Исследователи с древнейших времен спорят, как правильно называть верхние конечности гоблинов — лапы или все-таки руки. К единому мнению пока так и не пришли.
Энциклопедия разумных видов
Льонас встретил гостей гулом рассерженного улья. За ворота высыпало почти все мужское население. Оружия на всех не хватило, поэтому некоторые эльфы держали в руках даже кочерги, ухваты и метлы. Часть судорожно сжимала луки, шпаги и копья, но таких насчитывалось меньшинство. Зато все гномы блистали сталью доспехов и презрительно поглядывали на растерянных лусидов.
Во главе комитета по встрече стояли Маус и Мелдон. Главы Академии о чем-то препирались, и гном, судя по всему, одерживал в споре верх: в отсутствие магии маркиз чувствовал себя беззащитным и растерял изрядную долю уверенности.
Старший Кляйне первым увидел, что вновь прибывшие не представляют опасности, и скомандовал отбой. Ополчение разбрелось по домам. Гномы Мардера неторопливо принялись разбивать лагерь прямо напротив ворот. Их командир бросился навстречу брату, едва не затоптав при этом идущего впереди Каввеля. Родственники крепко обнялись и пожали друг другу руки.
— Как ты, малыш? — спросил младший старшего.
Маус действительно оказался на голову ниже своего родственника, и последний имел все основания называть брата таким прозвищем.
— Плохо, крепыш, плохо, — грустно ответил Маус. — Магия пропала, и мы не можем найти этому объяснение.
— Я знаю, братец, мы поэтому и смогли к вам попасть. И причину я знаю. Вон она за мной стоит, ножкой шаркает.
Маус посмотрел на Гарба, будто видел того впервые.
— Как это понимать, профессор Гарб?
— Профессор? — хором удивились компаньоны.
— Ах да, вы же не знаете, — извиняющимся тоном произнес де Баранбас, переминаясь с ноги на ногу. — Мы посовещались и пришли к выводу, что, раз уж в Академии появилось вакантное место, надо его кем-то занять. Гарб доказал всем состоятельность исследований его покойного соавтора, и мы присвоили обоим профессорские звания. Соавтору посмертно, а Гарбу прижизненно. Первый гоблин в Академии, однако. Но я повторю вопрос своего коллеги, как понимать исчезновение магии, и какое вы имеете к этому отношение?
— Да! — поддержал коллегу Маус. — Все защитные сооружения к чертям полетели! Я уж молчу про големов — там теперь ремонта на сотни золотых. На эльфов, опять же, все запасы успокоительного перевели. У меня такие траты в бюджете не предусмотрены!
С пальмы, под которой стояла вся группа, на голову Мелдону упал пожелтевший лист. Он пожухлой тряпочкой замер на секунду и с порывом ледяного ветра сорвался и полетел в сторону Торкиля. Лусид вздрогнул и стал затравленно озираться по сторонам.
— Вот! Что я говорил! — вскричал барон.
— Видите ли, — начал шаман, — Я случайно обнаружил, что амплитуда антимагических колебаний обоих жезлов находится в обратно пропорциональной зависимости от расстояния между ними. Вступая в непосредственный контакт, они, будучи поощрены к этому особым направленным заклинанием, резонируют, вызывая сильнейший гасящий импульс, приводящий к подавлению магической активности в радиусе, определяемом вектором и мощностью применяемой волшебной силы. Также у меня есть гипотеза, что сила и радиус воздействия чаров зависят от личностных качеств субъекта, направляющего заклинание, потому что хапугу не удалось добиться столь же мощного редуцирующего эффекта.
— Что он сейчас сказал? — непонимающе спросил Мардер у Мауса.
В отличие от брата, старший Кляйне понял все и выглядел крайне взволнованным. У Мелдона вообще начался нервный тик.
— Он сказал, что у него в руках оружие, способное разрушить мир, каким мы его знаем, и пока только он один может им правильно пользоваться, — угрюмо промолвил низкорослый гном. — Нужно как можно скорее уничтожить эти предметы, пока они не натворили новых бед.
— Э, уважаемый! — вмешался Антонио. — Это ваще-та наша собственность!
— Мне самому нелегко принимать такое решение, но вы должны понимать, какую опасность представляют эти безделушки. Я бы с удовольствием их исследовал, понаделал бы кучу полезных механизмов с их помощью. Но, зная, на что они способны… нет! Ни в коем случае. Вам придется смириться.
— Господин Кляйне, вы не понимаете, — твердо сказал шаман. — Это вовсе не безделушки. Это божественные творения!
— Слушайте гоблина, — услышали все голос, идущий от клетки с хапугом. — Он дело говорит. Быры уничтожать нельзя, а то всем плохо будет. Да вы и не сможете.
Мардер разочарованно повернулся к пленнику. В его глазах отразилась бездна сожаления, для выражения которой пожилой гном с большим трудом подобрал приличные слова.
— Вор до общения со следствием снизошел? — огорчился он. — Значит, пытки не нужны? Жаль. Очень, очень жаль.
— Не Быры, а Биры! — поправил Моротара Гарб. — Три ночи назад мне вновь было видение, и богиня подтвердила, что это они. Биры — части посоха Бирканитры. Нам надо срочно их собрать воедино.
— Врешь! — Моротар заревел из клетки так, будто его огрели кнутом по спине.
— Что, правда не нравится? — улыбнулся Гарб. — Бирканитра рассказала мне все. И как ее подлый братец сковал ее, и как посох у нее отобрал, и как племя ваше обманул. Быр-Хапуг даже обломки посоха назвал в свою честь Бырами, а не Бирами. Он вам, наверное, даже сказал, что это он создал посох, но враги его украли и спрятали?
— Вранье! Неправда! — как резаный, верещал хапуг, стучась при этом головой о прутья решетки.
Изо рта пленника пошла пена.
— Что это с ним? — спросил Каввель, нахмурив густые черные брови. — На боевую ярость непохоже.
— Религиозный фанатик, — пояснил Гарб. — Любая мысль, противоречащая его догмам, вызывает у него агрессию или истерику.
— И все же, я настаиваю на уничтожении этих опасных штукенций, — напомнил о себе Маус.
— Подожди, — бесцветным голосом возразил ему Мелдон.
У маркиза тряслись руки, и он постоянно облизывал пересохшие и потрескавшиеся губы.
— Мы должны помочь собрать этот проклятый посох.
— Не понял! — возопил гном. — Я ради кого стараюсь вообще? Мне напомнить, кто из нас без магии и ста лет не протянет?
— Очень трогательно, благодарю за заботу, Маус. Но наш новый коллега прав. Если мы действительно имеем дело с частями посоха богини гоблинов, его нужно восстановить.
— Вы бредите, коллега, от отсутствия магии. Еще бы, такой стресс. Сходите в лазарет, там вам дадут хорошее снадобье…
— Я не брежу, — умоляюще произнес Мелдон. — Послушай, Маус… друг мой. Это важно!
Никогда прежде ни один эльф не называл гнома другом, и это слово произвело на фон Кляйне сильное впечатление.
— Хорошо, гут! Гут! Я слушаю, — цверг согласился, как обычно соглашаются со смертельно больным — лишь бы тот не капризничал.
Мелдон торопливо заговорил, будто боялся, что его вот-вот прервут, и он упустит нить — самое главное, и забудет это озвучить. Остальные сгрудились возле него. Странный душевный порыв заставил их внимательно слушать этого лусида, обладавшего знанием, от которого зависела их дальнейшая судьба.
— Мой прапрадед участвовал в штурме цитадели хапугов в девятьсот восемьдесят третьем году от Исхода.
Бурбалка присвистнул:
— Ого, это ж семь тыщ лет прошло!
— Я знал, что эльфы живут долго, но чтобы настолько… — пробормотал Каввель.
— Не перебивайте меня, сильвупле, — затараторил де Баранбас. — Да, мы живем по полторы тысячи лет, а потом добровольно покидаем этот мир, устав от его красот. Мне сейчас только четыреста восемнадцать. Так вот, мой прапрадед Бруинэтиэлль в числе первых ворвался в тронный зал. Он был изранен, но дрался как лев. От его руки пало немало врагов. Среди них был советник короля хапугов. Не помню, как его звали, да и неважно это. Важно то, что Бруинэтиэлль выхватил из мерзких лап этого существа драгоценнейший из свитков. В нем содержалась краткая история племени, и кое-какие размышления по поводу роли гоблинов во вселенной. Мой предок был ученым, как и я. Он расшифровал примитивную письменность хапугов…
Моротар от возмущения едва не разогнул прутья клетки и заорал, что есть мочи:
— Сам ты примитивный!
Мелдон демонстративно проигнорировал слова хапуга, злобно зыркающего красными глазами.
— …и узнал любопытные факты, — продолжил академик. — В числе прочего там говорилось, что до Исхода у гоблинов в пантеоне было всего двое богов — брат и сестра.
— Бирканитра и Быр-Хапуг, — благоговейно прошептал Гарб.
— Именно, мой юный друг! — подтвердил его слова эльф. — Сестра занимала главенствующее положение, а брат был у нее на побегушках. Разумеется, Быр-Хапугу такое положение дел не нравилось. В процессе Исхода он каким-то образом пленил сестру, лишив ее силы, заключенной в могущественном чаре — посохе. Злобный братец разделил посох на четыре части и спрятал в разных частях нового мира. Без посоха у Бирканитры не было ни единого шанса освободиться. Сам злой бог регулярно наведывался в место заключения сестры, чтобы усилить источник, питающий заклинание, а заодно поиздеваться над ней.
— Какое отношение эта сказочка имеет к нам? — спросил Маус.
Мелдон зажмурился, словно отгоняя таким способом бранное слово, грозившее сорваться с языка.
— Самое прямое, коллега. Лет через триста после Исхода, Быр-Хапуг потерпел сокрушительное поражение от Триединого. Его воплощение сгорело в очищающем пламени, а мятущийся дух куда-то сгинул. Оставшиеся без богов гоблины стали поклоняться духам предков и одичали. Лишь хапуги не отвернулись от своего творца, за что и были награждены через несколько сотен лет.
Маус в отчаянии закатил глаза. Маркиз, видя нетерпение гнома, затараторил еще быстрее.
— Быр-Хапуг явился племени. Он узнал, что посох способен восстановить его оболочку, и теперь дело оставалось за малым — найти пропавшие части, собрать их вместе и вернуть воплощение к жизни. Явление злого бога непосредственно предшествовало войне с лусидами. В записях сказано, будто Быр-хапуг повелел своим подданным искать части чара, а чтобы облегчить поиски, наделил их небывалой волшебной силой и властью над мертвыми. Также он внушил им мысль, будто раса гоблинов способна скрещиваться с эльфами. Безумие, конечно, но хапуги поверили и принялись красть эльфийских женщин по всей Лумее. Наши предки не могли стерпеть такое и пошли на них войной.
— И? — спросил Маус, после таких пикантных подробностей наконец проявивший подобие интереса к рассказу коллеги. — Я все равно считаю, что этот чар должен быть разрушен. Неважно, по частям или целиком. Нет Биров — нет и проблемы.
— Ты не понял сути! Бирканитра была доброй богиней. Восстановив ее посох, можно вернуть ей силы, если найти темницу.
— И что? — продолжал упорствовать гном.
— Маус, мать твоя гномиха! — не выдержал Мелдон. — Ты еще не понял? Если вернуть богиню гоблинам, она примется делать из них нормальных цивилизованных существ. Мы избавим Лумею от проблемы гоблинских нашествий раз и навсегда! Не в обиду Гарбу, но он редкий алмаз посреди кучи навоза. Притом он скорее единственный алмаз на всю кучу.
— Я польщен, — скромно сказал гоблин. — У нас сравнение с навозной кучей считается комплиментом. Навоз — это топливо и иногда еда.
Мелдон позеленел, но сдержался. Гном подвиг эльфа повторить не смог и расхохотался при виде реакции остроухого.
— Ладно, цивилизовывать гоблинов — святое дело для каждого гнома, — задумчиво изрек Маус, отсмеявшись. — Допустим, мы даже собрали посох, как будем искать темницу этой Нитры? И как убережем его от хапугов?
— За поиском тюрьмы дело не станет, — весело заявил Гарб. — Сложнее будет найти две недостающие части посоха.
— А хапуги?
— Что хапуги? — потряс секирой Каввель. — Мы их уже бивали.
— И сколько хапугов вам уже удалось победить? — вкрадчиво поинтересовался Маус.
В его голосе читался намек на продолжение вопроса.
— Этот второй, — честно признался Гарб.
— О том и речь, — довольно кивнул гном. — А если их будет не меньше сотни? А если тысяча?
— Тысяча хапугов? — усомнился Мелдон. — Мои предки их все-таки истребили.
— Семь тысяч лет прошло, коллега, — издевательским тоном произнес Маус. — За столько лет даже два уцелевших гоблина способны наплодить не одну тысячу потомков. Это ж не эльфы, у которых дети раз в пятьсот лет родятся! А если при штурме цитадели выжило не две особи, а четыре или сорок?
Все умолкли, пытаясь обдумать услышанное. Мысль казалась жутковатой.
— Слышишь, Моротар или как там тебя? Большая у вас армия есть? — задал пленнику вопрос Мардер.
— Нам несть числа и имя нам легион, — напыщенно ответил хапуг. — Скоро повелитель всех вас обратит в рабство.
— О, что я говорил! — подхватил его слова Маус. — Эдак нам тоже понадобится армия, чтобы от них отбиться. А чем прикажете оплачивать накладные расходы?
— Если порождение тьмы в клетке сказало правду, нам скоро понадобится не одна армия, а объединенные силы всех окрестных земель, — заявил Михель. — И помощь Старого ордена тоже пригодится. Может быть, даже придется звать храмовников, но их услуги стоят больших денег.
Слова обычно молчаливого монаха прозвучали как-то слишком неожиданно, чтобы не посеять зерна сомнения даже в голове у оптимистично настроенного минотавра.
— Он что-то там бормотал насчет повелителя, — напомнил Гарб. — Что там за повелитель? Может, и про племя свое расскажешь? Вдруг мы добровольно вам присягнем?
Моротар, видимо, обрадованный возможностью прочитать будущим рабам лекцию на тему «Хапуги — пупы вселенной», встал в театральную позу посреди клетки и принялся вещать. Благодарные слушатели внимали с нескрываемым презрением, которое лектор и не подумал принять на свой счет.
***
По версии рассказчика выходило, будто давным-давно именно гоблины стали первой разумной расой, появившейся на свет. Вторыми пришли эльфы, а за ними уже вся остальная шелупонь полезла. Быр-Хапуг — великий прародитель всех гоблинов — вел племена на Лумею во времена великого Исхода. Однако на него напали и сломали его посох. Погоревал бог, но сильно не расстроился, так как могуч был непомерно даже без чаров. Избрал Быр-Хапуг племя хапугов своим оплотом на Лумее и повелел им плодиться, размножаться, а потом взять и завоевать все остальные племена и покончить с еретическим культом своей сестры Бирканитры, которая проповедовала матриархат и прочее мракобесие вроде любви к ближнему и сострадания. Потом Быр-Хапуг обещал отдать своим детям всю Лумею в безраздельное владение.
Подлые эльфы узнали о планах Бога, и натравили на него своих лже-божков. В неравной схватке против десяти противников бог хапугов лишился воплощения. А затем явились гадкие лусиды во множестве великом и устроили резню в племени. Спастись удалось немногим. Зато в числе спасенных оказался Сконм — верховный жрец Быр-Хапуга и самый могучий из гоблинов. Он единственный, кто умел общаться с божественным духом. Сконм и основал династию повелителей. Теперь племя окрепло настолько, что готово отомстить эльфам, а остальных просто жестоко завоевать и милостиво обратить в рабство.
— Теперь, когда вы все знаете, освободите меня из клетки, рабы, и я дозволю вам лобызать мои ноги, моля о прощении. Тогда я попрошу повелителя всех вас не казнить и отдать именно мне. Я буду добрым господином.
Моротар закончил монолог и с видом победителя сверху вниз посмотрел на слушателей.
— А как же женщины моего народа? Что вы с ними делали? — задал мучающий его вопрос Мелдон.
— Знамо чего, — заржал хапуг. — Род продолжали. Они так смешно извиваются и кричат, а потом рожают вполне здоровых детишек. У меня уже двое наследников есть, — похвастался Моротар. — Эльфийская кровь хороша! Здоровье, долголетие, магические способности, опять же… Мы бы, конечно, не стали скрещиваться с неполноценной расой, но на этом настоял наш бог.
— Ах ты гаденыш! — побелевший Мелдон бросился к клетке, явно намереваясь свернуть хапугу шею голыми руками — в отсутствие магии другого оружия при себе у главы Академии не было.
Моротар, вероятно, ждал немного другой реакции на свой монолог, потому что с визгом забился в угол клетки. Маус с братом оттащили взбешенного эльфа.
— Ну, будет уже, майн фройнд! — успокаивал барон коллегу. — Нам с ними воевать, еще оторвешься.
— Пусти! — извивался ужом Мелдон. — Это они похитили Аранель!
Разбушевавшегося председателя в итоге пришлось утихомиривать всей компанией. Гарб достал из торбы веревки с кляпом, но даже связанный по рукам и ногам с заткнутым ртом Мелдон продолжал яростно извиваться и свирепо мычать. Шаман плюнул и наложил на эльфа заклятие паралича. Как оказалось, на мага, применяющего Биры, их сила не действует.
Хапуга увели в городские казематы. Мардер все-таки выклянчил у брата разрешение применить к задержанному «методы усиленного убеждения» на случай, если тот поделился не всем, что знал. Мелдона осторожно перенесли в лазарет и привязали к кровати во избежание нежелательных последствий. На соседней койке лежал Аггрх. Почти сразу после «отключения» магии, орк пришел в себя и потребовал еды, питья и симпатичную сиделку. Зеленокожий явно шел на поправку и с большим удовольствием выслушал последние новости.
Когда Гарб рассказал ему про успешную защиту трактата Рэкса, воин даже пустил слезу. Рассказ про магический поединок вызвал скрежетание зубами, а повторное появление хапуга — клятвенные заверения в его скорой кончине.
— Ладно, выздоравливай, дружище! — пожелал орку Гарб.
Выходя, он взглянул на неподвижно лежащего эльфа. Взгляд у Мелдона был пустой, глаза смотрели в потолок, а губы беззвучно шевелились. Шаман сочувственно покачал головой, сокрушаясь, что не в силах ничем помочь.