В Эльфийском пантеоне насчитывается двенадцать божеств, из которых старшими считаются Триединый Меториэль и его жена Айенельдиэль, тоже Триединая. Оба являются смертным, чередуя свои воплощения, за что и получили такие прозвища.
Магия вернулась на следующий день. Эльфы на радостях устроили праздник, разукрасив весь город наколдованными на скорую руку флагами и воздушными шариками. Гномы присоединились к торжествам только после того, как отремонтировали всю вышедшую из строя технику. Защитный контур тоже восстановили, а «отпугиватель» и «сбивающий с пути» отключили за ненадобностью.
Гуляния продолжались до ночи. Тем временем Гарб с помощью зелий окончательно поставил на ноги Аггрха, и друзья начали спешно собираться в путь: нужно было найти третью часть посоха. Орк знал, где ее искать, и собирался показать дорогу.
Спешить их заставили сведения, полученные Мардером от Моротара.
— Этот швайне сказал, что его повелитель Сконм лучших разведчиков и охотников за разными частями чара послал.
Судя по добытым сведениям, методы убеждения гнома оказались на редкость эффективными. Шпионы вроде Моротара проникали всюду, где имелся хоть малейший след Биров. Насколько далеко зашли поиски, Моротар не знал, но предположил, что как минимум один Бир уже вполне мог попасть в лапы Сконма.
— Надо спасти хотя бы третью часть посоха, — сказал Гарб на совещании с компаньонами и Маусом. — Потом, я надеюсь, с ее помощью будет легче добыть последнюю, даже если придется воевать.
— Давайте я с вами пошлю ребят Мардера? — предложил фон Кляйне. — С таким эскортом вам ничего не страшно, и биры эти ваши будут в порядке.
— Нет уж, — решительно воспротивился Аггрх. — Маленький мобильный отряд куда незаметнее целой неповоротливой армии. Без големов и катапульт ваши гномы, при всем уважении, бойцы неважные, а с ними идти будем долго и шумно. Большой отряд еще и кормить нужно. Вы денег на это дадите? И, наконец, если нас выследят и окружат превосходящими силами, произойдет катастрофа. А нас непременно выследят.
В конце концов гном сдался, не сумев противопоставить чистой логике ничего, кроме своих опасений.
— Ладно, — нерешительно кивнул Маус. — Может, тогда хотя бы оставите мне один Бир в Льонасе? Я бы его пока поизучал немножечко.
На этот раз протестовать начал Гарб. Делал он это так решительно, что даже сам себе удивился.
— Нет! — вскрикнул он излишне громко.
На мордочке шамана появилось страдальческое выражение.
— Извините, но… не могу, — добавил гоблин, слегка запинаясь. — Во мне что-то прям… противится этому. К тому же чем больше частей у меня будет с собой, тем более сильное заклинание я смогу применить, чтобы отбиться от врагов.
В ловце духов медленно начал пробуждаться фанатичный служитель Бирканитры, хотя он еще не в полной мере отдавал себе в этом отчет. Даже малейшее движение в сторону торбы с чарами вызывало у новоявленного жреца неприкрытую агрессию. Он после каждого раза долго извинялся, но поделать с собой ничего не мог.
Волшебную сумку Гарб забрал в единоличное пользование еще после дуэли с Альмарианом, и никто не решался завести с ним разговор про то, что вещица вообще-то принадлежит Каввелю, а внутри находятся и другие, кроме Биров, пожитки.
Перед самым отправлением пришла неожиданная и не очень радостная весть.
— А, вот вы где есть! — заглянул в кабинет Мардер. — У меня проблема есть. Дыба сломалась.
— Только одна? — осторожно поинтересовался Маус. — По твоему лицу мне показалось, что есть не меньше трех проблем.
Он знал брата слишком хорошо. Если тот заговорил об испорченном имуществе, значит, будет продолжение.
— Ты прав есть, — кивнул младший фон Кляйне. — Дыба вместе с задержанным сгорела.
— Продолжай, — упавшим голосом подбодрил брата Маус.
— Хапугу капут. Этот ваш больной эльф его сжег и дыбу мне испортил. Она новенькая совсем была! Я буквально на минутку по нужде отлучился, а когда вернулся, только пепел нашел. Дыбу очень жалко.
Из пленника к тому времени удалось добыть все более-менее интересные сведения, так что пользы от него все равно уже не было. Сам безумный эльф бежал из города, а охрана ворот пропустила его без лишних вопросов, поскольку их никто не предупреждал, что глава Академии свихнулся. На его поиски отрядили нескольких вернувшихся патрульных следопытов, но особых иллюзий по поводу поимки опасного беглеца живьем никто не питал — слишком уж могущественным чародеем был маркиз.
Отряд выступил под покровом ночи, когда пьяные горожане расползлись по домам. Никто не должен был видеть, куда отправились искатели приключений. Никто, в общем-то, особо и не интересовался. Если в городе и прятались другие шпионы хапугов, то они никак себя не проявили. В отсутствие мешающих ориентированию гномьих изобретений Аггрх легко вывел компанию из зоны ответственности следопытов и уверенно направился на север, словно повинуясь внутреннему компасу.
Двигались по ночам, избегая больших дорог и дневного света. Людям и минотавру, видевшим в темноте значительно хуже орка и гоблина, путешествие давалось тяжело, но они почти не жаловались. Лишь изредка в ночной тиши раздавалось сдавленное проклятье, иногда сопровождаемое звуком падения тела.
Костры не разводили, питаясь припасами из котомки. Кое-кто в отряде, конечно, считал такие меры предосторожности излишними, но перечить противоположному мнению Гарба и Аггрха не пожелал даже Каввель.
Как-то Бурбалка поинтересовался, далеко ли осталось идти. Аггрх в ответ посетовал на отсутствие лошадей, которые пугались минотавра, из-за чего их и не взяли из конюшен Академии. Вопрос так и остался без ответа, хотя Антонио начал смутно подозревать, что ногам предстоит поработать на совесть.
***
Вот уже четвертый день отряд продирался через ельник. Антонио недоумевал, как лошади могли бы пригодиться в таком непролазном лесу, если, конечно, не пускать их на мясо. Огромные деревья макушками царапали небо, скрывая от путешественников своими густыми черными лапами любые намеки на солнечный свет. В этом елям с большим удовольствием помогали тяжелые грозовые тучи. Ветер с радостным воем гонял их над головами путников, периодически выжимая облака досуха и проливая вниз озера воды.
Аггрх пару раз карабкался на деревья, спускался, поплотнее заворачивался в кожаный плащ и молча шел дальше. Меры безопасности, он, однако, разрешил ослабить — идти стали днем, поскольку все равно видно ничего не было. Атмосфера путешествия начинала тяготить всех без исключения, и Антонио с Михелем уже были готовы предъявить ультиматум по поводу разведения костра, когда между деревьями наметился просвет, а в отдалении послышался странный гул.
Компаньоны вышли на небольшое плато. Шагов через сто глазам путешественников открылась величественная картина: с трехсотфутовой высоты со скалы низвергался водопад. Огромная радуга разноцветной аркой перекинулась с одного берега широченного водного потока на другой, стыдливо пряча свои края за лесом. Плато располагалось чуть сбоку от места падения воды. Река протекала примерно в ста пятидесяти футах над головами, вызывая трепет перед возможностями Создателя, способного творить такие чудеса, и преклонение перед его художественными талантами.
— Да, в такие моменты хочется жить, — восхитился Михель, большую часть жизни проведший либо в городе, либо в обители монахов.
— Это что, вот я помню на Мелканских островах… — начал Каввель и осекся, завороженный не меньше Михеля.
Водопад был пусть и не самым высоким, из виденных минотавром, зато точно самым широким. Полоса падающей воды, казалось, простиралась бесконечно далеко, и лишь вдали смутно угадывался ее край, скрытый водяной пылью.
— Здесь находится заброшенное святилище Триединых, — пояснил Аггрх. — Нам туда! — указал он наверх.
Все задрали головы и увидели почти у самой вершины отвесной скалы вход в полуразрушенный храм эльфийской архитектуры начала четвертого тысячелетия. С такого расстояния точно датировать постройку не вызвался бы даже Гарб, но он знал, что примерно в это время эльфы вдруг перестали строить новые святилища и даже забросили часть старых. Осталось сопоставить и сделать вывод.
— И как мы туда попадем? — спросил Каввель, нервно топая копытом. — Гарб, ты как насчет левитации? В портал не полезу.
— Не надо порталов, — ухмыльнулся Аггрх. — Апре ну ле делюж! — торжественно произнес он загадочную фразу на староэльфийском.
Кусок стены плавно отодвинулся в сторону, открывая за собой прочную на вид лестницу из красного порфира.
— После вас, — блеснул Антонио знанием этикета.
— А тебя первым никто и не пустит, — не остался в долгу Аггрх. — Знаю я твои загребущие ручонки. Там мой тайник.
Орк первым вошел в проход, нажал на что-то на стене, и яркий желтый свет, льющийся из одинаковых по размеру сфер на потолке, больно резанул путникам по глазам.
— Умели эльфы колдовать, — одобрил освещение Гарб.
— Им могли помогать гномы, — ответил орк. — Хотя, задумка в любом случае хорошая.
Ровно сто одиннадцать ступеней привели к грязно-серым колоннам, за которыми угадывалась серебристая дверь.
— Почти неразрушимый мифрил, — уважительно пояснил Аггрх. — Говорят, его даже расплавить можно только с большим трудом. И при этом он легче пуха. Эх, доспех бы из такого добыть!
— Дворфы как-то плавят, — сказал Гарб, — но никому не продают. Если бы и продали, такой доспех стоил бы, как целое королевство. А здесь должно быть столько паутины?
Орк побледнел. Его рука как-то странно дернулась к оружию, а сам он начал пристально вглядываться в то, что издали сливалось по цвету с дверями.
Пространство между колоннами действительно оказалось затянуто многослойной паутинной сетью. Какие бы существа тут ни похозяйничали, но сработали они добротно — меч орка с противным «чвяк» вошел в гущу паучьей работы, и застрял. Сеть оказалась качественной и меч не выпустила. Дергать его изо всех сил, находясь в двух шагах от края глубокого ущелья, Аггрх посчитал неразумным и беспомощно оглянулся на гоблина.
— Дай-ка я, — понятливо пришел на помощь Гарб.
Он вызвал огонек, скользнувший с его ладони на паутину. Пламя с веселым потрескиванием оставило от преграды только горелые следы на колоннах. Даже не нагретый меч выпал из ловушки прямиком в подставленную руку владельца.
— Спасибо, — сказал Аггрх. — Пошли выясним, какие твари тут так здорово потрудились.
— Арахнеа Апостата, — услужливо подсказал Бурбалка. — Паук-отступник. Только одна зверюга плетет такую огромную паутину. Выяснять ничего не надо. Надо просто убить, пока нас не запасли на зиму для детишек. Эти пауки ведут свой род от демонов, поэтому такие крупные. А еще они известны своей ядовитостью и способностью самок размножаться без участия противоположного пола.
Орк впервые уважительно посмотрел на Антонио и осторожно потянул за ручку мифрильной двери. Стоило ей отвориться, как изнутри выпала сушеная паучья конечность, заставив могучего гладиатора подпрыгнуть на месте и начать остервенело тыкать мечом в темноту.
— Эй-эй, Аггрх, успокойся! — воскликнул шаман и спросил. — Ты боишься пауков?
— Странно, да? — с кислой физиономией ответил воин. — Все же знают, что орки не ведают страха. Только это бравада для чужаков и еще немного пережиток веры в Одноглазого. Бурхан же завещал, что только бесстрашный попадет в его царство, вот все и делают вид, что ничего не боятся. Еще как боятся, только старательно скрывают. Смерти боятся, темноты, высоты, неизвестности… Вот и я боюсь. Их.
Орк поежился, как будто от холода.
— Тебя никто не упрекает, — мягко сказал Гарб, — но не стоит идти первым, если это доставляет тебе дискомфорт. Никто не обидится — мы все понимаем.
— Да! — вклинился Каввель. — Давай я пойду первым! Секира лучше, чем рука, если бить ей паука!
— Иди уже, п-о-э-т, — немного расслабился Аггрх.
Минотавр немедленно воспользовался предложением и легкой походкой скользнул в святилище. Тут эльфийский свет не работал. Каждый зажег себе по факелу, взятому из кучи в углу при входе. Лишь Каввель отказался, предпочитая свет своего верного боевого топора. Секира едва заметно потрескивала, освещая путь голубоватыми искрами, тауросу старательно крался, периодически замирая и прислушиваясь. Идиллию шпионского антуража нарушало только постукивание по каменному полу. От звука цокающих копыт минотавр, к своему большому сожалению, не мог избавиться даже когда обматывал подошвы толстым слоем ткани.
Узкий коридор уводил вглубь скалы. За первым чуть поодаль медленно следовали остальные. Последним, поминутно оглядываясь, с мечом в руке двигался орк. Аггрх знал этот храм как свои пять пальцев, но до сих пор никто, кроме дерзкого орка, не нарушал покоя древних стен. Больше всего его пугала даже не возможность встречи с арахнидами, а то, что пауки пробрались туда, куда простым неразумным тварям хода не было.
Высокий потолок играл тенями в переменчивом факельном свете и давал волю фантазии путников. Воображение каждого рисовало картины одну страшнее другой. Любой шорох заставлял сердце замирать, и компаньоны изрядно переволновались, еще даже не столкнувшись с реальной опасностью.
Натянутые как струна нервы Бурбалки заставили издать его протяжный верещащий звук, когда на парня сверху свалился паук размером с собаку и попытался впрыснуть ему в руку яд. Паучьи хелицеры прошли насквозь и схватили только воздух. Михель, шедший следом, проворно заехал членистоногому пяткой в головогрудь. Паук отлетел в сторону и растерянно попытался вскарабкаться на стену.
— Врешь, не уйдешь! — заорал Аггрх и, отбросив всякую осторожность, пригвоздил членистоногое мечом к полу. Паук издал почти человеческий стон, немного подергался и затих.
— Это вообще нормально? — спросил Гарб у дрожащего Антонио, рассматривая потускневшие глаза арахнида.
— Что именно?
— Ну, они должны так стонать перед смертью?
— А ты у них сам спроси, — посоветовал Бурбалка. — Их тут сейчас много будет.
Действительно, где-то вдали раздалось шуршание множества коготков, сопровождаемое сочными морскими проклятиями Каввеля. Друзья поспешили пирату на выручку. Оказалось, минотавр в помощи особо не нуждался: он размахивал секирой, будто перышком, создавая вокруг себя стальной вихрь. Пауки, пытавшиеся пробиться сквозь него, моментально лишались конечностей, хотя и не прекращали попытки напасть на несговорчивый обед сзади и сверху. Потеряв несколько особей, арахниды ретировались, оставив убитых сородичей на милость победителя. Оный стоял, тяжело дыша, весь забрызганный паучьей лимфой, но выглядел совершенно счастливым.
— Прям как при абордаже, — радостно сообщил он, заметив подоспевших компаньонов.
— Эльфийских зоозащитников на тебя нет, — рассмеялся Аггрх. — Знаешь, как они переживают за каждую убитую тварь?
— Я думаю, лусиды возражать не станут. Пауки все-таки захватили их храм, — заметил Гарб. — Дальше куда?
Коридор заканчивался разветвлением: один путь уходил вниз, а другой поворачивал влево.
— Нам налево, мой склад там, — ответил орк.
— А внизу что? — поинтересовался Бурбалка.
— Там храмовая сокровищница, — сказал Аггрх. — Если хочешь принять кислотный душ или получить ледяным осколком в глаз, можешь сходить.
— Гарб? — позвал Антонио.
— Чего? — ответил шаман.
Ему совсем не понравился тон Бурбалки.
— А давай потом туда заглянем? Ты ловушки распознаешь, а я их обойду и возьму пару вещичек на память.
— Слушай, ты точно был учеником чародея? — подозрительно спросил Гарб. — У меня такое чувство, что профессия вора подошла бы тебе просто идеально.
— И не говори ты, — притворно вздохнул Антонио. — Господин Велмсли меня выкупил у палача, когда мне уже собирались отсечь руку за воровство. Я тогда даже в гильдии состоял.
— Все ясно, — коротко сказал гоблин.
— Так сходим? — с надеждой спросил Бурбалка.
— Нет! — отрезал шаман, получив в ответ целую серию уговоров, просьб и даже угроз.
— Я сказал нет! — вышел из себя Гарб, но Антонио молчал после этой вспышки не больше минуты.
Продолжить уговоры ему, правда, не дало появление новой волны пауков, так что парень ограничился визгом. На сей раз арахниды пришли подготовленными: их передние лапы были покрыты слоем какого-то блестящего материала. Компаньоны быстро поняли, для чего это паукам понадобилось, потому что теперь и секира Каввеля, и меч Аггрха, скрещиваясь с паучьими лапами, издавали металлический звон.
— А чего искорки-то не работают? — пыхтя, удивился Каввель после десятка парированных ударов. — Обычно же работают!
Ситуация поменялась, и теперь уже арахниды принялись теснить двуногих по коридору, возбужденно пощелкивая хелицерами. Михель и Бурбалка приняли посильное участие в отражении нападения, стараясь не мешать орку с минотавром. Гарб наколдовал огненный шар и бросил его в гущу паучьих тел. Пахнуло паленым, и на полу остались валяться еще несколько пауков. Остальные поспешили убежать.
— Эдак у меня скоро Дэ кончится, — пошутил гоблин.
Остальные юмор не оценили, встревоженно на него посмотрев.
— Дальше пойдем или вернемся и передохнем снаружи? — поинтересовался Аггрх, пряча испуг за маской безразличия.
— Не бойтесь, друзья! — приободрил всех шаман. — Мы идем дальше, а для демонических паучков у меня есть сюрприз.
Сюрприз, однако, был заготовлен не только у ловца духов. Паучья королева, видимо, раздраженная гибелью своего потомства, решила собственноножно встречать гостей. Ее чудовищная туша с трудом вылезла из внушительного логова, любовно свитого в алтарном зале, протиснулась в неф и намертво застряла телом в нартексе — прихожей храма.
Когда королева приползла сюда впервые, проход показался ей куда более широким. Видимо, превосходное питание, которым ее обеспечивали детки, сыграло злую шутку. Паучиха уперлась лапами и попыталась проползти вперед, только усугубив свое положение. Она дернулась назад, но не сдвинулась с места. Королева выдохнула и снова дернулась. Попытка не удалась и на этот раз. Во всех восьми глазах застыл ужас осознания безвыходности ситуации. Паучиха гордо вскинула передние бронированные собственной паутиной лапы и приготовилась защищаться от подошедших врагов до последнего.
— Ты глянь, какая здоровенная! — поразился размерам туши минотавр и попытался пощекотать застрявшее тело лезвием секиры.
Лапа вскинулась, и секира со звоном отлетела в сторону.
— Смотрите, как мы деремся, — засюсюкал осмелевший орк и попытался вонзить в королеву свой меч.
Паучиха сумела отбить выпад, заставив клинок полететь на пол, а орка схватиться за руку и заорать от боли.
— Постойте! — поднял лапу Гарб, останавливая друзей, уже готовых напасть всем скопом. — Разве вы не видите, что она разумна?
— И что с того? Нам жезл-то все равно нужен, — возразил Каввель.
— Ладно, тогда попробуй ее убить, а потом вытащить тело из прохода.
Минотавр озадаченно почесал между рогами. Концепция оказалась слишком сложной для его обычной тактики «сначала бей, потом спрашивай».
— И что ты предлагаешь? — поинтересовался он.
— Попробую договориться.
Гарб подошел к паучихе. Та внимательно осмотрела пришельца и подпустила к себе ближе, не обнаружив в нем угрозы.
— Ты меня понимаешь? — спросил шаман.
Королева опустила одну лапу и принялась что-то корябать на пыльном полу. Гарб присмотрелся и воскликнул:
— Какая прелесть! Нет, вы только подумайте!
— Что? Что там? — заинтересовались переговорами остальные.
— Только не приближайтесь, а то контакт испортите, — предупредил гоблин. — Она пишет древнеэльфийской клинописью, только на современный манер.
— Что-то не похожи эти закорючки на эльфийское письмо, — сказал Аггрх. — Я знаю эльфийский, и это не он.
— Конечно, — пояснил Гарб. — Ты знаешь современный рунический алфавит, пришедший на смену клинописному письму шесть тысяч лет назад. Клинопись куда древнее, и эльфы пользовались ей задолго до появления собственной азбуки. О ее происхождении сведений нет. Да и не любят остроухие распространяться на эту тему. Хотя в их библиотеках еще можно встретить старинные глиняные дощечки с такими вот символами.
Аггрх скептически посмотрел на гоблина.
— А ты откуда все это знаешь?
— У меня были хорошие учителя в мире духов, — пошаркал тот ножкой. — Но вернемся к нашим паукам. Она пишет, что ее в эти края принесли еще совсем молодую тринадцать лун назад. Оказывается, здесь похозяйничали темные эльфы-троу. Ах, вот почему клинопись! Они до сих пор ей пользуются. Как консервативно! Кстати, знаете, почему их называют троу?
— Почему? — спросил Каввель.
— Это самоназвание. На древнеэльфийском трове значит темный, только и всего. Так вот, ее зовут Милена, и она их питомец. А еще, она потерялась или ее забыли, я точно не понял. Язык троу для меня немного странен, и пишет она неразборчиво.
— Как это грустно, — притворно смахнул слезу с глаз Каввель. — Что делать-то будем?
— Погоди, — шикнул на него Гарб и обратился к паучихе. — Ты все понимаешь, что я говорю?
Королева даже перестала нервно пощелкивать челюстями, когда увидела, что ее не собираются убивать и накарябала на полу символ согласия.
— Отлично! Сейчас я немного поколдую, и ты сможешь выскользнуть, — весело объявил Гарб.
Затем гоблин достал из торбы Биры и дотронулся ими до паучихи. Ничего не случилось. Шаман хмыкнул, потрогал одним Биром другой и повторил попытку. Никаких изменений не произошло. Гоблин озадаченно почесал нос.
— Маленькая техническая заминка, — пробормотал он и сотворил уменьшительное заклинание.
На пол шмякнулась миниатюрная копия королевы пауков в масштабе один к ста и, шустро перебирая лапками, поползла к выходу.
— Не так быстро! — сказал Аггрх и попытался придавить ее сапогом.
— Не сметь! — крикнул Гарб, сбив орка с ног наколдованным порывом ветра.
Обычно шаману это заклинание удавалось с трудом, но не огнем же было жечь компаньона. Паучиха убежала, а орк надул губы, словно обиженное дитя, у которого отобрали любимую игрушку.
Дальнейшее продвижение вперед не представляло сложностей. Пауки спаслись бегством в отверстие, когда-то служившее витражом, а теперь просто позволяющее членистоногим беспрепятственно выползать поохотиться на поверхности. Гнездо Гарб на всякий случай сжег вместе со всеми яйцами, не обращая внимание на мстительные намеки Аггрха в стиле «и кто из нас теперь живодер?».
— Она разумна, а ее дети не очень, и они опасны, — осадил шаман орка.
Воин не нашел достойного ответа и замолчал. Зато вспомнил, зачем, собственно, они тянулись в такую даль, и нащупал в потайной нише алтаря свои пожитки. При виде такого количества ценностей у Антонио загорелись глаза. Орк мрачно на него посмотрел и извлек из груды золота завернутый в холстину Бир.
— Уф, слава Бирканитре, они его не нашли! Давай скорей сюда! — обрадовался Гарб.
— Они его и не искали, — заметил Аггрх вполголоса, чтобы не портить гоблину праздник. — Это трофей из одного монастыря.
Михель при этих словах напрягся всем телом, но орк ничего не заметил.
Заполучив в лапы заветный чар, Гарб тут же достал два других. Повозившись с ними пару секунд, шаман совместил три обломка так, что получилась длинная деревянная палка — найденная часть оказалась связующей для двух других.
— Ну как? — спросил он, любуясь резной поверхностью.
Посох лежал в лапах как влитой.
— Одобряю, — кивнул минотавр. — Можешь им мое проклятие снять?
— Да, что ты теперь можешь им делать? — спросил и Михель.
— Хорошие вопросы! — ответил шаман. — Надо будет проверить при случае.
***
Отсутствие Антонио обнаружилось у самого выхода.
— Ну, и где теперь искать этого проныру? — громко возмутился Гарб.
— А оставить его тут мы не можем? — с надеждой поинтересовался Аггрх.
— Он наш друг и член команды, поэтому придется возвращаться, — важно заметил минотавр. — Линьков ему потом всыплем, если попадем, конечно.
Обыскав все закоулки и заново выгнав из храма пауков, компаньоны в недоумении остановились.
— Ну, раз моя сокровищница не тронута, стоит поискать его в эльфийской, — высказал предположение орк.
Спуск к храмовому подвалу много времени не занял. Внизу царили промозглая сырость и лютый холод. В конце лестницы обнаружилась дверь, покрытая густым ковром зеленой плесени. Свежие отпечатки человеческих ног в вековой пыли недвусмысленно давали понять, что Бурбалка пришел сюда, немного потоптался и… исчез.
— Этот прощелыга ушел через портал! — ахнул Гарб.
— Или просто просочился сквозь дверь, он же у нас весь такой неосязаемый, — добавил Аггрх.
— Будем ломать? — спросил Каввель.
— Ключа у меня нет, если ты об этом, — ответил орк.
Гарб поводил руками над плесенью.
— Никаких ловушек я не чувствую, но на всякий случай отойдите.
Спутников уговаривать не пришлось, поскольку все трое слышали истории про коварные эльфийские западни. А если их помножить на разрушительную силу гоблинского шамана… Ловец духов тоже отошел подальше, сосредоточился и создал небольшой огненный шарик. Сгусток пламени сжег всю плесень, оставив при этом саму дверь в целости и сохранности.
— Мифрил, — разочарованно сказал Аггрх. — Сломать не получится.
Гоблин наморщил лоб и наколдовал шарик поменьше, но более насыщенного цвета. Огонь точечным ударом расплавил металл, оставив стены нетронутыми. Серебристая лужица растеклась по полу и начала медленно застывать. Гарб ускорил процесс, сгустив над остатками двери небольшой дождик, и довольно заявил:
— Я всегда говорил, что все дело в правильно подобранной температуре. Попрошу всех за мной — идем след в след. Чтобы никого не пришлось отскребать от стен, руками ничего не трогать и в стороны не расходиться.
Орк восхищенно посмотрел на гобхата и мысленно поклялся слушаться его во всем.
Внутри взгляду открылась большая комната, заставленная сундуками. Часть из них была распахнута, и алчный взор с трудом мог оторваться от беспорядочно наваленных золотых самородков, гор изумрудов и рубинов. Каввель протянул руку к одиноко валяющемуся на полу камушку, но был вовремя одернут бдительным орком.
Гарб уверенно прошел через все помещение, огибая сундуки по только ему понятным траекториям. Проход в следующее хранилище загораживал искореженный скелет. К счастью, не человеческий, а эльфийский. Шаман хмыкнул, пробормотал что-то вроде «дилетанты» и пошел дальше, спокойно отпихнув ногой в сторону еще крепкие кости. Иногда он замирал, прислушиваясь к магическим завихрениям, а в одном месте отпрыгнул назад, едва избежав острых игл из сверхпрочного адаманта, резко выскочивших из своих пазов в полу на добрых два фута вверх.
— Пока было несложно, — многообещающе подмигнул он товарищам, у которых готовность уйти уже давно пересилила и любопытство, жажду приключений и даже желание разжиться древними эльфийскими чарами.
В следующей зале путники миновали залежи драгоценного оружия, доспехов и щитов. Аггрх невольно залюбовался одним отличным образчиком древнего оружейного искусства, но потрогать так и не рискнул. Из всех «храмовых воров» только Михель остался безучастным к сокровищам Триединых, видимо, не считая достойным последователя Вседержителя осквернять себя «чахлым златом мертвых эльфов».
Заключительный зал встретил компаньонов большим застекленным коробом у дальней стены и каменными статуями возле него. Изваяния протягивали к витрине руки, будто пытаясь дотянуться до камня, лежащего на подставке за стеклом. Самоцвет правильной формы размером с куриное яйцо переливался всеми цветами радуги, хотя преобладали зеленые и голубые тона.
— Лапис арденс философорум, — негромко сказал гоблин.
В ответ на его слова философский камень запульсировал сильнее, а цвета приобрели более теплый оттенок — от красного до оранжевого. Гарб без опаски подошел к витрине полюбоваться величайшей из созданных руками эльфов ценностей. Приблизились и остальные. Чар завораживал, заставляя смотреть на него и жаждать им обладать, суля взамен бессмертие, бесконечное богатство и скромно умалчивая о цене.
Шаман с трудом оторвался от созерцания прекрасного и посмотрел на статуи. Они могли бы считаться совершенными — подобного сходства с живой натурой не смог бы добиться даже самый гениальный скульптор. Большинство изваяний изображали эльфов, и только одно — человека. Человеческая фигура особенно заинтересовала Гарба: в ее изгибах смутно угадывались знакомые черты.
— Бурбалка! — непроизвольно вырвалось у шамана.
Компаньоны даже не обернулись, продолжая смотреть на сокровище.
— Эй, хватит таращиться! У нас тут чрезвычайное происшествие!
— А, что? — спохватился первым Михель.
— Посмотри на эту статую!
— Гм, определенно сходство есть.
— Это он! Все, кто дотрагивается до стекла, обращаются в камень!
Последнее слово, видимо, каким-то образом запустило скрытый механизм воздействия на воров, потому что Каввель и Аггрх одновременно потянулись к стеклу, дотронулись до него и отпрянули. На глазах Гарба и Михеля их товарищи одновременно покрылись слоем камня и застыли в одинаковых позах.
Михель критически осмотрел получившиеся скульптуры.
— Недурно, — сказал он. — Я бы такое запечатлел на холсте в масле.
Из статуй донеслось приглушенное мычание.
— Они живы! — воскликнул Гарб.
Шаман быстро сплел заклинание для снятия магического окаменения и направил на Каввеля. Каменная плоть даже не подумала осыпаться с тела минотавра, хотя это просто обязано было произойти.
— Здесь какая-то особая энергетика что ли? — раздосадовано стукнул кулаком по статуе Бурбалки гоблин.
Эта скульптура тоже отозвалась мычанием. Михель пожал плечами.
— По идее, такое возможно. Это все-таки храм, посвященный верховным богам, эльфийским к тому же. Законы магии могут здесь искажаться.
— Сейчас посмотрим, как законам магии понравится это! — с этими словами Гарб достал из торбы три совмещенных Бира.
Он прикоснулся посохом к каменному Бурбалке. По залу пронеслась волна ледяного воздуха, едва не задув факелы, и прошлась противным холодком по спине. Изваяние не шелохнулось. Шаман отчаянно метнулся ко второй статуе, к третьей, касаясь их посохом и шепча волшебные слова — все попусту. Михель молча наблюдал, скрестив руки на груди. С каждым прикосновением посоха к статуям налетал порыв ледяного ветра, и роба монаха флагом развевалась под волшебными дуновениями. Наконец гоблин бессильно опустил лапы.
— Попробуй помолиться, — подсказал Михель.
Гарб недоуменно посмотрел на монаха.
— Попробуй-попробуй! Ты ведь теперь жрец своей богини, не так ли? Она не откажет тебе в помощи. К тому же посох ведь ее. Я думаю, что чем больше частей собрано вместе, тем теснее он связан с богиней, и тем труднее управлять его силой без ее помощи.
— Ты думаешь?
— Я уверен. Если уж ты взялся выполнять божественное предназначение, будь добр верить в то, что делаешь. К тому же силу искренней молитвы трудно переоценить. Мне всегда помогает.
— Но я верю! — возразил Гарб. — Я что, плохо верю?
— Нет, зачем сразу плохо. А если ты просто не облек свою веру в нужную форму? Ты веришь в богиню, ты уверен в ее существовании, но до конца не понимаешь всю ее сущность. Может быть, тебе будет проще осознать свою веру, если ты придашь ей понятный для тебя вид? Пусть это будет молитва. Какие-то простые слова, обращенные к твоему божеству. Пускай они будут тем символом, который заставит тебя почувствовать единение с тем, что выше тебя.
Гоблин стоял, сильно сгорбившись и глядя на свои поношенные сапоги. Мысль оказалась неожиданной. Он всю жизнь предпочитал разумный подход ко всему, а монах предложил просто поверить. Понять через веру, а не осознание.
В голове ловца духов происходило маленькое совещание. Гобхат никогда никому о таком не рассказывал, но он всегда обдумывал важные вопросы как бы коллегиально. Внутри в этот момент шаман разделялся на множество «я», оживляя и облекая в форму разных гоблинов страх, любопытство и другие черты характера.
— Ну, я не знаю. Попробовать можно… — сказал он наконец.
Одно из его «я» напомнило про песенку, которую бабушка напевала, когда Гарб был совсем маленьким. Неожиданно гоблин понял, что те звуки были вовсе не колыбельной, как ему тогда казалось.
— Знаю! — радостно закричал он. — Я теперь знаю!
Перехватив посох поудобнее, новоиспеченный жрец запел простые, но очень важные слова. Память с трудом вытаскивала из детских воспоминаний строчку за строчкой, гоблин прерывал пение, вспоминал и дрожащим голосом продолжал. Когда он закончил, Михель сказал:
— А теперь попробуй еще раз.