И принялись младшие боги соревноваться, у кого дети получатся лучше, умнее, одареннее и красивее. Творили всех по своему образу и подобию, и детки получались подобные богам, которые их создавали.
Бычок спокойно пасся там, где Гарб его оставил. Гоблин привязал козла, соорудил из подручных материалов жаровню, приготовил все для обряда и наточил нож. Затем намазал морду жертве особой мазью, чтобы та не сопротивлялась. Кровь животного оросила раскаленные камни жертвенника, и Гарб начал очередную дикую пляску с бубном.
— О духи! — молил он. — Пустите гостя в свой таинственный мир, откройте мне в него доступ и не лишайте вашей милости!
Через какое-то время духи смилостивились и шамана увлекло знакомое ощущение погружения в нереально огромное пространство шеольного плана. Ощущение собственного тела никуда не делось. Только теперь Гарбу стало казаться, что его бренная оболочка весит не больше пылинки и может улететь от легкого дуновения ветерка. В действительности физическая оболочка отсутствовала, а была только ее ментальная проекция. Да и штиль в этот раз там царил мертвый.
— Здравствуй, старый пройдоха! — поприветствовал шамана Каввель. — Я вижу, ты добыл для меня секиру. Еще одно дело, за которое я благодарен тебе.
— Не могу сказать, что это было намного сложнее, чем моя предыдущая услуга, друг, но попотеть пришлось, — ответил Гарб.
— Наговаривает на себя, — материализовался сбоку от них Бурбалка. — Это был самый настоящий подвиг. Хавать уже можно?
— Приступай к трапезе, призрак! — согласился гоблин. — Для тебя ведь добывал.
В мире плоти пламя стремительно пожирало принесенную жертву. В это время в мире духов творился акт чревоугодия на одну персону. Дух вскоре насытился, слопав подношение.
После обеда составили новый план. Бурбалка не терял времени даром и принес с собой кучу полезных сведений. Ему удалось узнать, что кланы орков готовятся выявить самого сильного и свирепого вождя, чтобы тот возглавил союз орочьих племен и повел их на земли людей. Набег задумывался крупным, поэтому старейшины орков хотели доверить это дело только самому могучему воину. Такого никто не посмел бы ослушаться, нарушая тем самым единство объединенной армии.
Эльфы пришли в движение на далеком западе. Никто не знал, что именно они замышляют, но их воины активно упражнялись в стрельбе из луков. В болотах к северу поднялась нежить. По слухам, некроманты были не при делах, поэтому значить это могло что угодно. Дворфы тихонько продолжали копаться в своих подземных убежищах. На Большом тракте объявилось несколько новых банд грабителей. В ближайшем королевстве людей продолжалась гражданская война, из-за чего орки и решились на вторжение.
В общем ничего принципиально нового и интересного не происходило.
— Ну, боцман, — вопросительно наклонил рогатую голову минотавр, — куда двинем для дальнейших подвигов?
Гарб клыкасто улыбнулся. Возвращаться домой ему теперь точно не было никакого резона. Весь мир открыт перед ним, но соваться к любому из перечисленных Бурбалкой народов опасно. Зато сам факт, что кто-то всерьез интересуется его мнением, очень польстил и поднял настроение.
— Эльфы стреляют в гоблинов без предупреждения, — задумчиво сказал он. — Дворфы презирают, хотя и известны случаи их сделок с моим племенем. Нежить лучше вообще стороной обойти. Неупокоенные бросаются на все, что движется, если ими никто не управляет. А уж если управляют — жди подвоха. Люди самые терпимые. Только они с недоверием относятся ко всем, подозревая инородцев в шпионаже. Если идти к ним, придется долго доказывать, что я не опасен. Гномов я просто побаиваюсь. Орки обычно не нападают на гобхатов сразу, но относятся к нам, как к прислуге, а бесплатно чистить кольчуги мне что-то не хочется. Можно, конечно, примкнуть к какой-нибудь банде с Большого тракта, но ты Каввель в виде быка на фамильяра не похож.
— Кого? — переспросил озадаченный минотавр.
— Фамильяра, — повторил Гарб. — Колдуны обычно призывают проекцию какой-нибудь зверушки из других миров, чтобы она шпионила для них или другие поручения выполняла.
— А-а-а, — понятливо тряхнул головой тауросу, от чего его черная шерсть волной взметнулась над рогами. — Точно не похож.
Бурбалка сделал вид, что чешет свой несуществующий затылок.
— К другим гоблинам не желаете податься? — как будто всерьез предложил призрак, но что-то в его замогильном голосе выдавало издевку.
При одном упоминании остальных племен гобхатов у Гарба сильно расширились зрачки.
— Ни в коем случае, — отчеканил он. — Ты что не видел, с каким гастрономическим интересом на него смотрели даже в моей деревне?
— Тогда… — сделал многозначительную паузу Бурбалка. — Остается одно. У меня есть один знакомый… был при жизни. Большой любитель исследовать малоизученные людьми расы. Твое племя для него представляло бы огромный интерес, учитывая его, так сказать, отличия от всех остальных гоблинов.
— А чем это мы отличаемся? — спросил удивленный Гарб.
— Ой, да много чем! Взять хотя бы тебя. Ты одновременно шаман и колдун, знаешь эльфийские руны, умеешь ловко махать шпагой, языками владеешь. Много других таких гоблинов видел?
— Я не видел, но это не значит, что их нет. К тому же это только мои особенности.
Гарба обеспокоили слова призрака. Он почему-то никогда не задумывался, как живут гобхаты за пределами его родного царства.
— Ладно, дома ваши? Ты хоть знаешь, что остальные гоблины живут в пещерах?
— Да ладно? — удивился шаман.
— Точно тебе говорю. А еще они почти все дикие и на всеобщем ни бельмеса не понимают. Они даже не все умеют огонь добывать. И за главных у них часто даже не гоблины, как у вас, а хобгоблины или даже богили, потому что они сильнее, а гоблины трусливые и подчиняются силе — это у вас общее.
Гарб призадумался.
— И сколько таких диких племен живет на Лумее?
— Ну, я их не считал, но где есть пещеры, там и гоблинов ищи. Тыщи тыщ, наверное. Че-то я отвлекся. Так вот, мой знакомец с распростертыми объятиями примет тебя с бычком, надо только добраться до его обиталища без потерь.
— Понятно, — задумчиво произнес Гарб. — Значит, пойдем искать гостеприимства у людей. Боязно мне что-то.
— И правильно боязно, — прервал молчание минотавр. — Люди — очень коварные твари. Они могут прикидываться друзьями, а потом предают в самый неудобный момент.
— Только люди? — иронично спросил Бурбалка.
Минотавр пренебрежительно фыркнул.
— Да, остальные или не притворяются, или не хотят дружить, — гордо ответил Каввель. — Только мы, минотавры, всегда живем по кодексу чести воина. Предательства нет у нас в крови. И мы всегда держим слово.
Гарб сделал в уме пометку, что не мешало бы проверить это утверждение Каввеля насчет кодекса. Бурбалка в свою очередь не стал напоминать минотавру, за что его превратили в быка. В понимании самого тауросу, наказали его из-за женских капризов, а не за какие-то нарушения, ведь на корабле законом может считаться только слово капитана. И уж тем более он не нарушал своего кодекса чести.
По итогам совета постановили двигаться в сторону Алвара — города, в котором жил любитель неизученных рас. По сведениям Бурбалки, он все еще мог быть жив, а его богатство и влияние в городе обеспечили бы надежную защиту от недругов.
Вернувшись в свое тело, шаман обнаружил, что уже за полночь. Каввель давно извлек из торбы секиру, изменившуюся до неузнаваемости. Ржавчины как не бывало. В руках минотавра грозное оружие светилось чуть заметным голубоватым светом. Не иначе волшебное.
Пират нежно прижимал двуручный лабрис к себе, полировал лезвия, гладил, приговаривая нежные слова. Гарб сходу усомнился, что со своими женщинами бывший пиратский капитан обращался хотя бы вполовину также нежно. Минотавр, что с него взять. Культ оружия у них в крови, и даже богов они ставят ниже, чем свои огромные топоры и мечи. Хотя размерам оружия можно и не удивляться, поскольку для самих минотавров оно впору и в бою движений не сковывает.
Какое-то время шаман молча наблюдал за священнодейством, потом ему это прискучило. Он предусмотрительно не стал отдавать козла духу целиком, и сейчас снова разжег потухший костер, чтобы приготовить оставшееся мясо. Когда аромат жаркого привлек внимание минотавра, было уже довольно поздно. Гарб отчаянно зевал, и только сила воли не давала ему заснуть. Каввель подошел, отведал мяса и высоко оценил кулинарные способности шамана.
В конце концов сон сморил уставшего за волнительный день гоблина. Укрыв спящего пледом, извлеченным из бездонной котомки, Каввель стал на страже, закинув топор на плечо, со словами:
— Спи и ничего не бойся, друг. Я не подведу.
***
Перед рассветом он спрятал оружие обратно в торбу, разбудил Гарба и снова превратился в бессловесную скотину. Шаман чувствовал себя разбитым, но, невзирая на ломоту в теле, пошел по условленному маршруту, ведя за собой на веревке большого друга. С быком, как и с минотавром, у него складывались хорошие отношения. Гарб что-то рассказывал ведомому, а бычок делал вид, что внимательно слушает, хотя в действительности его интересовала только сочная зелень под копытами. Обе стороны такой «диалог» устраивал.
За беседой незаметно миновали несколько миль. Пополнить запасы продовольствия получилось у странствующего торговца, для чего шаману потребовалось применить искусство убеждения. Проще говоря, охрану пришлось обездвижить, а улепетывающего торговца остановить магией, а потом минут десять демонстрировать отсутствие дурных намерений.
— Куда же дальше? — неуверенно потирая приплюснутый нос пальцем, подумал Гарб вслух.
Шаман смутно представлял себе дорогу, а Бурбалка не удосужился предоставить карту с маршрутом. Пришлось идти, опираясь на свои скудные познания в географии и топографии, а также сведения, почерпнутые у торговца. Доверять им следовало с большой осторожностью, и Гарб собирался проверить данные у кого-нибудь еще.
Через приличный отрезок пути по бездорожью, друзья вышли к небольшому проселку. Все указывало на присутствие поблизости какого-то поселения. Дорога или скорее тропка, петляя, скрывалась за густыми зарослями орешника. По тропинке идти было в разы удобнее, чем по густой траве, хотя бычок против зелени совсем не возражал.
Близость чьей-то зоны обитания, могла бы натолкнуть Гарба на мысль о засаде, но он слишком уверовал в свою удачу после благополучного рейда на рынок.
Засада не замедлила себя проявить, но оказалась несколько своеобразной. Из кустов, перегородив дорогу шаману с быком, неторопливо вышли два полурослика. Оба недомерка были ростом почти на фут ниже Гарба, но выглядели более массивными. Они являлись обладателями больших по сравнению с телом рук, что, несомненно, указывало на их принадлежность к племени прихватов. Неопрятная рванина заменяла обоим одежду. Короткие до колен штаны, свисающие вниз бахромой, сквозь дыры которых виднелись интересные части тела, некогда белые рубашки, теперь серые от грязи, и потертые кожаные жилеты с многочисленными карманами, набитыми морковкой, свидетельствовали о недавнем набеге их владельцев на чужой огород. Дополняли образ желтые шестигранные кепки, лихо сдвинутые набекрень.
— Так-так, Тук, гляди-ка, что тут у нас! — сказал один из недомерков, присаживаясь на корточки.
Второй полурослик вразвалку подошел к Гарбу и заговорил.
— Слышь, пацанчик! Я вижу, ты совсем не местный, идешь по нашей дороге, дорожные сборы не платишь.
От такой наглости у гоблина перехватило дыхание. Что эта мелюзга себе удумала? Тем временем Тук, не видя сопротивления со стороны долговязого, продолжил:
— Эта, значит, типа, наша дорога. Надо как-то решать этот вопрос.
— Что? — смог выдавить из себя Гарб.
— Эй, кореш, чувак не врубается, что с него бабло за безопасный проход! — повернулся к собрату маленький вымогатель.
Кореш Тука кряхтя поднялся с корточек и также вразвалочку подошел к месту разборки, разминая пальцы рук и беря ведение переговоров на себя.
— Слышишь, парниша, кароче, лавэшки у тебя есть?
Гарб неплохо владел литературным всеобщим, но с большим трудом ориентировался в жаргоне. Поэтому он подумал, что его спрашивают про какие-то неизвестные ему предметы.
— Такого у меня нет.
— А если найду? — не сдался полурослик.
— Ну, поищи! — добродушно ответил Гарб.
Недомерок удивился, но предложением воспользовался прежде, чем гоблин успел ему сказать, что нехорошо тянуть руки к чужим вещам. В мгновение ока шустрые ручищи ощупали карманы одежды шамана. Обнаружив несколько монет, грабитель издал торжествующий вопль:
— Тук! Фраер хотел нас надурить!
— Тебе разве не говорили, что вола водить западло? — снова включился в разговор второй вымогатель. — Мы твои бабульки себе возьмем, чтобы ты знал, как реальным пацанам в натуре по беспределу фуфло толкать!
Из его речи Гарб понял только то, что у него собираются отнять деньги, которые еще потребуются на дорогу.
— Верните деньги, пожалуйста, — решил договориться по-хорошему с грабителями гоблин.
В ответ он услышал дикий рогот. Тук смеялся так, что растерял из карманов все содержимое. Морковка красными каплями попадала в дорожную пыль, заставив шпаненка усесться на корточки и начать собирать выпавшее. При этом он не перестал издавать короткие смешки.
— Ты че, совсем не врубаешься? — задал вопрос его напарник.
— Вы хотите меня ограбить, и мне это не нравится! — стал раздражаться шаман, привыкший дома если не к уважению, то к тому, что подобные личности от него старались держаться подальше.
Тук перестал ржать, выпрямился и, глядя Гарбу прямо в глаза, со злобой в голосе бросил:
— Проваливай, фраерок, пока по рогам не получил и копыта не отбросил!
Шаман обиделся. Он знал, конечно, что другие расы предвзято относятся к его виду, но за инсинуации насчет рогов, а, следовательно, и принадлежности гоблинов к демонам, надо наказывать. Гарб выкинул вперед руку и прошептал самое безопасное заклинание, которое смог придумать. Тука подхватил порыв ветра и макнул лицом в лужу. Затем шаман пристально посмотрел на второго гопника. Под взглядом ловца духов тот сник и сильно уменьшился в размерах. Шаман демонстративно щелкнул пальцами.
— Предупреждать надо! — икнул от испуга горе-грабитель, быстро вытряхнул деньги из карманов и бросился удирать со всех ног, оставив товарища лежать носом в грязи.
Тук лежал в канаве и мелко дрожал, его одежда приобрела совсем неприглядный вид, а кепка пропиталась содержимым лужи. Найти в себе силы для бегства он не мог, а просто встать и посмотреть в глаза колдуну не смел.
— Долго еще валяться будешь? — спросил гоблин.
Тело в канаве издало булькающие звуки, но не двинулось с места. Гарб подошел, взял недомерка за шкирку и рывком вытащил наверх. Грязь смачно чвякнула, с сожалением отпуская добычу.
— И не стыдно? — строго спросил шаман.
Коротышка шмыгнул носом, cтер рукавом с лица излишки грязи и запричитал:
— Дяденька, не бейте! Я больше не буду! Правда-правда!
— Сколько лет-то тебе?
— Двадцать четыре весной было.
— Стало быть, малолетка еще[1]. Тебя разве родители не научили, что нехорошо приставать к незнакомым дядям?
— Я сирота, — громко шмыгнул носом паренек.
Гоблину при этих словах стало его даже немного жалко. Сам Гарб мать тоже помнил весьма смутно, а отца никогда и не знал.
— Ну что, сирота ширская, где тут у вас деревня, чтобы я ее мог стороной обойти?
Подросток показал пальцем чуть в сторону от тропы.
— А как лучше миновать ее? — спросил Гарб.
Хулиган популярно объяснил, что на дороге завал из камней, поэтому лучше идти через поле.
— Смотри, если обманул, — погрозил ему шаман. — Если обманул, вернусь и накажу. А теперь беги общаться с товарищем, который тебя бросил.
[1] В давние времена один человеческий исследователь упомянул в своих сочинениях, во сколько лет полурослики празднуют вступление во взрослую жизнь. 33 года — преклонный возраст для гоблина, но юный для полурослика. (прим. авт.)