Вот это и впрямь напоминало каюту — ничего общего с жалкой хижиной на корме и ворохом гнилой соломы. Просторная комната с полом, выложенным плотно подогнанными брусками красного и черного дерева, стенами, украшенными резными панно, разрисованными светящимися красками. Другим источником света оказался кристалл красного хрусталя, не только испускающий темно-красное свечение, но и наполняющий каюту приятным теплом. Возле этого шара стояла и бронзовая курильница, источавшая запах благовоний. В одну из стен был вделан трискель, вписанный в нечто, напоминающее одновременно свастику и шестиконечную звезду, с лучами, загнутыми против часовой стрелки. Прямо под этим символом находилось обширное ложе, устланное перинами из черного шелка и искусно выделанными мехами.
Среди этих мехов и нежилась Кайра Моррикан, лениво играющая со своим змеиным хлыстом. На ней была только небрежно запахнутая накидка, не сколько скрывавшая, сколько подчеркивающая округлые формы белоснежного тела. Рядом с ложем стоял столик из черного дерева, уставленный аппетитными яствами. Над столиком склонилась Лена, наполняя бронзовый бокал из кувшина с вином. Из одежды она носила лишь накидку, схожую с той, что ей дали в храме Скиллы.
— И себе налей, — лениво произнесла Кайра, делая небольшой глоток.
Ухватив со столика раскрытую устрицу, она с удовольствием высосала содержимое. Лена, взяв с пола другой бокал, тоже налила себе красного как кровь вина, закусила маслиной.
— Так ты, говоришь, не из Росковии, — Кайра отбросила пустую раковину и прополоскала пальцы в пиале с водой. — Как, напомни, называется твоя страна?
— Россия, — произнесла Лена.
— На слух похоже, — заметила Кайра.
— Язык тоже похож, — кивнула Лена, — а в остальном — все другое.
Девушка уже кое-что узнала о своей «родине», лишний раз порадовавшись, что она не имеет к ней никакого отношения. Как выяснилось, Росковия даже не являлась единым государством — с десяток княжеств и вечевых республик, отчаянно грызущихся между собой. Купец, которого они с Марко встретили на Тоеме, принял Лену за уроженку одного из враждебных княжеств и, реши он купить красивую рабыню, все, что до сих пор пришлось испытать злосчастной попаданке, показалось бы ей детскими шалостями.
— Другой мир, — задумчиво произнесла Кайра, — нет, я читала философов, писавших о множественности миров, но чтобы соприкоснуться с этим напрямую… И, судя по твоему рассказу, кто-то отсюда шастает к вам по своим делам. Интересно, зачем?
— Кто его знает, — Лена хмыкнула, — уже не спросишь.
— Как сказать, как сказать, — Кайра пригубила из бокала, — есть разные способы. Хотя, конечно, без тела некромантией будет заняться сложно, но если вызвать душу из Лимба… Как ты говоришь, его звали?
— Толик, — пожала плечами Лена, — только это брехня, он сам это чуть ли не прямо сказал. Да и курган тот я вряд ли найду.
— Курган… и нож, — Кайра посмотрела на будущую послушницу, — кстати, дай мне его.
Лена отстегнула от пояса нож, для которого успели сделать новенькие ножны, и протянула Кайре. Та медленно провела пальцем по лезвию, потом коснулась рукояти, прощупывая таинственный знак и полустертые письмена. Брови ее сдвинулись, будто Кайра что-то припоминала, но в следующий момент она протянула нож обратно.
— Кем, говоришь, был твой отец? — спросила она.
— Бизнесменом, — сказала Лена, — то есть купцом, по-вашему. Я его плохо помню.
— Но это его нож? — спросила Кайра и, дождавшись утвердительного кивка, продолжила, — его нужно как можно скорее показать Саломее. Да и тебя тоже.
— А это кто?
— Архиадиаконисса Никтополийского монастыря, — ответила Кайра, — верховная жрица Скилакагеты Триморфы и владычица всей Некрарии. Каждая кандидатка в послушницы предстает перед ней и Саломея решает — достойна ли она остаться в храме.
— А я — достойна? — спросила Лена.
— Вот и узнаем, — рассмеялась Кайра, — мне самой интересно. Впрочем, до Некрарии еще несколько дней пути. Пока же…принеси еще вина. И позови Амолу с Рейнвульфом.
— Хорошо, — Лена кивнула и, ухватив кувшин, выскочила из каюты.
Боевая трирема «Ярость Кето» скользила по водам Змеиного Моря, собирая дань с вассалов Некрарии — олигархической верхушки Тоема, Намата, Рвата и прочих островов. Судно, несущее в трюме немало золота и серебра, представляло лакомый кусочек для пиратов, кишевших в здешних водах, именно поэтому вместе с обычной охраной из наемников, архидиаконисса Саломея отправила на трирему одну из своих доверенных жриц, искушенную в Магии Моря. С ней же отправился и небольшой отряд Монастырской Гвардии — отлично обученных и вооруженных воительниц под командованием Амолы, уроженки некоей невообразимо далекой южной страны.
Амола была фанатично предана Кайре — Лена ничуть не сомневалась в готовности черной амазонки как умереть самой за пепельноволосую диакониссу, так и убить любого по ее слову. Что до командира наемников, которого, как выяснилось, звали Рейнвульф, то он был одним из рыцарей Тевманской империи, родом из ее столицы — Брокгарта. Несмотря на относительную молодость, он являлся опытным воином, да и наемники, набранные преимущественно из имперцев, мало в чем ему уступали. Во всем Змеином море пришлось бы долго искать столь отчаянного пирата, что рискнул бы напасть на столь хорошо защищенный корабль.
Лена нашла Амолу и Рейнвульфа на носу, рядом с оружием, напоминающим одновременно арбалет и пушку, заряжавшуюся чем-то вроде огромных гарпунов. Здесь же стояло и несколько наемников, напряженно смотревших на что-то в море. Лена, проследив за их взглядами, изумленно округлила глаза при виде нового чуда.
Впереди, на расстоянии примерно метров в триста от триремы, медленнодвигалось, то выныривая из воды, то погружаясь вновь, нечто огромное. Могучее тело отливало черно-зеленой чешуей, на поверхности мелькали то перепончатые лапы, то хвост, покрытый зазубренным гребнем, а то и огромная голова с оскаленной пастью и злыми змеиными глазами. Волны, расходившиеся от движений исполинского тела, покачивали саму трирему, а само чудовище, как навскидку решила Лена, было около сорока метров в длину. К счастью, огромная тварь, так и не приблизившись к кораблю, вскоре нырнула и больше не появлялась, видимо, уйдя на глубину.
Амола, облегченно вздохнув, обернулась и, завидев Лену, подмигнула ей.
— А ты думала, почему это море именуется Змеиным? — сказала она, — Пираты — не единственное, чего стоит бояться здесь. А тебе чего вообще?
— Кайра зовет, — пояснила Лена, — тебя и Рейнвульфа.
— Раз зовет, надо идти, — пожала плечами черная великанша и обернулась к наемнику, — Да не волнуйся, не нападет оно. Скилла не даст своим детям обидеть ее любимицу.
— Ее, может, и нет, — пробурчал Рейнвульф, — а вот нас…
Тем не менее он, отдав несколько приказаний наемникам, последовал за Амолой, направлявшейся к каюте Кайры. Лена хотела было пойти за ними, но вспомнила, что диаконисса приказала ей принести еще вина, и устремилась к люку трюма, прижимая к груди пустой кувшин.
Лена быстро приняла новые правила игры, c тех пор как Кайра забрала ее из города на трирему. Оно и неудивительно — за вычетом пары дней в избе Стрыги, Лена пребывала в состоянии постоянного стресса, который свел бы с ума человека с более слабой психикой. Лена выдержала — и все же момент внезапной передышки оказался столь благотворным, что она наслаждалась каждой минутой покоя. Даже подчинение Кайре не особо тяготило Лену — еще со времен БДСМ-тусовок она усвоила нехитрую истину: кто желает повелевать — должен научиться подчиняться. Конечно, ей было неприятно заново учиться покорности после того, как она уверилась в том, что идет по жизни госпожой, но в этом мире прежние навыки оказались малоприменимы. К тому же Кайра оказалась снисходительной хозяйкой — убедившись, что одного урока Лене хватило, жрица обращалась с ней достаточно мягко. Даже шрамы, оставленные змеиными зубами, исчезли без следа, когда Кайра смазала тело Лены какой-то мазью, причем вместе с новыми ранами окончательно зажили и старые. Уже на триреме Лене подстригли ее растрепанную в скитаниях гриву, подвели глаза и губы какой-то здешней косметикой, а заодно и устроили промежности небольшую экзекуцию в виде эпиляции смесью смолы и меда. Так или иначе, нахождение на «Ярости Кето» стало первым спокойным временем за все ее пребывание в этом мире.
Правда, чутье подсказывало Лене, что долго это безмятежное существование не продлится. Кайра поверила в то, что Лена рассказала о себе, видимо, диаконисса могла распознать, говорит ли человек правду, но надрываться за возвращение новой послушницы в родной мир она явно не спешила. Попаданке пришлось свыкнуться с мыслью, что здесь она надолго, а значит, нужно как следует изучить здешние правила игры, чтобы не оставаться перед невеселым выбором между рабским унижением и отчаянной борьбой за выживание.
Набрав вина, Лена поспешила в каюту Кайры. В дверях девушка столкнулась с Рейнвульфом, посторонившимся, чтобы пропустить ее.
В каюте по-прежнему мерцал багровый кристалл, распространяя волны тепла, пепельноволосая жрица все так же лениво простиралась на своем ложе. Вот только сейчас в обстановку добавилась еще и Амола, застывшая у стены, словно черная статуя свирепой богини войны.
— На пару дней я тебя оставлю, — без обиняков сказала Кайра, — завтра галера причалит к Клыкам Форка, где я сойду, чтобы… Впрочем, тебе это знать не к чему. На это время ты поступаешь под охрану Амолы — она не только воительница, но и посвященная жрица, как и все женщины, кто служит Храму. В случае чего, она защитит тебя.
— А что, есть чего бояться? — спросила Лена.
Кайра и Амола переглянулись и одновременно усмехнулись.
— Ничего не бойся, милашка, — прогудела черная великанша, — мамочка прогонит любого буку. Ты, главное, знай свое место.
— До сих пор это место знали и без меня, — не удержалась Лена, — хорошо хоть ты разрешаешь мне узнать это самостоятельно.
Амола нахмурилась от такой дерзости, но Кайра лишь засмеялась, взмахом руки выпроваживая обеих женщин из каюты.
На Клыки Форка — группу небольших островков, скорее даже крупных скал в дне пути от Некрарии, Кайра сошла ночью. Лена осталась на корабле, причем Кайра предоставила ей свою каюту. На этом все приятности ее отсутствия и закончились — у входа дежурила Амола, словно сторожевая собака отмечавшая каждый шаг потенциальной послушницы. От скуки Лена старалась побольше спать, чем видимо и расслабила свою стражницу: проснувшись однажды, девушка обнаружила, что Амола куда-то отлучилась. Лена, уже готовая, что называется, на стенку лезть от безделья, сразу воспользовалось моментом, чтобы сойти «на берег».
Погода по местным меркам был отменной: Черное Солнце стояло в зените и все напоминало обычный пасмурный день в ее мире. Лена, с трудом пробираясь по скользким от водорослей камням, исследовала Скалы Форка, напоминавшие дикие пляжи ее родного мира. Она помнила о морских чудовищах, но надеялась, что они слишком велики, чтобы сунуться в это хитросплетение скал. Солнце, пусть и не ярко светившее, вполне себе грело, и Лена, облюбовав неглубокую бухточку, решила устроить себе ванну. Скинув одежку, она погрузилась в воду по шейку. Небольшие волны, врывавшиеся сквозь валуны, загораживавшие бухту, прокатывались по ее телу, делая своеобразный массаж. Лена закрыла глаза и постаралась представить, что она в джакузи.
Неожиданно громкий плеск раздался из-за соседних скал — как будто ударила волна. Плеск повторился, но теперь Лена явственно слышала, что источником его является что-то живое. Разом все страхи ожили в голове девушки: стараясь не шуметь, она выбралась из своей «ванны» и, прячась за большой камень, осторожно выглянула.
За камнем обнаружилась еще одна бухточка, побольше той, в которой плескалась Лена, более открытая морю. Волны с шумом врывались сюда, бурля и выбрасывая брызги, словно в огромном котле. Вот очередная волна с шумом разбилась о скалы — и вместе с ней из воды взметнулось нечто черное и, несомненно, живое.
С невольным восхищением Лена смотрела на Амолу, неторопливо выходящую из естественного бассейна. Волосы, обычно уложенные на голове в сложную прическу, облепили широкие плечи, доставая до середины спины. Вот Амола скрутила их узлом, выкручивая воду и одновременно напрягшись всем телом. Лена восхищенно разглядывала могучую спину, мощные бедра и шарообразные ягодицы, слегка подрагивавшие в такт движениям женщины. Ее кожу сплошь покрывали причудливые татуировки, изображавшие людей, зверей и неких демонических созданий.
— Нравится, негодница? — не оборачиваясь, бросила Амола, — хочешь посмотреть поближе?
Она расставила пошире ноги, прогнулась в талии и несколько раз качнула ягодицами, в танце наподобие тверка. Фигурки на ее коже задвигались в причудливом танце и Лена, словно завороженная им, шагнула вперед. Почему-то ей вспомнилась Кайра, хотя сложно было найти более непохожих женщин. Кайра покоряла своей внутренней силой, обманчиво прикрытой девичьей хрупкостью, но Амола представляла неприкрытое торжество телесной мощи, тем более притягательной от воплощения в женском обличье. Когда Лена оказалась в двух шагах от Амолы, та запустила пятерню в волосы девушки, пригибая ее книзу. Лена, повинуясь внезапно нахлынувшей похоти, опустилась на колени и коснулась губами округлой плоти. Сверху раздался гортанный смешок и Амола нажала сильнее, вдавливая голову Лены меж своих необъятных ягодиц. Лена вдохнув резкий, но не такой уж противный запах, послушно высунула язык, лаская тугую дырочку. Одновременно она положила руки на мощные бедра, чувствуя, как вздрагивает, словно могучий утес в землетрясении под ее ладонями мускулистое тело великанши.
Эти извращенные ласки настолько захватили Лену, зарывшейся лицом в обильную черную плоть, что она не замечала и не слышала ничего, что происходило вокруг. Амола сама грубо вернула ее к действительности: ухватив за волосы, она буквально выдернула Лену, жадно глотающую воздух. Не давая ей опомниться, Амола толкнула девушку себе за спину, а сама подхватила с земли увесистый камень. Лена осторожно выглянула из-за ее спины и сдавленный всхлип вырвался с ее губ — слишком уж внезапным оказался переход от любовных игр к смертельной опасности.
Из-за скал, а также из воды выходили мертвецы — разбухшие, объеденные рыбами и крабами, в обрывках истлевших одежд. Иссиня-черная гниющая плоть испускала омерзительный смрад, отслаивалась жирными лоскутами, обнажавшими белые кости, меж которых копошилась всякая морская живность. Глаза тварей мерцали уже знакомым Лене гнилостно-зеленым светом, а во ртах блестели длинные острые зубы. Перепончатые лапы жадно тянулись к двум женщинам, причем, некоторые из них держали ржавые ножи и что-то похожее на сабли.
— Я постараюсь их задержать, — сквозь зубы произнесла Амола, — ты, как они бросятся, беги в ущелье, что за моей спиной. По нему я пришла с триремы, там ты…
— Я тебя не брошу! — перебила ее Лена, — еще чего!
— Девка, сейчас не время хорохориться, — в голосе Амолы прозвучало раздражение, — эти твари разорвут нас обоих, если ты…
— Еще посмотрим, — качнула головой Лена, — один такой мертвяк уже меня хотел сожрать — и без глаза остался! Я его выколола — вот этим!
Она показала нож, который она прихватила с собой и губы Амолы невольно раздвинулись в одобрительной ухмылке. Лена сама не знала, откуда у нее взялась эта отвага — может потому, что Амола казалась столь большой и сильной. Казалось, ей была нипочем надвигавшаяся на них смерть. Само ее присутствие, совмещенное с полным отсутствием страха, придавало смелости и Лене, не способной бросить на растерзание женщину, готовящуюся отдать жизнь ради ее спасения.
Впрочем, скоро выбор пропал и у нее: оглянувшись, Лена увидела, что мертвецы, обойдя их, отрезали путь к ущелью. Кольцо разложившейся плоти сжималось все сильнее, алчные глаза мерцали словно созвездие недобрых звезд, истекающих смертью и неумолимым голодом. Еще миг — и вся эта мерзость бросится на них. Прижавшись спинами, Лена и Амола готовились принять последний и безнадежный бой.
— Вы так мило смотритесь вместе, — послышался сверху насмешливый голос, — мне прямо жалко прерывать столь трогательное единение.
Лена вскинула голову и чуть не разрыдалась от облегчения, увидев стоявшую над ними Кайру, поигрывавшую кнутом. Змеиные тела вились вокруг гибкой фигурки и клиновидные головы с шипением поднимались вверх. Мертвецы, уже готовые кинуться на Лену с Амолой остановились, разворачиваясь к новому врагу.
— Следовало бы оставить вас тут обеих, — продолжала Кайра, — за то, что сунулись туда, куда не следовало. Но…когда-нибудь моя доброта меня погубит.
Она раскрутила над головой плеть, тут же вспыхнувшую призрачным сине-зеленым светом и что-то яростно крикнув, с оттягом хлестнула по головам тварей.
Словно гигантский рубец пролег через скопище мертвецов — те, кого коснулась необычайно удлинившаяся плетка, растекались по камням омерзительно пахнущей жижей. От трупной вони у Лены кружилась голова, она едва не падала в обморок и все же она радовалась, глядя, как сползает гниющая плоть с ребер и черепов, а сами кости опадают грудой трухлявых обломков. Вскоре на берегу бухты стояли только Амола с Леной, окруженные смрадными лужами разложившейся плоти.
Кайра, неторопливо свертывая кнут, медленно спустилась со скалу и укоризненно взглянула на Амолу.
— Я тебя не узнаю, — сказала она, — ладно эта дурочка, но ты…
— Я не думала, что она увяжется за мной, — понурилась воительница, — а здесь — тут ведь не должно было быть людей. Ни живых, ни мертвых
— Не должно, — кивнула Кайра, — но вот нашлись, как видишь. Пираты из Деваманда нашли где устроить логово. Я сама на них наткнулась, когда шла в святилище. Они понятное дело, хотели меня убить и изнасиловать, но змейки меня защитили — она любовно погладила кнут, — не думала, что от них будут проблемы — рано или поздно их бы сожрали дети Скиллы или прибрали к рукам русалки. На корабль бы они не сунулись: он под надежным заклятием. Единственное, что я не могла учесть: что найдутся две такие дуры, которые захотят устроить себе здесь… А, кстати, чем вы тут занимались?
Она лукаво посмотрела на смущенно потупившихся женщин и расхохоталась.
— Нет худа без добра, — сказала она, — по крайней мере, вы точно подружились. Ладно, возвращаемся на корабль — уже к утру мы должны быть в Никтополе.