио.
— У него и спросим, — ответил Алехандро, недобро усмехаясь.
[1] Ерихонка или ерихонская шапка — разновидность шлема, состоящая из стальной тульи с остроконечным верхом, плоским козырьком и скользящим наносником (прим. авт.)