У гобхатов сложились непростые отношения со всеми. Для высокомерных эльфов гоблины — неполноценная раса. Для орков — бесплатные рабочие руки. Дворфы и гномы просто не пускают к себе, хотя иной раз соглашаются поторговать. Лишь люди иногда готовы терпеть присутствие своих «меньших братьев», считая их забавными уродцами и нанимая в качестве шутов.
В целях безопасности Каввель велел всем лечь спать в своей пещере. Если бы Гарб мог колдовать, то минотавр попросил бы у него еще и защитный контур выставить, но маленький гоблин оказался настолько истощен, что о его полезных фокусах можно было забыть в лучшем случае на месяц. Укладывались беспокойно, сопели и ворочались, переживая события последних дней. Особенно мучился Антонио, которого совесть периодически кусала за уязвимые места. Вконец утомившись, он встал и несмотря на запрет Каввеля вышел подышать воздухом на маленький балкончик, нависающий над местом общего орочьего сбора.
Михель бы в жизни так не поступил. Его горький опыт пребывания среди людоедов подсказывал, что человека тут всегда могут сожрать даже в более спокойной обстановке. Поэтому подвергать себя такой опасности совершенно ни к чему. Антонио оказался в такой ситуации впервые. Посему он преспокойно перешагнул через похрапывающих товарищей, прошел по неосвещенному коридору и бесшумно скользнул навстречу свежему бодрящему ветерку и оперенной стреле. Ее зазубренный наконечник не замедлил застрять в плюще, обвивающем скалу позади бывшего призрака.
Бурбалка моментально пригнулся, и еще несколько снарядов тюкнули то место, где он только что стоял. Антонио осторожно попятился, не отрывая взгляда от площадки под ним, и уткнулся своей задней частью в чьи-то волосатые ноги. От неожиданности он взвизгнул. В тот же миг огромная лапа бесцеремонно зажала ему рот и потащила назад в пещеру. Внутри ладонь разжалась, и Антонио увидел в тусклом свете гнилушек недовольную рожу Аггрха.
— В следующий раз я тебя сам сожру вместо того, чтобы спасать, — буркнул тот.
— Ик! — громко икнул Антонио и обмяк.
— Слышишь? Хорош изображать из себя невинноубиенного, вставай давай! — похлопал его по щекам орк. — Не заставляй меня применять традиционные методы лечения икоты — они приводят к заиканию.
— А? — разлепил веки Бурбалка.
— Ты злишь меня своим ничтожеством, человек, — сверкнул глубоко посаженными глазами Аггрх. — Пошли будить остальных, надо выбираться отсюда.
Не дождавшись внятного ответа, зеленокожий прекратил попытки привести человека в чувство. Спящих, однако, будить не потребовалось: Каввель услышал шум, проснулся и поднял на ноги всех. Теперь в коридор заглядывало три пары обеспокоенных глаз.
— Ну, что застыли, как миклухи МакЛая? — шикнул на них Аггрх. — Собирайтесь! Живо!
Упоминание прославленного полководца времен Кровавого потопа заставило всех зашевелиться. Каввель, а за ним и остальные, похватали предусмотрительно сложенные вещи и уставились на орка, ожидая продолжения. Вдруг потребуется та же дисциплинированность, некогда позволявшая солдатам МакЛая — миклухам застывать по команде в самых неожиданных позах?
Зеленокожий еще разок встряхнул Антонио, молча сдал его на руки минотавру, потопал к неосвещенному углу пещеры и нажал на какой-то скрытый рычаг, открывая проход к потайной лестнице.
— Почти как у тебя в склепе, — шепнул Гарб Михелю.
— Угу, только женушки не хватает, — отозвался монах.
— Толпа кровожадных орков ее тебе хоть немного заменит? — поинтересовался пришедший в себя Бурбалка.
— Не рискну проверять, — ответил Михель, начиная спуск по лестнице следом за Гарбом.
Последним спустился Аггрх, тщательно закрыв за собой кусок скалы, служивший дверью.
— Скорее всего, до утра они не посмеют напасть, а к тому времени мы уже будем далеко, — сказал он.
— А в чем вообще дело? — потребовал объяснений Каввель, неожиданно осознав, что несколько минут назад лишился звания вождя.
Должность начальника кучки недисциплинированных варваров его особо не прельщала, но удар по самолюбию оказался болезненным.
— Мои сородичи долго соображают, но быстро принимают решения. Ночью один из десятников предложил вас съесть на всякий случай, а в поход идти самим. Я пытался их отговорить, но в ответ меня обозвали трусом. Пришлось перерезать пару глоток. Но племя все равно решило на рассвете пригласить вас на завтрак в качестве основного блюда.
— И что, больше никто не знает про подземный ход? — подозрительно поинтересовался Гарб.
— Кроме меня, знали только Хугарач и Рэкс. Как вы понимаете, они уже никому не расскажут.
— Хорошо, веди нас, — заключил Каввель.
Антонио с Михелем в молчании поплелись за остальными. В столь разношерстной компании люди продолжали ощущать себя чужими, а новый спутник многократно усиливал чувство неловкости.
— Куда хоть пойдем? — наконец решился подать голос монах, когда длинный темный тоннель сменился лесной тропинкой.
— В Льонас, — коротко отозвался орк.
Гарб застыл как вкопанный и едва не оказался сбит с ног идущим сзади минотавром.
— Я, конечно, догадываюсь с какой целью, но это не самая лучшая идея.
— Это не обсуждается, он так хотел! — бросил Аггрх, не останавливаясь.
Гоблину пришлось бегом догонять уходящего орка.
— Эй, погоди! А с чего ты взял, что мы пойдем с тобой? — крикнул сзади Каввель.
Аггрх резко затормозил и развернулся на пятках.
— Что значит не пойдете? Я же вам жизнь спас! — с неподдельным негодованием воскликнул он.
— Спасибо, конечно, и все такое, — поддержал Каввеля Гарб, — но рисковать только что спасенной жизнью в эльфийском городе нет никакого желания.
— И после этого нас орков упрекают в дикости, — погрустнел Аггрх. — А сами вы? Что для вас законы чести? Что справедливость и чувство благодарности?! Готовы вы без промедленья вцепиться в глотку своему благодетелю и защитнику за пару звонких монет и кружку бузы…
— Давай без пафоса! — смягчился Каввель, вспомнив про воинский кодекс и долг крови. — Чего ты собрался делать среди этих бездельников с тягой к роскоши?
— Он рукопись Рэкса в Академию несет, — ответил за орка Гарб. — Но это же чистое самоубийство! Эльфийские дозорные понатыкают в нас стрел до того, как мы успеем объявить им о цели визита. Эльфы вам не люди, их так просто не проведешь оборотным зельем.
Аггрх погрустнел и сник. Затем оскалил внушительные клыки и издал рычание, прозвучавшее как его имя.
— Ты же шаман! — с надеждой сказал орк. — Наколдуешь что-нибудь.
— Ага, так наколдую, что лучшие эльфийские архимаги заплачут от зависти, когда отсталый и магически опустошенный гоблин сумеет ввести их в заблуждение, выщиплют себе брови по волоску и уйдут в женский монастырь коротать свои дни в обществе человеческих женщин, — не скрывая иронии, сообщил ловец духов.
— Кажется, я смогу помочь, — робко напомнил о себе Антонио. — В конце концов я отчасти виноват.
— Внимательно тебя слушаем, — не глядя в его сторону, раздраженно буркнул зеленокожий.
— Я же человек теперь, — начал Бурбалка.
— Поздравляю! — угрюмо отреагировал Аггрх.
— Погоди, погоди. А ведь это идея! — перебил его Каввель.
Орк наморщил лоб, пытаясь понять, в чем заключается ценность бывшего призрака.
— И что с того, что он человек?
— Эльфы не стреляют в людей без причины, вот что! — ответил Гарб. — Насколько я знаю, они относятся к людям, как к забавным и относительно безобидным зверушкам. Бурбалка мило улыбнется патрулю, и его проводят в Льонас. Так рукопись попадет в нужное место. Правда, Бурбалка?
— Правда. Меня, кстати, теперь можно называть Антонио.
— Мне то имя как-то привычнее, — сказал гоблин. — Ну, так и быть.
— Ладно, отнесешь рукопись эльфам, будем считать, что к тебе вопросов не имею, — пообещал Аггрх. — Но до Льонаса все равно пойдем вместе, чтобы ты не передумал.
Монах молча переминался с ноги на ногу, борясь с нерешительностью.
— Если уделите мне минутку вашего внимания, — вмешался Михель, наконец собрав волю в кулак, — я бы хотел спросить, какой смысл идти в Льонас остальным. То есть, конечно, у нас других особо важных дел нет, но вам не кажется, что орк и сам прекрасно справится?
— Я на тебя и не рассчитывал, человек, можешь уходить! — сухо сказал Аггрх. — Тебе, минотавр, и тебе, гоблин, мне есть, что предложить.
— Мы бы и так… — начал Каввель, но орк перебил его.
— Помолчи, вождь. Я знаю этот мир, и знаю, что даже благороднейшие и честнейшие из существ нуждаются в вознаграждении за свою помощь. Иначе их благородство со временем слабеет. Вы кое-что ищите. Рэкс рассказал мне о жезлах, и я знаю, где искать один из таких.
— А откуда Рэкс узнал? — подозрительно спросил Каввель.
Зеленокожий приподнял губу над правым верхним клыком в намеке на улыбку.
— Он был шаманом, дружище, а от представителей нашей профессии трудно скрыть то, что знают духи, — пояснил Гарб.
На гоблина неожиданно накатила волна грусти. Он вспомнил, что уже давно не заходил в Шеол, не вызывал своих любимцев. Скоро ли ему это удастся вдали от дома и без силы?
— Вы поможете мне, а я помогу вам. Идет? — спросил Аггрх.
— Пойдет, — согласился первым Каввель.
За ним свое согласие дал и Гарб. Все посмотрели на Михеля.
— Что? — не выдержал пристальных взглядов монах. — А что мне еще остается? Настоятель отправил меня с вами!
«С другой стороны, — подумал он, слегка повеселев, — они уже интересуются моим мнением. Значит, приняли».
***
— Аггрх, а откуда ты такой умный и образованный взялся? Слишком уж ты нетипичный для орка, — спросил как-то на привале Гарб своего нового попутчика, когда тот показался ему в чуть менее мрачном настроении, чем обычно.
Зеленокожий сперва отнекивался, мол, он таким всегда был. Когда Каввель и остальные тоже принялись докучать ему расспросами, вождь разоткровенничался и поведал печальную историю своей жизни. Оказалось, он не всегда жил с сородичами.
— Мое детство и часть молодости прошли в человеческом городе с длинным названием Грюнвальденбург… — начал Аггрх свой рассказ, потирая ладонью след на шее.
Кем еще быть детенышу орка в человеческом городе, как не рабом? Аггрху повезло немногим больше тех, кого использовали в качестве домашнего скота, заставляя тянуть лямку плуга на окрестных полях. Когда он немного подрос и был выставлен на торги, на невольничьем рынке к крепкому и смышленому орчонку проявил интерес хозяин местной школы гладиаторов. Господин Мастерс выложил за Аггрха кругленькую сумму золотом.
— Я тогда не сразу сообразил, повезло мне или нет. Новый господин был человеком деловым и вложил в мое образование и воспитание немало денег. Вложения скоро отбились с хорошей прибылью.
— Он, наверное, и имя тебе дал? — спросил гоблин.
— Ты проницателен, — кивнул воин. — У меня нетипичное имя для орка. Оно никак с орочьего не переводится, потому что это просто подражание звериному рыку. Хозяин подумал, что на арене так будет звучать лучше, чем какой-нибудь Ганболд или Олонбаярлах. Людям такое сложно выговорить, зато все знают, что орки дикие и рычат. Стереотип.
Аггрха научили читать и писать, владеть всеми видами оружия, скакать на лошади, танцевать, играть на флейте и даже писать стихи. Вместе с этими умениями ему привили хороший вкус и умение разбираться в винах. Сопровождалось обучение изнурительными тренировками, и временами взрослеющий орк был на грани самоубийства, не выдерживая нагрузок. На выходе получился недурной, по мнению хозяина, продукт: орк-интеллектуал, превосходно владеющий всеми известными единоборствами.
— Зрителям арены давно приелись зрелища, когда гладиаторы просто пускают друг другу кровь острыми предметами. Вот Мастерс и подготовил для них совершенно новое представление — меня.
Одного за другим укладывал своих соперников на окровавленный песок Аггрх-чемпион. При этом он без устали шутил, веселил толпу, декламировал стихи, пел песни собственного сочинения и убивал, убивал, убивал. Посмотреть на невероятное зрелище стекались огромные толпы людей и прочих разумных существ со всего континента. Популярность диковинного орка была такова, что многие женщины подкупали охрану, чтобы отдаться ему.
— А я все равно страдал от одиночества. Вся моя жизнь была расписана по минутам. Мастерс распорядился, чтобы даже женщин пускали только в определенное время. А потом пришла Фелиция, — благоговейно прошептал орк.
Скромная девушка явилась не за плотскими утехами, а чтобы поговорить. Впервые в жизни Аггрх увидел женщину, способную разделить с ним не ложе, а страсть к познанию. Фелиция принялась регулярно навещать гладиатора, пропуская мимо ушей похабные шуточки охраны.
— Часы до ее очередного появления тянулись мучительно долго, а минуты ее пребывания пролетали в одно мгновение для нас обоих.
Вместе с девушкой Аггрх написал поэму, выучил эльфийский и гномий языки, познал точные науки. В конце концов гладиатор воспылал безумной любовью к своей доброй музе и подруге.
— Я признался ей в любви. Открыл свои чувства, а она…
Робкие признания были с возмущением отвергнуты. Тогда гладиатор пришел в ярость и овладел ею силой. Ни один охранник и не подумал прийти на помощь кричащей девушке. Она всегда появлялась, скрывая лицо вуалью, и хорошо платила, чтобы охрана не лезла не в свое дело. Никто не полез и на этот раз. Женщины бывало и раньше кричали в комнате орка. Дело-то житейское. Кто же знал, что Фелиция окажется дочерью самого короля! Впрочем, обесчещенной орком принцессе поначалу удавалось успешно скрывать свой позор. Визиты к Аггрху она прекратила.
— И я снова погрузился в одиночество, проклиная себя за то, что натворил.
Никто бы не узнал о произошедшем между ними в ту ночь, но Фелиция не смогла скрыть от отца беременность. Бурю по этому поводу она пережила, хотя ожидать рождения ребенка принцессу тайком отправили в отдаленный монастырь.
— Когда королю донесли, что принцесса родила полуорка, его величество в одночасье поседел, а потом собственноручно зарезал гонца. Он велел убить дочь, ее ребенка и всех орков, которые попадутся на глаза.
Слуги бросились исполнять поручение, и в Грюнвальденбурге началась страшная резня, каких город не видывал со дня основания.
— Господин Мастерс не пожелал такой глупой смерти самому ценному рабу. Он так и сказал «так не доставайся ж ты никому!», снял с меня рабский ошейник, вывел за городские ворота, дал коня, меч и отпустил на все четыре стороны. Вот, только след на шее остался как память.
Гладиатор долго скитался, пока не наткнулся на племя горных сородичей. Те сперва неласково встретили гостя, но он оружием доказал, что куда сильнее всех местных бойцов, а вождю поклялся никогда не претендовать на власть. Племя слишком боготворило воинскую доблесть, чтобы упустить столь ценное пополнение своих рядов.
— Приняли как родного, — скривился Аггрх, вспоминая тот момент.
Затем престарелого вождя одолел в поединке Хугарач. Никто не рискнул бросить ему вызов, хотя у многих орков теплилась надежда, что это сделает новый воин. Верный своему слову, тот отказался. Костолом высоко оценил выгоду от такого нечестолюбивого соплеменника, и сделал его своей правой рукой.
— Меня продолжало тянуть к людям. Я укрепил свое положение в племени и стал с группой воинов совершать вылазки к человеческим поселениям. Там я надеялся узнать судьбу Фелиции.
До Аггрха дошли слухи, что солдаты исправно выполнили приказ короля и истребили всех орков города, кроме сбежавшего гладиатора. Однако, когда пришла очередь монастыря, на его защиту встал могущественный орден Моркесианцев. Монахи, владевшие секретом бесконтактного боя, сумели отразить нападение королевской гвардии, хоть и понесли при этом большие потери.
В конце концов рассерженный король собрал все свои силы и отправил их штурмовать монастырь. После многомесячной осады обитель пала, а вместе с ней и ее защитники. Солдаты по камешку разобрали все здания, но не нашли ни следа принцессы с сыном. Король был вне себя от ярости, когда поиски так не дали никаких результатов. Орден с тех пор захирел и уже не смог вернуть себе былую силу. Полоумного короля закололи заговорщики, и в отсутствие наследников государство растащили по клочкам соседи.
— Мы тоже оттяпали себе лакомый кусочек. Разграбили несколько городов и взяли богатую добычу. В одном из селений пока ребята куролесили, я нашел Фелицию. Она была очень слаба, но сразу меня узнала.
На коленях гордый воин умолял принцессу простить его. Умирающая даровала своему мучителю прощение и взяла с него клятву позаботиться о сыне. Потом ее не стало.
— Рэкс нашелся в одном из монастырей Моркесианцев. Для вида пришлось, конечно, разграбить. Сына я взял под свое покровительство и отдал в ученики шаману. Мой мальчик стал делать большие успехи и легко заменил учителя после его смерти. Я готовил его в вожди, но вот не сложилось, — подвел итог своему рассказу бывший гладиатор.