Эльфы основали Льонасскую Академию наук. Где-то через пару сотен лет появились гномы и быстро доказали остроухим, что не они одни могут считаться прирожденными учеными. Без гномьих хитроумных изобретений жизнь простого эльфа теряет изрядную долю комфорта, поэтому институты теоретической и практической магомеханики, магического сопротивления материалов и кафедру прикладных исследований безропотно отдали в полное распоряжение гордого народа цвергов.
Чтобы уговорить эльфа на что-то, чего он делать категорически не желает, нужно обладать изрядной долей терпения, ибо логически обоснованные доводы в большинстве своем разбиваются о капризную глухую ушастую стену. За долгие годы жизни эго большинства перворожденных обрастает практически непробиваемой броней упрямства, и если уж остроухому что-то взбрело в голову, то переубедить его по меньшей мере трудно.
Гоблину пришлось давить на больные места.
— Нет, нет и нет! — в сотый раз восклицал Мелдон, услышав очередной аргумент в пользу примирения с гномами. — Еще чего не хватало! Чтобы мы перворожденные шли на уступки этим подлейшим созданиям? Это возмутительно даже слышать! Да еще после того, как меня лично так оскорбили! А вы мне еще и гнусный обман предлагаете!
— Они готовы принести извинения и выплатить компенсацию, когда найдут виновного.
— Нам не нужны жалкие подачки гномов.
— Воцарится мир!
— Кому нужен мир такой ценой?
— А как же справедливость?
— Чихать я хотел на справедливость!
— Вы же светлый эльф!
— Да, я такой, но у меня есть и другие принципы.
— Ладно, тогда придется им сообщить, что вы отказываетесь. Пусть применяют свое секретное оружие.
— Какое еще оружие? — впервые заинтересовался разговором маркиз.
— Секретное. По секрету же можем сообщить, что оно лишит всех лусидов в городе возможности колдовать, и тогда вас возьмут тепленькими прямо в постелях.
На внезапно посеревшем лице эльфийского ученого отразилась целая гамма эмоций. Одно дело, когда в тебя тычут странным прибором, а другое — лишиться магии. Мелдон это представил и в ужасе зажмурился.
Магия для эльфа, что воздух для рыб: рыбы не дышат чистым атмосферным воздухом, но погибают, если он не попадает в воду. Эльфы также пользуются магией не напрямую, как волшебники других рас, а предварительно пропуская потоки Дэ через особый орган, усиливающий процесс волшебного обмена в организме. Орган называется роньо или собака на эльфийском.
Без магии перворожденные начинают медленно и мучительно угасать, будучи способными еще какое-то время поддерживать свое существование чарами. Особо опасных преступников эльфы подвергают процедуре удаления роньо. Казнь считается крайне жестокой и почти никогда не применяется.
— Вы блефуете! — взвизгнул маркиз.
— А какой нам смысл? Мы держим нейтралитет, помогать гномам я не вижу никакого смысла, — схитрил Гарб.
— Почему же тогда они до сих пор не применили свое оружие?
— Боятся последствий, но, если вы не согласитесь, их решимость окрепнет.
— Хорошо, я могу переступить через гордость ради моего народа, но вряд ли мне удастся уговорить остальных.
— Это очень мужественный поступок с вашей стороны, маркиз. Вы станете героем.
— Или изгнанником, — понуро ответил эльф. — Мне могут этого не простить.
***
— Чаю, чего покрепче? — вежливо предложил Маус коллеге.
— Ах, оставьте! — махнул рукой Мелдон.
Решимости хватило минут на пять, пока нога маркиза не переступила порог большого зала собраний. Там в присутствии вечного научного оппонента самообладание покинуло эльфа, и он принялся затравленно озираться. Фон Кляйне, впрочем, хватило такта, чтобы не нагнетать и без того напряженную атмосферу, и он даже пытался неуклюже шутить. Хотя было заметно, что и барон крепко нервничает, осознавая возможные последствия неудачной операции.
Цверг с лусидом заняли свои кафедры, а Гарб с компаньонами пост возле дверей. Зал некогда сконструировали таким образом, что попасть в него можно было только через один единственный вход. Гномы в свое время протестовали против такого вопиющего нарушения правил безопасности. Тогдашний глава Академии заткнул рот самым ярым критикам, просто наколдовав в зале мощную систему пожаротушения и продемонстрировав ее в действии. Вопрос тут же закрылся.
Приглашенные на совещание академики, не отличаясь особой пунктуальностью, стали прибывать кто на десять, а кто и на двадцать минут позже назначенного срока. Приказ председателя Президиума застал их врасплох: ученые мужи были свято уверены, что Мелдон не посмеет вытащить их из домов до завершения гномьего кризиса, но ослушаться не решились.
Расфуфыренные лусиды оживленно беседовали, рассаживаясь по местам и недоумевая по поводу такой поспешности. «Неужели гномы будут извиняться?» — хихикнул один. «А может, официально войну объявят?» — тревожился другой. «Меня больше беспокоят дикари у входа», — говорил третий. — «Это явно неспроста!»
После того, как все места оказались заполнены, Мелдон продул рупор и обратился к собравшимся.
— Мусьё, вы все знаете о неприятностях, обрушившихся на наши головы за последнее время. У меня есть к вам огромная просьба: для преодоления кризиса и непонимания со стороны наших коллег, мы обязаны выдать им преступника, похитившего ценную вещь. Этот негодяй скрывается среди собравшихся в зале, и отсюда никто не выйдет до тех пор, пока виновный не будет найден!
Аудитория взорвалась криками негодования. Каждый кричал о том, что оскорбили лично его, и он требует сатисфакции немедленно. Мелдон устало включил магический усилитель, и его голос заглушил все крики недовольства.
— Это не обсуждается, коллеги. Хотите, режьте меня потом, но я не вынесу позора, если преступник не будет найден.
— А как мы его найдем, коллега? — насмешливо выкрикнул один из академиков. — И с чего вы взяли, что это один из нас? Какие ваши доказательства?
— Я поясню. Уважаемые гномы разработали устройство для обнаружения тех, кто недавно соприкасался с украденным чаром. К несчастью, между нами возникло некоторое недопонимание принципов работы прибора, поэтому ранее мы не соглашались подвергнуться, как нам казалось, унизительной процедуре проверки. Сейчас я лично убедился в правильности работы и безопасности данного устройства, поэтому…
— Что заставляет тебя думать, светлейший, будто мы согласимся проверяться какой-то гномьей штуковиной только по твоей просьбе? — громко спросил высокий и нетипично темноволосый для лусида академик.
— От тебя, моего заместителя, Идренион, я такого вопроса не ожидал, но ты меня не дослушал. Никому уже не нужно проверяться, потому что все уже и так прошли проверку прямо на входе. Устройство установлено в дверях, и мои друзья, на которых вы, вероятно, обратили внимание, сейчас точно знают, кто же из нас вор.
Академики застыли с разинутыми ртами. В их сознании не укладывалось, как председатель осмелился на подобную дерзость. Очень медленно поднялся один эльф, затем другой… третий с места молнией рванул к выходу.
— Не так быстро, дружок! — встретил его у выхода секирой минотавр.
Эльф сходу сделал сальто, перемахнул через голову присевшего от неожиданности Каввеля, в полете сшиб пытавшегося остановить его монаха и попятился, упершись в острие меча Аггрха.
— Ням-ням, — облизнулся орк.
Глаза беглеца покраснели, а из рук выступили очень знакомые Гарбу костяные острия. Аггрх вовремя махнул мечом, но не успел отвести летящий костяной кинжал достаточно далеко. Костяное острие оцарапало кожу, и орк тут же срубленным деревом рухнул на пол, а псевдоэльф побежал дальше, ловко избежав подсечки Антонио.
Гарб изо всех сил швырнул вслед убегающему негодяю склянку с красноватой жидкостью, но тот, даже не оборачиваясь, отвел ее в сторону локтем. Склянка разбилась вдребезги о колонну, оплавив содержимым ее мраморную облицовку. Пробегая по коридору, хапуг успел стукнуть по двум любопытным гномьим головам, высунувшимся посмотреть, по какому поводу шум, и был таков.
Мелдон сразу распорядился отнести раненого Аггрха в лазарет, чтобы им занялись лучшие целители. Однако состояние орка продолжало ухудшаться даже после того, как над ним прочитали все полагающиеся в таких случаях молитвы: рана затянулась, но жар продолжал изматывать тело, и старший лекарь предположил, что пациент отравлен неизвестным ядом магического происхождения.
Поиски сбежавшего хапуга ничего не дали. Свидетели подтвердили, что указанный «эльф» пробегал по улицам, заходил к себе домой, а потом скрылся в неизвестном направлении. Маус и Мелдон организовали совместный следственный комитет для розыска беглого академика.
Примирение прошло бурно, со слезами на глазах, объятиями и заверениями в вечной дружбе. Эльф, правда, потом долго отмокал в ванной, а гном залился пивом по самое горло, но в целом шаткое равновесие восстановилось.
Эльфийская часть Академии побурлила немного да успокоилась. Маркиза де Баранбаса оставили в должности, решив, что он сделал все возможное для сохранения чести и достоинства своих эльфийских коллег. Недоброжелателей у председателя, конечно, тоже прибавилось, но их голоса заглушились хором, поющим оду восстановителю мира и спокойствия. Научные руководители и лаборанты наконец вернулись к своим повседневным занятиям.
***
— Мелдон, а почему вы решили, что вором непременно окажется один из членов Президиума? — спросил Гарб, утопая в роскошном мягком кресле.
В следующие несколько дней после разоблачения шпиона шаман стал частым гостем в кабинете эльфийского аристократа. Гоблин и эльф обсуждали поимку вора, а заодно присматривались друг к другу. Гарб с живейшим интересом знакомился с эльфийским бытом и приобщался к странной культуре остроухих, основанной на почитании телесных удовольствий и священных деревьев.
Гоблину никогда не доводилось общаться с лусидами, но он много слышал об их заносчивости, и кровожадности. Любопытство в конце концов пересилило осторожность, но поначалу Гарб вел себя очень скованно. Маркиз был само дружелюбие, и лед недоверия постепенно растаял. Шаман до последнего не верил, что высокомерный эльф способен на дружеские чувства, но в итоге оказался приятно удивлен.
Мелдон тоже сперва осторожничал, но после первых же бесед восторженно погрузился в знакомство с гоблином. Его совершенно очаровали острый ум и образованность гостя. О длиннолапом народе существует масса стереотипов, и Гарб не вписывался ни в один из них. Разве такой развитый юноша может опуститься до каннибализма или других жутких пороков, приписываемых дикарям? А уж когда де Баранбас понял, что имеет дело с первоклассным магом-экспериментатором, его восторгам не было предела. Впрочем, эльф на всякий случай тщательно скрывал свои чувства.
— Ни у кого другого не было возможности посещать крыло гномов, чтобы тщательно изучить обстановку и выяснить, где и что они будут делать, — ответил маркиз. — К тому же этот молодчик и так был у меня на подозрении. Втайне я все же надеялся, что ошибаюсь, но факты свидетельствовали против него.
— Вы что-то знали? — удивился шаман.
— Да. После вашего рассказа меня озадачило, что гномий прибор указал на мой недавний контакт с украденной вещью. Позже я припомнил, будто встречал этого беглеца, Моротара, идущим по Академии. Я тогда поприветствовал его, а он спрятал руки за спину. У нас так не принято, но он был новичком в Академии, хотя и подающим надежды. Я сделал замечание, и он поздоровался со мной как положено за руку. Во второй он держал некий ничем не примечательный жезл, которым случайно прикоснулся ко мне. Других догадок у меня не было, а он бы стал отпираться и все отрицать, если бы мы просто предъявили обвинение. Сами понимаете, заставить родовитого эльфа что-то сделать очень сложно, а проверять уловителем его одного только на основании простого подозрения…
— А как ему удавалось так долго маскироваться? Ведь лусиды выдающиеся маги и не могли не чувствовать маскировочные чары.
Мелдон в ответ тепло улыбнулся, от чего на уголки глаз эльфа на мгновение напал выводок мелких морщин.
— Это весьма щекотливый момент, — убрав улыбку с лица серьезно сказал маркиз. — Дело в том, что очень многие перворожденные пользуются одним простеньким заклинанием, чтобы скрыть мелкие недостатки своей внешности. Какой-нибудь шрам, например. Да, от Моротара исходили необычайно сильные эманации, но ничего необычного в нем не было. Высокопоставленный эльф должен быть красивым несмотря ни на что! Мало ли, что он мог скрывать — излишне крючковатый нос, кривые зубы или прыщи. Теперь нам, видно, придется пересмотреть всю концепцию безопасности. Кто бы мог подумать, что он окажется даже не одним из нас! Жаль, ему удалось уйти.
— Да, идея убрать гномий караул от дверей оказалось не самой удачной. И как его теперь ловить?
— Теперь, когда личность злоумышленника раскрыта, это вопрос времени. Город ему не покинуть — ловушка гномов действует исправ… Ох, дырявая моя голова! Как же можно такое забыть! Ведь я каким-то образом смог миновать эту ловушку, оставив гномий патруль бесноваться внутри городских стен. Они выйти не могли, а мне удалось!
Маркиз вскочил и забегал по кабинету, картинно обхватив голову руками.
— Может, вы просто талантливый маг? — польстил собеседнику Гарб, потягиваясь в кресле.
Такая мебель слишком расслабляла и навевала сон. Если бы ноги шамана доставали до пола, он бы непременно уснул. Поскольку подбирать их под себя не велел этикет, оставалось сидеть в неудобной позе, и только это не давало разомлеть окончательно.
— Я? Как мило! — остановился лусид и посмотрел на Гарба. — Конечно, я очень талантлив, иначе мне никогда не удалось бы занять такой важный пост. Только магия тут вовсе не виновата. Скорее наоборот! С меня тогда словно кожу живьем сняли, когда я через ворота пробежал. Это такое отвратительное ощущение, б-р-р.
— Когда остаешься совсем без магии? — поинтересовался шаман, припомнив собственные ощущения после ритуала у Сандро.
Силы начали понемногу возвращаться, но все еще бледнели в сравнении с былой мощью Гарба. Теперь он отчетливо понимал, что раньше был необычайно силен как маг, и даже сейчас не уступал среднему лусиду.
— Именно! — обрадовался эльф, найдя понимание у собеседника. — Я чуть сознание не потерял! А потом этот их отпугиватель заставил меня бежать, куда глаза глядят.
— Это все прикосновение жезла, — сказал Гарб. — Мы имеем дело с очень опасной вещью.
— А как же ваш жезл? Ты им меня тоже касался, — сказал не слишком убежденный Мелдон.
— Наш жезл, по всей видимости, ослаблен, поэтому его действие не столь глобально. А гномий чар, похоже, очень даже работоспособен. Хотя, конечно, дело может быть в чем-то другом. Кроме того… — Гарба внезапно осенило. — А кроме того, вас проверили уловителем. В нем содержится частичка жезла, это может быть связано.
— Ну, конечно! — хлопнул себя по лбу Мелдон. — Полярность, синергия, бимодульное комплексное воздействие! Тогда надо предупредить Мауса, пусть выставит охрану! — заволновался маркиз. — А то Моротар спокойно пройдет мимо ловушек.
Маркиз галопом помчался к аппарату прямой связи с фон Кляйне и принялся сбивчиво кричать в трубку.
***
Шпион издал тихий кашляющий смешок и осторожно убрал от стены подслушивающее устройство. Мало того, что он узнал, как отсюда выбраться, так еще и обнаружил местонахождение третьего скипетра. Быр-Хапуг сегодня явно благоволил своему последователю. Наколдовав подменную личину, шпион преспокойно покинул стены Академии и отправился по адресу своего второго эльфийского «я». Первым пришлось пожертвовать, но второй — молодой лаборант — остался здравствовать, находясь вне подозрений. Дурачить простодушных эльфов не составляло никакого труда. Хваленые маги на самом деле редко замечают происходящее в двух шагах от них. Моротар шутя играл волшебными масками. Если бы этот позорный шаман не вмешался… Впрочем, все делается к лучшему. Гобхат-предатель получит свое, а Быр-Хапуг свое.
***
Мелдон предупредил Мауса, после чего с довольным лицом повернулся к Гарбу.
— Гном говорит, что там теперь и мышь не проскочит. Он выставит охрану, но считает это лишним, потому что в контур уже внесены нужные поправки.
— Господин Кляйне слишком верит в силу своих изобретений, — сказал гоблин. — Я считаю, что имея такой уникальный чар как Бир, любую волшебную ловушку можно нейтрализовать. У меня была возможность немного с ним поэкспериментировать, поэтому я знаю, о чем говорю. Магия жезла очень могущественна, и в умелых лапах способна на многое. Но если подумать, то никуда хапугу не деться.
— Почему?
— Его прибор не касался.
— В каком смысле? — не понял маркиз.
— В прямом. На входе в большой зал никакого уловителя не было. Вор сам себя выдал. И до тех пор, пока мы держим устройство подальше от него, из города Моротару не выбраться.
— Ты не перестаешь удивлять меня, — рассмеялся эльф. — Я даже начинаю верить, что все получится. Меж тем, друг мой, мы уже вполне можем собрать заседание Президиума для рассмотрения работы, про которую вы столько рассказывали. Думаю, собрание не займет много времени. Каков объем рукописи?
— Сорок три листа.
Эльф слегка изменился в лице.
— Это, как бы тактичнее выразиться, совершенно недостаточно для научной работы, — сказал он. — Этого хватит для преамбулы, но не для полноценного трактата.
— Но Аггрх принес только первую часть. К несчастью, автор погиб, не успев закончить свой труд.
— Что же, только если в виде исключения и из уважения к вашим заслугам, мы рассмотрим это произведение. Но кто будет выступать докладчиком? Автор, как я понимаю, уже не может.
— Мог бы Аггрх, но он сейчас в лазарете.
— А ты, мой юный друг? Ты самый разумный гоблин из всех, которых мне доводилось видеть. Не то чтобы я видел многих… Ты сможешь защитить трактат, я в этом уверен.
— Ну, я не знаю… — застеснялся Гарб.
— Решено! — хлопнул в ладоши Мелдон. — Заседание назначаю завтра после обеда, в четыре.